Этот подросток сведет меня с ума! Как говорить с почти взрослым ребенком

Джонсон Нед

В эпоху смартфонов и многозадачности, когда мы каждую минуту переключаем внимание с одного дела на другое, такая простая, казалось бы, вещь, как полностью сосредоточиться на собеседнике, значит невероятно много. Один старшеклассник сказал нам, что ему нравится разговаривать с мамой, но не с отцом, и даже объяснил почему: «Когда я разговариваю с отцом, мне кажется, что его вообще не интересует, о чем идет речь. Он оглядывается по сторонам, проверяет телефон и совсем не смотрит на меня». Уделяя другому человеку максимум своего внимания, мы показываем ему, что он важен для нас. К счастью, Нед усвоил этот урок, до того как сам стал отцом. В начале своей карьеры Нед, приходя домой с работы, садился ужинать вместе с Ванессой и погружался в чтение газеты. Ничего удивительного, ведь он был морально истощен, а газета привлекала тем, что не требовала напрягать мозг. Понятно, как эту ситуацию воспринимала Ванесса: она думала, что ее слова менее интересны Неду, чем газета, и она решилась откровенно сказать ему об этом. Сделать это было непросто, а Неду было непросто все это выслушать. Однако он вспомнил совет: относись к людям, будто у них на лбу написано «Делай так, чтобы я знал: я для тебя не пустое место». Теперь, много лет спустя, их дети-подростки занимают свои законные места за столом, а газета по-прежнему под запретом. (Так же как и смартфоны!)

Личное общение с ребенком важно, но не менее важна душевная близость. Показывайте детям, что вам интересно знать, чем они заняты, садитесь рядом с ними, даже

когда они собирают пазлы… или, что более вероятно, погружены в видеоигру [7] . По мнению некоторых экспертов, для того чтобы контролировать время, потраченное на видеоигры, родители должны сами хотя бы немного разбираться в играх и даже играть в них. Несколько лет назад мы беседовали с отцом, который со слезами на глазах рассказал, что крайне разочарован сыном-школьником. Мальчик часами сидел в своей комнате, играя в «какую-то ДУРАЦКУЮ видеоигру». Нед спросил, какой именно игрой увлечен ребенок. «Понятия не имею, – ответил отец. – Какая-то чушь, пустая трата времени». В главе 8 мы подробнее поговорим о том, как научить детей пользоваться современными технологиями, наблюдая за их виртуальными играми или общением в социальных сетях.

7

Гордон Ньюфелд и Габор Матэ в книге «Не упускайте своих детей: почему родители должны быть важнее, чем ровесники» (Gordon Neufeld and Gabor Mate, «Hold On to Your Kids: Why Parents Need to Matter More Than Peers» [New York: Ballantine, 2005]) подчеркивают важность сохранения прочной связи с детьми. Гордон Ньюфелд уверен, что привязанность к родителям развивается на протяжении всего детства. Эта привязанность укрепляется, проходя в течение первых шести лет жизни ребенка шесть условных стадий: 1) физическая близость между ребенком и родителями: формирование привязанности начинается с тактильного контакта; 2) похожесть: ребенок старается быть похожим на родителей; 3) принадлежность и преданность: ребенок начинает чувствовать себя собственником своих родителей и демонстрирует свою готовность слушаться их; 4) уверенность, что родители знают и понимают ребенка: если ребенок ощущает привязанность к родителям, он будет делиться с ними своими эмоциями и переживаниями; 5) значимость: ребенок осознает, что он нужен своим родителям; 6) любовь: эмоции усиливаются, а чувство любви укрепляет связь между ребенком и родителями.

