Этюд в багровых тонах (сборник)
Шрифт:
– Нечем будет умыться, да? – вздохнула девочка, глядя на его грязное лицо.
– Да, и жажду утолить тоже. И потом я, как мистер Бендер (он первый не выдержал), и индеец Пит, а за ним миссис Макгрегор и Джонни Хоунс, а потом и твоя мать…
– Так мама тоже умерла! – закричала девочка, уткнулась лицом в фартучек и горько заплакала.
– Да, они все погибли, остались только ты и я. Потом я подумал, что, может быть, в этих краях есть вода, взвалил тебя на плечо, и мы пошли дальше вдвоем. Только, сдается мне, ошибся я. Теперь нам надеяться не на что!
– Что, мы тоже умрем? – Девочка подняла на спутника заплаканное личико и шмыгнула носом.
– Вроде того.
– Что же ты раньше не сказал-то? – радостно рассмеялась она. – Вот я испугалась! Конечно, раз мы скоро умрем, значит, я скоро и маму увижу.
– Конечно,
– И ты тоже. Я расскажу ей, какой ты ужасно хороший. Я знаю, она встретит нас у ворот рая с большим кувшином воды и целой корзинкой гречишных пирожков, горячих, поджаренных с обеих сторон, как мы с Бобом любили. А скоро уже?
– Не знаю… Должно быть, скоро. – Мужчина не сводил глаз с горизонта на севере. У самого основания небесного свода показались три точки, которые, приближаясь, стремительно увеличивались в размерах. Очень скоро они приняли форму трех больших коричневых птиц. Подлетев, птицы стали кружить над головами странников и наконец уселись на скалы, высившиеся вокруг. Это были грифы, американские стервятники, вестники смерти.
– Смотри, индюки! – весело закричала девчушка, показала пальцем на зловещие фигуры и захлопала в ладоши, чтобы они взлетели. – Скажи, а это Бог создал эту землю?
– Ну конечно, кто же еще, – удивился неожиданному вопросу ее спутник.
– Нет, он создал землю в Иллинойсе, он создал Миссури [61] , – продолжила девочка, – а здесь землю делал, наверное, кто-то другой. Потому что здесь не такхорошо получилось. Забыли налить воду и посадить деревья.
– Ты не хочешь помолиться? – неуверенным голосом спросил мужчина.
– Но ведь еще не вечер, – сказала девочка.
– Это не важно. Не важно, когда молиться, Он все равно услышит. Давай ту, которую ты читала каждый вечер в своем фургоне, когда мы ехали по прерии.
61
Иллинойс – штат на севере США, Миссури – река, правый приток Миссисипи.
– А почему ты сам не помолишься? – удивленно спросила малышка.
– Не помню я молитв, – ответил он. – Последний раз я молился, когда был ростом в половину этого ружья. Но, должно быть, это никогда не поздно. Ты произноси молитву вслух, а я буду повторять за тобой.
– Тогда нам нужно встать на колени, – сказала девочка и начала расстилать на камнях платок. – Ты должен вот так сложить руки. Чтобы лучше читалось.
Если бы кто-нибудь кроме грифов наблюдал за ними в эту минуту, он бы подивился такой картине. На узком сером платке, тесно прижавшись друг к другу, сидели два странника, ребенок и бывалый, закаленный дорогой путешественник. И кукольное детское личико, и изможденное костлявое лицо мужчины были запрокинуты вверх, к безоблачной голубой выси, в искренней мольбе, обращенной к тому великому и всемогущему существу, которое взирает с небес и видит все и всех. Голоса, один тонкий и звонкий, второй густой и хриплый, взывали к милосердию и просили о прощении. Закончив молиться, мужчина и девочка опять уселись в тени валуна. Скоро девочка заснула, склонив голову на широкую грудь своего защитника. Какое-то время он сидел неподвижно, охраняя ее сон, но потом природа взяла свое. Три дня и три ночи он не позволял себе ни отдыха, ни сна. Усталые глаза начали закрываться, голова стала медленно опускаться все ниже и ниже, пока, наконец, наполовину седая борода не смешалась с золотистыми локонами его маленькой спутницы и мужчина не погрузился в глубокий сон без сновидений.
