Этот сладкий запах психоза. Доктор Мукти и другие истории
Шрифт:
— Вообще-то кухонные прихватки.
— Ха-ха! Круто, Ричард. Туше, как говорится.
Господи! Наконец-то ему удалась фраза! Мириады розовых фламинго вспорхнули с берегов вулканического кратера Ричардова нутра.
— Ну, а я решила, что мнерано вставать особо незачем, и я поехала с ребятами дальше.
— К-куда? — Стаю фламинго расстреляли из автоматов нацистские вивисекторы.
— Сперва в гей-бар на Черинг-Кросс, потом вернулись в «Дыру», — Беллу что-то там понадобилось, ну, а после поехали в Блумсбери.
— К Б-беллу?
— Ну да. А там мы балдели. У Белла была такая штука, «блисс» называется, нечто среднее между «крэком», амфетамином и «льдом» [10] . Ее надо было курить в маленькой трубочке. Балдеешь, как… как… не знаю что. По-любому, — продолжала
10
Порошковый метамфетамин в виде прозрачных кристаллов; предназначен для курения.
11
Маттли (Muttley) — беспородный пес, персонаж серии мультфильмов студии «Ханна-Барбера» придуманный японским аниматором Ивао Такамото. Характерной особенностью персонажа является отрывистое неразборчивое бормотание.
— Хи-хи-хи, — поддакнул Ричард, который совершенно не понимал, что тут смешного.
— Бедняга даже приехал-таки в Блумсбери и полчаса названивал в домофон, прислонившись к кнопке, пока Белл не сообразил отключить его…
— А ты во сколько попала домой? — Храбрость Ричарда, как и всегда в общении с Урсулой, была скорее рефлекторной.
— Что?
— Ну… вернулась во сколько?
— Не знаю. Не помню. В полседьмого или в семь. Короче, утром — по-любому спать охота. Так вот, слушай сюда — сегодня Мирнс, ну, который занимается «зеленым шантажом» [12] , устраивает вечеринку, так что я тут рассылаю ориентировки. Увидимся в семь, в клубе — ябуду рано.
12
Форма вымогательства — некое лицо скупает достаточно большое число акций компании, так что у ее руководства возникает опасение, что компанию перекупят, после чего лицо скупленные акции продает компании по завышенной цене; производное от англ. слов greenв значении «деньги» и blackmail«шантаж».
— О!
Ррррррррррррррр…
Какое-то время Ричард слушал доносившиеся из трубки короткие гудки, но с таким видом, словно его слух ублажало сладострастное урчание Маленького Мишки. Вот так он и будет звать ее отныне: Мой Медвежонок.
Потом он стряхнул с себя наваждение и обернулся к компьютеру. На экране монитора мелькала фирменная корпоративная заставка журнала: рисованный персонаж, олицетворяющий среднестатистического читателя (вид сзади), помечающего маркером те события культурной недели столицы, которые он или она непременно посетит. Ричард щелкнул «мышью»; экран пискнул и явил набросок статьи примерно в двести слов. В то время как мириады стай розовых фламинго вращались, будто галактики, вокруг вселенной его сердца, Ричард Эрмес принялся править материал. Ему позвонила Урсула Бентли! Она пригласила его на… рандеву! (А что еще могло означать это «рано»?) В такой день даже сочинение дешевых дифирамбов в адрес нового представления комика Раззы Роба под названием «Гини-гини, хей-хей!» было сущим кайфом.
Весь день Ричард топтался в виртуальном «углу для принятия решений» — точно так же, как давешний тип в тренчкоте вчера вечером. В пять он отправился в Хорнси — за тем лишь, чтобы на полпути отказаться от этой мысли. Он вышел из метро на станции «Арчвей», решив, что, даже если и попадет домой, все равно не успеет принять душ и домастурбироваться до состояния бесполого нечто (в этот вечер Ричард и думать не желал о том, что с ним приключится конфуз вроде невольной эрекции), а уж тем более — заняться туалетом и гардеробом с тщательностью и рвением, которых не знал с тех пор, как подростком собирался на дискотеку.