Душевная близость – это, помимо всего прочего, и присутствие на значимых для вашего ребенка мероприятиях: это спортивные матчи, выступления, дни рождения, встречи с учителями. Очевидно, что посещать все без исключения мероприятия у вас не получится. Однако всегда можно сказать ребенку: «В ближайшее время у тебя соревнования два раза в неделю, и, как бы мне этого ни хотелось, я не могу ходить на все. Какие из них самые важные для тебя? Я должен знать, что буду рядом с тобой именно в тот момент, когда ты больше всего нуждаешься в моей поддержке». Присутствие на таких мероприятиях – это способ уделить внимание детям, а не телефону или коллегам. Для ребенка присутствие родителей станет лучшим доказательством того, что они любят его и ценят.

Разумеется, вам не может и не должно нравиться все, чем увлекается ваш ребенок. Чтобы установить душевную связь с ребенком, находите какие-то общие интересы. Один наш друг обожает занятия спортом на открытом воздухе и всевозможные соревнования. Он хотел, чтобы дети разделили его увлечение и выбрали бы какой-либо вид спорта – любой, он не привередлив! Он мечтал тренировать своих детей. Но его дочери любят театр, музыку и рукоделие и совершенно не интересуются никакой физической активностью. Тем не менее они нашли компромисс. Папа и дочки вместе смотрят фильмы, а еще им всем понравилась серия книг о Перси Джексоне. Папа сказал дочерям, что ему очень приятно проводить вместе с ними время и слушать, как они поют. Девочки увлечены музыкой, и папа попросил дочерей составлять из их любимых песен плейлисты для его тренировок. Благодаря такому подходу между родителями и детьми крепнет душевная связь и растет взаимное уважение.

Установить душевную связь с детьми помогут семейные традиции, позволяющие детям понять, что они – важные члены семьи. Эти традиции вовсе не должны быть сложными: например, когда Билл был ребенком, в канун Рождества по дороге в дом бабушки и дедушки он всегда покупал гамбургеры на вынос. В качестве семейных традиций могут выступать религиозные обряды, приготовление пиццы по воскресеньям или совместный поход в библиотеку раз в неделю. Одна мама рассказала нам, что, когда она отвозит детей в школу, каждый из них, перед тем как выйти из машины, бьется с ней кулачками и говорит: «Команда Джексонов!» Такие ритуалы придают детям уверенность перед встречей с новым днем, сплачивают семью и напоминают детям, что они – неотъемлемая часть некоего сообщества.

Общение с ребенком наедине, доверительные отношения, общие интересы и семейные традиции – все это создает основу для эмоциональной близости. Однако вызывает беспокойство тот факт, что родители всё чаще лишают себя этой эмоциональной близости с детьми и упускают, таким образом, своих детей. Двадцать лет назад исследовательница Суния Лутар была шокирована, когда обнаружила, что дети из богатых семей и элитных школ подвергаются значительно более высокому, чем дети из неблагополучных семей, риску развития тревожности и аффективных расстройств, употребления химических веществ и жестокого обращения, членовредительства и некоторых видов преступного поведения [8] , – все это актуально и сегодня. Такое положение дел, по-видимому, объясняется влиянием двух основных факторов: первый фактор – чрезмерное давление на детей ради высоких достижений, второй – отсутствие эмоциональной близости с родителями [9] . Второй фактор крайне удивляет состоятельных родителей, особенно тех, кто много времени тратит на то, чтобы возить детей на всевозможные тренировки, прослушивания, к репетиторам и психологам, и кто хорошо осведомлен об учебном процессе и следит за оценками своих детей. Да, доверительные отношения здесь есть, но нет трех других составляющих: времени, проводимого с ребенком наедине, общих интересов и семейных традиций – всего того, что позволяет детям чувствовать себя частью чего-то большего. В итоге дети из таких семей не испытывают эмоциональной близости с родителями [10] . Нед как-то спросил одну из своих клиенток, дочь очень богатых людей, кого она считает самым близким человеком. Девочка ответила: «Мою няню». Тогда Нед поинтересовался, кто же на втором месте, и она сказала: «Мой водитель». Вот так.