Если бы странник продержался без сна еще каких-нибудь полчаса, его глазам предстала бы удивительная картина. Далеко, у самого горизонта соляной пустыни, показалось облачко пыли, поначалу едва заметное, но постепенно становившееся все выше и шире, пока не превратилось в настоящую густую тучу, и тогда стало понятно, что его причиной может быть лишь одно – передвижение огромного скопления живых существ. В местах более плодородных наблюдатель пришел бы к выводу, что это движется одно из стад бизонов, которые пасутся в прериях. Но в этой безводной местности это было решительно невозможно. В вихре пыли, приближающемся к одинокой скале, на которой предавались отдыху двое измученных странников, сквозь дымку начали проступать силуэты вооруженных всадников и крытые парусиной закругленные крыши фургонов. Загадочное явление оказалось большим караваном, держащим путь на Запад. Но каким удивительным был этот караван! Когда его авангард достиг скалы, хвост каравана все еще был неразличим и терялся за горизонтом. Казалось, что всю бескрайнюю пустыню разделила на две части гигантская река, состоящая из фургонов и телег, мужчин, скачущих верхом и мужчин, идущих пешком, бесчисленныхженщин, несущих на себе тяжеленные свертки со скарбом, и детей, устало бредущих рядом с фургонами и высовывающихся из-под белых навесов. Это не был обыкновенный отряд переселенцев, скорее, какой-то народ в силу неких обстоятельств вынужден был искать себе новые земли для поселения. Такое скопление людей нарушило идеальное безмолвие пустыни гулом, грохотом и шумом голосов, скрипом колес, ржанием лошадей. Но даже этот шум был не в состоянии разбудить двух странников, спящих на скале.
Во главе колонны скакал десяток мужчин с хмурыми решительными лицами. Они были в грубых темных одеждах, у каждого было ружье. Достигнув скалы, они остановились и стали держать совет.
– Братья, к источникам нужно поворачивать направо, – сказал один, гладко выбритый мужчина с грубым разрезом рта и сильной проседью в волосах.
– Направо от Сьерра-Бланка… Значит, нужно добраться до Рио-Гранде [62] , – возразил другой.
– Не бойтесь остаться без воды! – воскликнул третий. – Тот, кто смог высечь воду из скал, не оставит свой народ.
62
Рио-Гранде – река на юге США.
– Аминь! Аминь! – ответил на это дружный хор голосов. Они уже хотели продолжить путь, когда один из самых молодых и зорких мужчин удивленно воскликнул и показал вверх на возвышающийся над ними зубчатый утес. На его вершине на фоне серых камней ярко выделялась розовая точка. Тут же всадники натянули поводья, выхватили пистолеты, сдернули с плеч ружья, и на помощь авангарду галопом прискакали несколько десятков всадников.
– Краснокожие! – зашумел отряд.
– Здесь не может быть много индейцев, – сказал старший из мужчин, судя по всему, главный. – Мы уже покинули землю поуни, другие племена живут только за большими горами.
– Позволь мне сходить и узнать, что это, брат Стэнджерсон, – обратился к нему один из отряда.
– Я тоже пойду! И я! – подхватили другие голоса.
– Оставьте лошадей внизу, мы будем ждать вас здесь, – велел старший. В считанные секунды молодые люди спешились, привязали коней и стали взбираться по крутому склону, на верху которого находился заинтересовавший их предмет. Они передвигались проворно и бесшумно, к тому же уверенно и ловко, как опытные разведчики. Те, кто остался внизу, наблюдали, как они перебирались с камня на камень, пока наконец не достигли вершины. Первым на скалу поднялся тот молодой человек, который и поднял тревогу. Неожиданно те, кто следовал за ним, заметили, как он всплеснул руками, словно увидел нечто поразительное. Когда и они поднялись наверх, картина, открывшаяся их глазам, произвела на них такое же впечатление.
На небольшом плато, которым заканчивался отвесный склон, одиноко стоял огромный валун. Под камнем, прислонившись к нему спиной, сидел человек с длинной бородой и резкими чертами лица, необыкновенно худой. По его расслабленной позе и ровному дыханию было понятно, что он спит. Рядом с ним лежала девочка. Она обвила своими ручками коричневую жилистую шею мужчины, склонив голову ему на грудь. Золотистые волосы малышки рассыпались по его вельветовой куртке. Розовые губки девочки были приоткрыты и обнажали ровный ряд белоснежных зубов. На детском личике играла безмятежная улыбка. Странно было видеть пухлые белые ножки малышки, в чистых белых носочках и изящных туфельках с блестящими застежками, рядом с длинными тощими конечностями ее спутника. На каменном выступе над их головами сидели три грифа, которые выжидательно посматривали на спящих. При виде непрошеных гостей птицы всполошились, разочарованно вскрикнули хриплыми голосами, тяжело поднялись в воздух и полетели прочь.