Иными словами, чем провести недостаточно времени в своей игрушечной квартирке Венди [13] , он предпочел не возвращаться туда вовсе. Уж лучше заявиться в
13
Здесь автор искажает фразеологизм «Wendy's house»«домик Венди», игрушечный домик по имени девочки Венди (Уэнди) в пьесе Дж. Барри «Питер Пэн».
Вот такие мысли пестрой вереницей проносились в мозгу Ричарда, когда он рысил по грязному вестибюлю небоскреба Арчвей-Тауэр; слезились глаза, в которые попал песок, поднятый порывами сухого холодного ветра. Похмелье наконец-то начало отступать; все, что он чувствовал теперь, — странное водянистое ощущение в паху да намертво закупорившую обе ноздри слизь, твердую, как два крошечных коралловых рифа.
На ходу он то и дело посматривал на часы, чувствуя, что время неумолимо убегает от него, тогда как сам он пребывает в перманентной, страшно неловкой агонии настоящего. Из этого состояния его вывела витрина конторы Смита, сработавшая как своего рода «зрительная соль». А именно стенд с экземплярами газеты «Радио Таймс», расположенный так, чтобы привлечь внимание прохожих. Внимание Ричарда он привлек исправно; да что там — грубо схватил его за шиворот; так любитель подраться хватает за ворот случайного прохожего, сунув воинственную свою физиономию ему под нос, который бедняга тщетно пытается в вышеупомянутый ворот спрятать. В данном случае физиономий было много. Белловых физиономий, строй Беллов плечом к плечу, сущий колокольный перезвон, эхом отозвавшийся в голове Ричарда. Под каждой улыбающейся колокольной макушкой стояло (в различных вариантах) зазывное: «Позвони мне!»
Ричард нашел компромисс. Он снова спустился в метро и поехал в центр. Выйдя на Тоттенхэм-Корт-роуд, он зашел в магазин мужской одежды и купил черные брюки из плотной хлопчатобумажной материи, черный же блейзер, черную водолазку, чистое белье и носки. По-хорошему, он не мог себе этого позволить — но очень уж хотелось выглядеть презентабельно, чтобы удостоиться внимания прекрасной Урсулы.
Ричард проскользнул в «Силинк» без пяти семь и сразу же двинулся по коридору в мужскую уборную. Там он побрился с небывалой тщательностью. Раскорячившись в одной из кабинок, он не менее тщательно вытер подмышки влажной туалетной бумагой, перед тем как разорвать целлофановую упаковку и надеть обновки. Еще пять минут у зеркала — не обращая внимания на комментарии завсегдатаев «Силинка», выстроившихся в очередь за его спиной и желающих причесаться, просморкаться или понюхать порошку, — и Ричард готов как никогда. Твердой походкой он направился по коридору в сторону бара. Ни дать, ни взять нормандский рыцарь в битве при Ажинкуре.
Первая же стрела не заставила себя ждать: она была выпущена в него вертикально — барменом Джулиусом. Ричард вошел в бар, уселся на высокий табурет, положил локти на барную стойку и попробовал проделать хитроумные манипуляции по привлечению внимания Джулиуса. Минут через пятнадцать ему это удалось. Наконец рядом с Ричардом вырос рыжий газон, и Ричард как можно более небрежно вопросил: «Джулиус, привет — Урсулу не видел?»
— Нет, — ответил бармен, и его начальная «н» пронзила Ричарда от затылка до загривка; остальные две буквы прошли сквозь шею навылет. Ее здесь нет?Уже десять минут восьмого — она должна прийти. Неужели она играла с ним?
— Мне… — Но рыжий газон уже маячил в противоположном конце бара, обслуживая актера, самым значительным достижением которого на тот момент являлось озвучивание рекламного ролика лекарства от несварения желудка «Пепто-Бисмол».
Ричард обошел клуб «Силинк» размашистой, многолапой походкой разъяренного белого медведя. Он то бросался вверх по лестнице, то скатывался вниз, заглядывал в кафетерий, смахивавший на ресторан, и в ресторан, походивший на кафетерий; пару раз он даже громко называл ее имя возле дамской уборной, мягким голосом, весь дрожа, но в низкой тональности: «Уууурсуууу-лааа….»; до тех пор, пока из уборной не вывалились две карги от журналистики — у них аж ноги подгибались от смеха, так их позабавило его поведение.