8

Suniya S. Luthar and Bronwyn E. Becker, «Privileged but Pressured? A Study of Affluent Youth», Child Development 73, № 5 (September – October 2002): 1593–1610. Это одно из первых исследований, показавшее, что депрессия и другие интернализирующие расстройства, например тревожность и употребление психоактивных веществ, связаны с отчужденностью от родителей и прежде всего с отсутствием близости с матерью. См. также Suniya S. Luthar and Shawn J. Latendresse, «Children of the Affluent: Challenges to Well-Being», Current Directions in Psychological Science 14, № 1 (February 2005): 49–53.

9

В докладе Фонда Роберта Вуда Джонсона были сделаны выводы, что чрезмерное стремление к успеху является одним из основных факторов (после бедности, дискриминации и эмоциональных травм), способствующих возникновению проблем с психическим здоровьем у подростков. https://www.rwjf.org/en/library/research/2018/06/inspiring-and-powering-the-future-a-new-view-of-adolescence.html.

10

Суния Лутар и ее соавтор Шон Латендресс в книге «Дети богатых» («Children of the Affluent») пишут: «В семьях, принадлежащих к верхним слоям среднего класса, ученики средней школы нередко остаются дома одни на несколько часов в неделю, и большинство родителей считают, что таким образом воспитывают в детях самостоятельность. Аналогично дети из пригородов испытывают дефицит эмоциональной близости с родителями, поскольку родители вынуждены много работать, что негативно сказывается на времени, проводимом в кругу семьи, и детей перегружают различными внешкольными мероприятиями». Мэдлин Левин в книге «The Price of Privilege» отмечает, что богатые родители склонны переоценивать свою эмоциональную близость с детьми. Она добавляет, что дети чрезмерно контролирующих и излишне вовлеченных родителей обычно чувствуют свою отчужденность или злость.

Чтобы установить душевную связь с ребенком, нужно не спеша, целенаправленно и продуктивно трудиться, и тогда мы сможем создать прочные, здоровые отношения со взрослыми детьми. Родителям, которые обладают большим количеством ресурсов – финансовых и социальных, – может показаться, что благодаря своим возможностям и полезным знакомствам у них есть некие преимущества или что они могут перепоручить заботу о детях другим людям, однако это не так. Деньги и власть могут вызвать у родителей ложное чувство того, что они обеспечивают детям безопасное существование («Мы даем им все, что им нужно!»), и непреднамеренно способствовать возникновению соперничества, чрезмерному завышению требований и ощущению подавленности у детей одновременно с потерей душевной связи с ними.

Сопереживаем ребенку и демонстрируем, что понимаем его: руководство по поиску взаимопонимания

Однажды вечером Кейти, дочь Неда, потерпела поражение в видеоигре и, буквально кипя от злости, спустилась в гостиную. Кейти играла очень внимательно, но, несмотря на свои героические усилия, упала в лаву и завершила игру, потеряв все накопленные онлайн-сокровища. Брат Кейти, исходя из лучших побуждений, включил «режим спасения» и начал расспрашивать сестру об игре и предлагать варианты, которые показались Кейти упреком: «Могла бы, должна была сделать». Их мама Ванесса, ничего не знавшая об игре, перефразировала слова Кейти и подтвердила, что понимает, почему Кейти так расстроилась: «То есть ты упала в лаву и потеряла все, что у тебя было. Звучит ТАК ужасно». Когда Кейти поняла, что ее услышали, она не только успокоилась, но и посмотрела на ситуацию другими глазами, что помогло ей подумать о том, как справиться с неприятностью.

Демонстрируя ребенку свое сочувствие, мы максимально сближаемся с ним. Детям необходимо чувствовать, что родители слышат их, и мы удовлетворяем эту потребность, внимательно слушая их и сопереживая вместе с ними [11] . Наши взаимоотношения с детьми укрепляются и тогда, когда мы демонстрируем, что понимаем их опыт. Это подтверждают данные масштабных поведенческих исследований [12] , а также биологические исследования, обнаружившие связь между проявлением эмпатии и формированием привязанности, в частности исследования эмпатии и окситоцина, гормона привязанности. Чем выше уровень окситоцина в крови человека, тем большую чуткость он способен проявить. И наоборот: когда человек сочувствует кому-то, даже если просто смотрит трогательное видео, уровень окситоцина в его организме повышается, человек сильнее ощущает связь с другими людьми и становится более великодушным по отношению к ним [13] .

