Этот прекрасный свободный мир...
Шрифт:
Глава 4
А у кого-то хеппи-энд уже произошел..
Группа Торнтона собралась перед огромным монитором через час после начала первого практического занятия субъектов. Огромный экран был разделен на четыре окна, что позволяло самым тщательным образом отслеживать реакции питомцев. Динамики передавали даже самый тихий вздох.
– - Ну что ж, реакция двоих в норме, -- подытожил пару минут наблюдений Торнтон.
– - Теперь осталось лишь объяснить субъектам, что занятия должны проходить в тишине, --
– - А с этим есть какие-то проблемы?
– - удивился Линкольн Райт.
– - Объявляем, что каждый издаваемый ими звук будет способствовать удлинению тренировки на час и дело с концом -- больше мы стонов не услышим. Меня больше волнует реакция вот этих двоих, -- Райт поочередно кивнул на Роберта и Джен.
– - Они-то молчат. И в карантине они адаптировались последними, особенно Грин.
– - Может, у них шок и они просто ничего не чувствуют?
– - Да вы на их лица посмотрите!
– - возмутился Райт и почти ткнул пальцем в экран.
– - Все они чувствуют, только молчат, и, признаться, мне это не нравится. Этих придется прессовать сильнее прочих.
– - Да, прессонем мы их, Линк, прессонем -- это не проблема. Слава Богу, у нас достаточно возможностей, одни экзамены чего стоят... Но все же, почему эти двое? Девчонка и какой-то художник... Признаться, я ставил на топ-менеджера, -- с сожалением сообщил Торнтон.
– - Кстати, Линк, вы ведь проводили собеседование как раз с Грином. Как, по-вашему -- в чем истоки его упорства?
"В генетике, в чем же еще!
– - мысленно выругался Райт.
– - Кто и когда видел покладистых Томпсонов?!"
– - Да какие впечатления?
– - произнес он вслух.
– - Типичный представитель "золотой молодежи", не без талантов, конечно, но привыкший ко всеобщему обожанию, толпам восторженных девиц и покровительству политиков. Возможно, его упорство объясняется нежеланием потерять лицо перед девчонкой, а ее -- в стремлении понравиться недавнему кумиру. Никаких других причин я не вижу.
– - Ну что ж, это не фатально. Значит, программа проста -- сначала жесточайший пресс, потом положительное подкрепление. Я считаю, что с помощью положительного подкрепления можно вышколить даже обезьяну, а не только разумное существо. Да и образец для подражания у нас уже есть.
– - Браун?..
– - А кто же еще?
– - Торнтон довольно усмехнулся.
– - Он первым прошел адаптацию, значит, будет первым и дальше, особенно, если мы ему слегка поможем. Субъекты должны убедиться в плюсах послушания и во всех неудобствах упрямства: время занятий на тренажерах, одежда, матрас в общежитии -- да мало ли какие поблажки мы можем дать! Ладно, коллеги, сегодня мы еще можем отдыхать, а завтра начнется работа. Барри, речь перед субъектами на вас. Линк, раз уж вы имели дело с Грином, наблюдайте за ним и дальше и прессуйте по полной. Совет всем -- воспользуйтесь последней возможностью отдохнуть, и, кстати, Линк, перерегистрируйтесь, наконец, в сети, сколько можно напоминать?!
"Занятия на тренажерах"... Уже через пару дней одно упоминание подобного наказания заставляло пленников бледнеть в ожидании выламывающей все тело боли. Наверное, даже удар разрядника не мог вызвать подобных страхов, но после пребывания "питомцев" в клетке их "воспитатели" ни разу не прибегали к столь грубым методам внушения. Никаких ударов прикладами, никаких разрядников -- только "занятия на тренажерах", но уж они-то обрушивались на пленников при малейшей провинности. И если угроза наказания заставляла подопытных бледнеть, то при объявлении о самом наказании пленники начинали дрожать всем телом и обливаться потом, а уж от слов "Четыре часа занятий на тренажерах" или, не дай то Бог -- "пять", провинившемуся так и хотелось опуститься на колени, чтобы молить о снисхождении. Джек так и делал, и трое оставшихся пленников быстро поняли, насколько подобное поведение было эффективным. Коленопреклонение и слезы неизменно приводили к тому, что внушения Джеку, нет, не отменяли -- это было невозможно, но делали менее тяжелыми. На Роберта же наказания сыпались как из рога изобилия.
Каждый раз, слыша слова "Пять часов занятий на тренажере", Роберт по примеру Джека пытался принудить себя встать на колени, но каждый раз так и не вставал. Дело было не в гордости и даже не в воспоминаниях о прошлом -- ради избавления от изматывающей боли и омерзительного чувства беспомощности можно было пойти на многое -- но в инстинктивном ощущении, что стоит ему склониться перед "наставниками" еще и в этом, как он уже не сможет остановиться. Многолетний опыт лжи пока спасал Роберта, но он же подсказывал, что рано или поздно ложь становится правдой. Еще немного, и он мог бы уподобиться Джеку, локхидовцу и Джен, начал бы просительно заглядывать в глаза похитителям, благодарил бы их за заботу и от души молил бы Господа даровать ему хорошего опекуна.
Роберт не просил о нисхождении, но толку от этого не было никакого -- чтобы подвергнуть его наказанию, крепкие парни в ошейниках все равно швыряли его на колени, да и вообще стоять на коленях приходилось часто и подолгу. Во время обязательных молитв о даровании опекуна: сразу после подъема, перед завтраком, обедом и ужином, а также перед отбоем и...
– - "Три часа занятий на тренажере за недостаточно прочувственную молитву!". В ходе многочисленных практических занятий... На экзаменах...
Для молодого человека было шоком узнать, какое именно занятие признано для него оптимальным, наиболее полно раскрывающим его склонности и таланты. Не меньшим шоком было понять, что все его представления об обязанностях лакеев страдали редкой неполнотой. По сравнению с тем, что должен был освоить он, прислуга в доме деда вообще ничем не занималась. Окончательно же сразило Роберта открытие, что экзамены становятся для него почти непреодолимой преградой, заслужив ему репутацию тупицы и лентяя.
Уже со второго дня обучения в группе появилась звезда, и этой звездой стал Джек. Он с легкостью сдавал экзамены, реже всех получал взыскания и, конечно, раньше всех заслужил право на одежду. Правда, назвать это одеждой можно было лишь с очень большой натяжкой, но как заявил свободный Райт, до одеяния уборщиков им надо было еще учиться и учиться и очень много работать. Эти уборщики, с точно такими же пластиковыми ошейниками, носили тонкие оранжевые шорты на резинке и оранжевые же распашонки без застежек и напоминали то ли больничных санитаров, то ли заключенных.