Евангелие любви
Шрифт:
Такой ответ привел министра в панику:
– Боже, Джудит, неужели мы потерпим фиаско?
Опять он назвал ее по имени. Так, так…
– Нет, – отрезала она. – Я не позволю событиям дойти до такой стадии. Но тем не менее считаю, что нам – вам и мне – следует подготовить план на случай непредвиденных обстоятельств. И быть готовым и запустить его в действие, если это потребуется.
– Полностью согласен. Что вы предлагаете? Можете предсказать, куда его понесет, если он слетит с катушек?
– Нет.
– Что тогда?
– Мне потребуются с полдюжины… честно говоря, не знаю, как они называются… в кино о них говорят «крепкие парни». Так вот, нужно с полдюжины крепких парней, которые были бы поблизости и за пять минут выполнили приказ. Любой приказ, какой получат.
– Черт возьми, вы же не собираетесь его убивать?
– Конечно, нет. Все что угодно, только не убийство. Превратить Кристиана в мученика было бы катастрофой. Но надо быть готовыми, если понадобится, быстро убрать его с глаз долой и препроводить в соответствующее заведение. Вот и все. Это означает, что надо подбирать людей с навыками работы в психиатрических клиниках, где содержатся буйные и помешанные. Они должны быть строго засекречены и не являться поклонниками культа Кристиана. Только огласки нам не хватало. Они должны быть очень расторопными, чтобы по первому моему щелчку начать действовать так, чтобы никто из окружающих не успел понять, что происходит, а сам Кристиан не сумел бы поднять шум.
– Люди полетят с вами до Чикаго, но дальше им лучше воспользоваться своим вертолетом. Вам необходимо познакомиться с ними здесь, в Вашингтоне, и подробно проинструктировать. Не беспокойтесь, подыщу вам таких, какие требуются.
– Отлично.
– Это ближайшая перспектива. А что с долгосрочной?
– Я уверена, долгосрочной не существует. Причина в том, что Кристиан не выдержит дистанции турне, которую себе планирует. Она становится все длиннее и длиннее, и, должна заметить, не по милости нашего дражайшего господина Риса. Кстати, я часто задаю себе вопрос, какова была бы судьба операции «Мессия», если бы он не победил в ноябре. Я так замоталась, что о выборах даже не вспомнила. Тогда Белый дом все прибавлял и прибавлял нам города, но после того, как мы уехали из Чикаго, Кристиан стал поглядывать на карту. И теперь сам разрабатывает маршрут, подбрасывая город за городом.
– Дерьмо!
– Вот именно, господин министр, целая куча дерьма! Учитывая скорость, с которой мы движемся, и то, что до марта нас будут сдерживать снежные заносы, турне доктора Кристиана продлится не меньше года.
– Черт!
– Вы правы. Но вам-то хорошо сидеть в Вашингтоне, где выпали комфортные шесть дюймов снега. Я же там одна с этим Кристианом и, откровенно говоря, уверена, что еще на один год жизни на колесах меня не хватит. Утешает только то, что этого скорее всего не потребуется. Потому что он сам не выдержит. Я это чувствую. Разлетится на тысячу кусков. Молю об одном, чтобы это случилось в Каспере, штат Вайоминг, а не в Мэдисон-сквер-гарден… – Она замолчала. Внезапно ей пришла в голову мысль, от которой у нее перехватило дыхание.
– Что же нам делать?
– Вообще-то говоря, после Рождества, несмотря на стремление охватить как можно больше городов, его настроение стало лучше. По дороге из Декейтера в Гэри он объявил, что летать из города в город на вертолете неправильно – надо ходить пешком.
– Зимой?!
– Именно. Я стала протестовать, вернее, стала протестовать его мать. В тот вечер она отработала все, что проела, и я не жалею, что не поскупилась на расходы и возила ее с собой. Помните, отец Кристиана погиб в снежную бурю? Так вот, когда его мать узнала, что он собирается топать пешком из Декейтера в Гэри, у нее совсем поехала крыша. Вместе с головой. Шум устроила такой, что привела его в чувство. С тех пор его, слава богу, легче урезонить.
Гарольд Магнус, призывая прерваться, поднял руку и нажал кнопку внутренней связи:
– Хелена? Принесите нам, пожалуйста, кофе и сандвичи. И захватите свой блокнот. Я попрошу вас подыскать мне кое-каких людей.
Перерыв пришелся как нельзя кстати, и еда тоже. Уж если и приходилось есть бутерброды, то Гарольд Магнус не сомневался, что ему подадут самые лучшие. Поэтому Хелена Тавернер всегда держала на кухне рядом со своей комнатой отдыха хлеб и разнообразные пасты для сандвичей.
Однако не передышка, еда или кофе вызвали у Кэрриол ощущение полного умиротворения, а Вашингтон и ее родная стихия. Она вернулась на свое место. Мозг ее работал, как прежде, а моральная и физическая усталость ощущалась не так остро. Вернулось ощущение себя прежней. И она поняла, какой опасной и разрушительной для личности Джудит Кэрриол была личность Джошуа Кристиана. Все те недели, пока она была с ним рядом, его присутствие смещало центр ее существа, как гравитационное поле отклоняет луч света или даже бег звезды на небосклоне. Более того, ей стало ясно, насколько она ненавидит его влияние на нее и как ей неуютно и унизительно находиться в сфере его притяжения. Ее жизнь и работа были здесь, в Вашингтоне. В министерстве окружающей среды. Ей даже стало казаться, что Кристиан ей ненавистен. Если это чувство будет с каждым днем крепнуть, она не сможет его терпеть. Не сможет терпеть свою личную черную дыру.