11

Связь между эмпатией и эмоциональным развитием детей была проанализирована в исследовании Эяля Абрахама. Абрахам и его коллеги изучали две нейронные сети, отвечающие за эмпатию, в мозге родителей младенцев. В исследовании приняли участие восемьдесят семь человек, впервые ставших родителями. Наблюдения проводились в течение первых шести лет с момента появления ребенка. Выяснилось, что более крепкая конфигурация межнейронных связей в нейронной сети, отвечающей за эмпатию, позволяющая родителям настроиться на чувства младенца, предопределяет сниженный уровень кортизола у дошкольников и детей в возрасте шести лет. Ученые также установили, что прочность связи между этой нейронной сетью и нейронной сетью, отвечающей за определение психического состояния ребенка, коррелирует с более высокой степенью развития навыков эмоциональной регуляции у дошкольников и с меньшим количеством интернализирующих эмоциональных проблем, таких как тревожность, у шестилетних детей. В ходе исследования был сделан вывод о том, что структурная целостность нейронных сетей, отвечающих за эмпатию, в мозге родителей формирует у детей долгосрочную стресс-реактивность и способность к эмоциональной саморегуляции. См. Eyal Abraham et al., «Empathy Networks in the Parental Brain and Their Long-Term Effects on Children’s Stress Reactivity and Behavior Adaptation», Neuropsychologia 116, pt. A (July 31, 2018): 75–85.

12

См. Готтман Д. «Эмоциональный интеллект ребенка».

13

См. Jorge Barraza and Paul Zak, «Empathy Toward Strangers Triggers Oxytocin Release and Subsequent Generosity», Annals of the New York Academy of Sciences 1167, № 1 (July 2009): 182–189. В последующих исследованиях Пол Зак показал, что окситоцин является молекулой доверия (и даже морали) и что объятия – один из самых мощных способов повысить уровень окситоцина. Сопереживание, которое люди испытывают после просмотра короткого видео об отце тяжелобольного ребенка (у маленького мальчика рак мозга), повышает уровень окситоцина на 47 %, причем у женщин уровень этого гормона повышается сильнее, чем у мужчин. Более высокий уровень эмпатии напрямую связан с нашей готовностью быть более щедрыми по отношению к незнакомым людям.

Может показаться, что проявлять сочувствие и демонстрировать понимание опыта ребенка просто, но в действительности делать это нелегко. Если ребенок ведет себя не слишком хорошо, родители считают, что должны выразить свое неодобрение, иначе, по их мнению, ребенок будет думать, что родители не осуждают такое поведение. Кроме того, если ребенок чем-то расстроен, у родителей может сработать так называемый рефлекс исправления [14] , то есть желание решить любую проблему ребенка с помощью рационального объяснения. Однако логические рассуждения не смогут успокоить эмоции ребенка – сделать это способны ваши сочувствие и поддержка. Мы беседовали с учениками средней и старшей школы, и они говорили, что самую сильную близость ощущали по отношению к людям, которые внимательно слушали их и не порицали, причем чаще всего таким человеком оказывался вовсе не родитель. Самыми близкими людьми дети называли своих братьев и сестер, кузенов или других взрослых, например дядю или учителя. В этом нет ничего плохого, но возникает вопрос: почему не мы? Вероятно, нам нужно научиться проявлять эмпатию.

14

«Рефлекс исправления» – это стремление решить проблему другого человека, руководствуясь благими намерениями. Данное понятие используется в методике мотивационного интервьюирования – этот психотерапевтический подход рассмотрен в главе 4.