Ева
Шрифт:
«Потерялась, – подумала Лили, – это именно то, что со мной произошло».
Там, где она находилась сейчас, все было до боли обыденным, а ее видения казались такими яркими и реальными. Она не желала быть Свидетелем, но при этом ей не хотелось расставаться с Евой. Сон потух, как яркие всполохи заката, и с его окончанием что-то в ней словно умерло.
Девушка вопросительно подняла брови, и Джон попытался угадать вопрос, который она хотела задать.
– Так о чем же тебе рассказать? Об Ученых или снах? Об Ученых, да или нет?
Ей почему-то показалось, что потребуется
– Молодец! Наконец я услышал твой голос! Поздравляю! – Джон подвинул свой стул ближе к изголовью кровати. – Ученые – это эрудированные и умные ребята, которые изучают тот или иной предмет и могут говорить о нем долго и обстоятельно. Они очень образованные люди, эти самые Ученые. Они могут объяснить практически все, даже если это и неправда. – Джон взглянул на нее, ожидая увидеть улыбку, отметил, что его слова не произвели никакого впечатления, и продолжил: – К сожалению, чаще всего Ученые общаются только друг с другом и говорят на языке, который, кроме них самих, мало кто понимает. Если мне надо обратиться к Ученым, я обычно прибегаю к помощи Переводчика, чтобы разобраться в дебрях их глубоких знаний. В общем, общение с Учеными – дело далеко не простое. Но, если честно, сами Ученые – люди очень приличные, и многие из моих ближайших друзей являются именно Учеными.
Джон замолчал и наклонился ближе к ее лицу. На этот раз Лили попыталась изобразить то, что, по ее мнению, он ожидал. Она попыталась улыбнуться.
Казалось, Джон был несказанно рад ее улыбке, что положило конец раздражению, испытываемому в его адрес.
– Молодец! – радостно произнес он. – Я видел эту улыбку! Первая слабая улыбка, и я очень надеюсь, далеко не последняя. Хорошо, давай я тебе еще что-нибудь расскажу об Ученых. – Он осмотрелся кругом, словно боялся, что их подслушивают, и перешел на шепот: – Ученые часто приезжают в Прибежище. Вот недавно прибыли трое. Хотели увидеться с тобой и, я уверен, тебя исследовать. Рано или поздно тебе придется с ними встретиться. Я умею общаться с Учеными. Я знаю секрет. Главное – щедро угощать их вином или чем-нибудь покрепче. Чем больше они пьют, тем легче простым людям их понять.
Джон тихо рассмеялся. Лили должна была признать, что это замечание на самом деле было немного смешным.
– В общем, как я уже сказал, Ученые во всех смыслах милые ребята, и я многому у них научился. Хотя в их присутствии я редко в этом признаюсь. – Он помолчал и добавил: – Порой приходится приложить много усилий, чтобы выглядеть не таким умным, какой ты на самом деле.
Джон встал и громко рассмеялся. У Лили было не так много способов выразить свои чувства, поэтому она издала неопределенный звук и сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться.
– И это я тоже видел! – воскликнул он. – Даже тень улыбки делает тебя настоящей красавицей-принцессой!
Джон наверняка хотел сделать комплимент, но ей лишь стало ужасно тоскливо. Сами слова и тон, каким они были сказаны, должны были ее поддержать, но почему-то она не почувствовала радости, а восприняла их как предвестник какой-то трагедии, о которой еще не ведала.
Страх накатывался на нее морской волной. Общее ощущение дискомфорта усиливалось из-за того, что она не могла двигаться. Лили решила сконцентрироваться на дыхании и вбирать воздух медленно и глубоко. Постепенно страх прошел. Медленно вдыхая и выдыхая сквозь плотно сжатые зубы, она почувствовала, что успокаивается.
Она лежала на спине, глядела в потолок, и слезы текли по ее лицу.
Джон нежно вытер ее щеки и глаза. Она понимала, что он хочет ей помочь и желает только добра, но почему-то его прикосновения были ей отвратительны. По телу девушки пробежала дрожь.
– Дорогая, – сказал Джон с глубоким вздохом, – ты даже не представляешь, как бы мне хотелось, чтобы ты вспомнила свое имя…
Лили казалось, что слезы – это единственный доступный ей сейчас способ общения. Слезы стали жидкими словами.
– Я скоро вернусь, – произнес Джон, погладил ее руку и вышел из комнаты.
Лили рассталась со всякой надеждой на то, что он ее поймет. Кроме злости и раздражения, она не испытывала ничего. Тяжесть этих чувств легла ей на грудь неподъемной могильной плитой. Она была рада тому, что он вышел, и закрыла глаза.
Тут она ощутила, как кто-то берет ее за руку, и сразу поняла, что это ее мать. Прикосновение было мягким и теплым. Все ее существо наполнилось радостью, а раздражение и злость мгновенно исчезли.
– Лили! – послышался шепот. – Возвращайся! Возвращайся и увидь!
Девушке передалась радость, с какой были сказаны эти слова, и с ладонью матери в руке она почувствовала себя в безопасности. Она подняла взгляд, ожидая увидеть лицо Евы, и чуть не вскрикнула. На расстоянии вытянутой руки находилась похожая на водопад стена, состоящая из вспышек света и падающей воды. Девушка подняла руку, чтобы прикоснуться к ней, но тут же отдернула, глубоко внутри себя услышав голос:
– Не достойна.
Лили отвернулась от стены. Раскаленное солнце медленно падало за линию горизонта. Тени, эти предвестники ночи, становились все длиннее.
– Мать Ева, – тихо спросила она, – что это за стена за моей спиной?
– Это граница Рая.
– Рая? Того самого Райского сада? – Лили произнесла эти слова и сама удивилась тому, сколько глубоко забытых воспоминаний они вызвали. – Совсем маленькой меня водили в соседнюю церковь. Там я сидела и слушала разные истории. А разве Рай не исчез после Потопа?
Ева рассмеялась, словно зазвенела хрустально чистая вода в горном ручье, и Лили смутилась. Женщина обняла ее и прижала к себе:
– Лили, со мной ты в полной безопасности. Я рассмеялась только потому, что твои слова показались мне смешными. Поверь, я никогда не стану смеяться, чтобы тебя устыдить.
Девушка медлила с ответом.
– Я чувствую себя такой глупой, когда не знаю то, что должна знать, – призналась она.
Ева снова рассмеялась, и на этот раз девушка не покраснела.