Гарольд Магнус дал распоряжение секретарю начать переговоры с подразделениями психиатрической службы, чтобы там подобрали необходимых Кэрриол «крепких парней». И теперь был готов завершить беседу с боссом Четвертой секции:
– Так вы сказали, что у него нет шансов пройти всю дистанцию до конца? – Министр скользнул в кресло и посмотрел на Кэрриол поверх очков. Сандвичи он запил глотком старого доброго солодового виски.
– Да. Или, скажем так, у него все будет получаться, пока он на Севере. Меня тревожит то время, когда он снова соберется на Юг. При наших нынешних темпах он пересечет тридцать пятую параллель около первого мая. И повсюду его будут встречать гигантские толпы. Не знаю, какова будет его реакция на такое число людей, но, думаю, его мессианский запал получит сильный толчок. Если бы Кристиан был циником, или работал ради денег, или устроил представление, стремясь к власти, нам было бы намного проще. Беда в том, господин министр, что он абсолютно искренен! Считает, что на самом деле помогает. Разумеется, помогает. Безмерно! Но только представьте, что произойдет, когда он попадет в Лос-Анджелес. Он намерен ходить пешком, и миллионы людей кинутся на улицы составить ему компанию. – Джудит осеклась, у нее словно перехватило дыхание. – Боже мой! Боже мой!
– Что такое?
– Идея. Зреет в голове. Постойте, дайте сформировать. Это относится к тому, что я только что говорила. Май. Май – конечный срок. В мае мы должны положить конец публичным появлениям Кристиана. Возможно, после какого-нибудь продвинутого курса лечения он придет в себя. В таком случае возобновим тур в той точке, где он был прерван.
– Не понимаю, как мы должны поступить? Убрать его с глаз и объявить, что он заболел и ему требуется медицинская помощь?
– Эта мысль мне приходила в голову, но я ее отбросила. Мистер Магнус, что, если нам кончить дело на высокой ноте – громом, а не нытьем? Я вынашиваю эту идею с самого шоу Боба Смита. Я подумала, пусть это будет не бесконечный рекламный тур. Старт! Долгий обратный отсчет перед космическим стартом. Подумайте об этом, господин министр. Самое последнее появление на публике!
Гарольд Магнус улыбнулся:
– Дорогая Джудит, в вас пропадает великий интриган. В душе вы такая и есть, потому что совершенно правы. Кристиан должен уйти громко. Это должно стать космическим явлением.
– В Вашингтоне, – предложила Кэрриол.
– Нет. В Нью-Йорке.
– Нет, нет! Пеший поход, господин секретарь. Он мечтает о таком с Декейтера. Поход из города в город, и весь путь только пешком. Из Нью-Йорка в Вашингтон, в мае. Дело потребует определенных организационных усилий, но пусть его мечта осуществится. Пусть идет из Нью-Йорка в Вашингтон весной, когда на деревьях распускаются листья, люди возвращаются с Юга и принимаются за обычные дела. Прекрасное время для похода. На этот раз мы предоставим ему полную свободу. Пусть собирает народ от Бэттери на Манхэттене до берегов Потомака. Это будет марш тысячелетия. – Джудит напряглась и, словно превратившись в змею, отклонилась назад для рокового удара. Ее глаза сверкали. – О, конечно, мы так его и назовем: «Марш тысячелетия»! В конце можно обратиться к толпе со ступеней Мемориала Линкольна или в другом месте, где достаточно простора для тех, кто придет его послушать. Когда все завершится, он временно уйдет на покой, и мы поместим его в хороший, тихий санаторий.
– Господи! – Министр ощутил благоговейный трепет и одновременно испуг. – Марш такого масштаба! Как бы он не превратился в бунт.
– Не превратится, если мы правильно подготовимся. Конечно, потребуется серьезная помощь военных. На пути надо организовать приюты, пункты первой помощи, закусочные, комнаты отдыха и прочее. И поддерживать порядок. В нашей стране, мистер Магнус, люди любят парады, особенно если могут сами в них участвовать. Кристиан поведет народ в святая святых народа. Из того места, куда сотни лет назад приплыли первые иммигранты, в то, где они учредили правительство. С какой стати людям устраивать беспорядки? Атмосфера будет приподнято-карнавальная, а не бунтарская. Вы когда-нибудь следили за пешим или велосипедным марафоном в ясную погоду в выходные в Нью-Йорке? Тысячи и тысячи зрителей, и ни намека на беспорядки. Все радуются, все отдыхают – вышли на свежий воздух, а заботы вместе с бумажниками оставили дома. В течение многих лет эксперты утверждают, что ньюйоркцы так легко принимают похолодание, ограничение рождаемости, запрет на личный транспорт и прочее, потому что городские власти предлагают горожанам альтернативный стиль жизни. В нашем случае марш будет представлять космический марафон, во главе которого встанет Самый Главный Человек. Представьте: он вывел народ из дикости, боли и нищеты, дал ему веру, подходящую нашим временам и устраивающую людей. Так что пусть теперь возглавит их лично. А пока он идет из Нью-Йорка в Вашингтон, можно организовать дюжину других маршей по всей стране. Например, из Далласа в Форт-Уэрт. Из Гэри в Чикаго. Из Форт-Лодердейла в Майами. Мистер Маркус, вот это будет работа! Марш тысячелетия!