Этюды в багровых тонах: катастрофы и люди
Шрифт:
Дэн Кирстен был горняком со стажем. И если бы не авария год назад, во время которой он повредил ногу, он бы и сейчас спускался в забой, как это делал в течение 20 лет. Теперь ему под землю путь заказан. Теперь его место здесь, наверху, в этой будке у транспортера, что переправляет шлак на вершину террикона. И ему еще повезло! Если бы пару лет назад опасавшиеся оползней жители Аберфана не организовали пикеты, требуя прекратить сброс шлака, он бы и того не имел. Администрация шахт, естественно, работы не прекратила, но пообещала выставить у подножия террикона пост. Мало-помалу горожане угомонились, возложив всю ответственность за свое будущее
Телефон зазвонил час спустя.
— Все на сегодня, — сказал начальник смены.
— Точно?
— Да точно, точно. Доволен?
— А ты как думаешь?
— Я-то? Я думаю, для нас всех было бы лучше, если бы мы работали сутки напролет.
«Вот и он о том же, — невесело усмехнулся Кирстен, запирая дверь будки. — Тоже боится будущего».
Пройдя вдоль замершего транспортера, Дэн ступил на тропинку, вьющуюся по склону холма, и, поминутно оскальзываясь, стал спускаться к Аберфану. Колено болело отчаянно, поэтому ему часто приходилось останавливаться. Оказавшись внизу, он поднял голову. Вершина террикона, громоздившегося на холме, терялась во мгле. Дэн Кирстен подумал, что горожане не так уж и не правы в своих опасениях. Если дождь не прекратится, вода, как губку, напитает террикон, размоет глину холма… И что тогда? 240-метровая гора в полмиллиона тонн весом заскользит вниз.
Кирстен поежился. Лучше об этом не думать.
Три месяца спустя после трагедии в Аберфане полицейский инспектор Реджинальд Фор появился в офисе известного лондонского психиатра Джеймса Баркера.
— Рад вас видеть, инспектор. Чем обязан?
Они познакомились 22 октября 1966 года в Аберфане и с тех пор не теряли друг друга из виду, обмениваясь имевшейся в их распоряжении информацией. Инспектор рассказывал, не переходя, разумеется, границ дозволенного, как продвигается следствие. Доктор Баркер — как идут его исследования.
— Присаживайтесь.
Фор опустился в кресло и кивнул в сторону заваленного бумагами стола:
— Пишут?
— Вы не поверите, Реджинальд, — доктор Баркер сел напротив гостя. — Сотни писем!
— Сколько из них заслуживают внимания?
— На сегодняшний день по меньшей мере 60! А вот доверия — 22.
— Вы познакомите меня с ними?
— Услуга за услугу! — засмеялся доктор. — Сначала мне бы хотелось услышать о выводах следствия.
— До официального заключения еще далеко, — пожал плечами Фор. — Это же не убийство жены мужем на глазах десятка соседей. Подобные дела требуют множества экспертиз. Однако уже сейчас ясно, что в происшедшем нет злого умысла. Халатность — да, и то лишь отчасти. Но прежде всего — стечение обстоятельств.
— Последнее, надо думать, это ливень и глинистые склоны холма? — уточнил Баркер.
— Совершенно верно.
— Значит, никто не виноват?
— Никто конкретно, — невесело усмехнулся полицейский. — Газеты пытались возложить ответственность на дежурившего у транспортера смотрителя, Дэна Кирстена. Но это — глупость, чисто журналистская манера побыстрее найти крайнего. Увы, от Кирстена ничего не зависело. Мышь не может остановить гору! Случившееся — результат фатального стечения роковых обстоятельств, и не мне вам говорить, доктор, что не в человеческих силах противостоять року. Ну, теперь ваша очередь.
— Что ж, — Баркер встал, подошел к столу и взял несколько листков, — Самое поразительное свидетельство, безусловно, принадлежит матери Эрил Мей Джонс.
За завтраком Эрил была непривычно молчалива. Мать с тревогой поглядывала на нее. Неужели дочь опять преследуют эти странные мысли? Вот уж ни к чему!
— С тобой все в порядке?
Эрил отодвинула пустую тарелку:
— Все хорошо, мама.
Эрил Мэй Джонс
Миссис Джонс удовлетворенно кивнула и отвернулась к плите.
— Только…
Мать обернулась:
— Что — только?
— Мне приснился очень страшный сон.
Миссис Джонс вытерла руки и погладила дочь по голове.
— Ты хочешь его рассказать, да? Может быть, после уроков?
— Нет, сейчас. Мне приснилось, что я иду в школу, а школы нет. Вместо нее — черное облако. Еще там была собака, она выла. Мне стало трудно дышать, и я… проснулась.
— Успокойся, — миссис Джонс опять провела рукой по непослушным волосам своей 9-летней дочери. — Так бывает. Мне тоже иногда снятся страшные сны, и я тоже просыпаюсь среди ночи.
— Правда?
— Конечно, правда. Потом это все уходит.
— Всегда?
— Всегда.
— Это хорошо, — серьезно сказала Эрил и встала. — Я пойду?
— Иди.
Поцеловав дочь, мать проводила ее до двери и еще долго стояла на крыльце, глядя, как девочка идет по улице, укрывшись под зонтиком от ни на минуту не прекращающегося дождя.
Когда дочь скрылась за поворотом, миссис Джонс закрыла дверь и вернулась на кухню. Что происходит с Эрил? Этот странный сон… И те странные слова, сказанные дочерью две недели назад.
— Ты знаешь, мама, я совсем не боюсь умереть.
— О чем ты говоришь, дорогая? Ты еще совсем маленькая!
Дочь будто не услышала ее:
— Мне не страшно, потому что рядом будут Питер и Джун.
Вечером того дня миссис Джонс позвонила родителям одноклассников Эрил и осторожно поинтересовалась, не замечали ли они чего-нибудь необычного в своих детях. Нет, ответили ей, все нормально, а что случилось? Ничего, сказала миссис Джонс и, успокоившись, скомкала разговор.
А теперь этот сон… Наверное, надо сходить с Эрил к врачу. Пусть осмотрит девочку, может быть, дочери не хватает витаминов? И тянуть с визитом не стоит. Правда, завтра не получится, у Эрил занятия, а вот в субботу…
Она посмотрела на настенные часы. Секундная стрелка была неподвижна. Еще одна забота — часы остановились!
Пока Реджинальд Фор читал записанный Баркером рассказ миссис Джонс, доктор не терял времени даром. Перебрав стопку писем, он отложил в сторону некоторые из них. Это были показания людей, предчувствовавших беду, причем о своих вещих снах и дневных прозрениях они поведали близким до того, как произошла трагедия.
…14 октября Александр Венн, в прошлом моряк с лайнера «Куин Мэри», а ныне пенсионер, ощутил необъяснимую тревогу.