Евангелие от Агасфера
Шрифт:
Хейтин: (обращаясь к бармену) Месье, послушайте, у вас есть что-нибудь съедобное? Круассаны, шоколад?
Бармен: (испуганно улыбаясь и разводя руками) Ничего нет, господин. Простите, господин, хозяин говорил, что завезет завтра.
(В бар спускается Деррида. Видимо он слышал диалог – направляется к столику Хейтина.)
Деррида: Сразу видно, что вы не местный. С ними нужно жестко! (Бармену) Эй ты, баран! Чтобы через десять минут здесь было четыре круассана! Хоть из-под земли достань! Потом принесешь мне кофе и абсент.
Бармен: Будет сделано, господин! (Стремительно выбегает на улицу)
Деррида: (Хейтину) Будем
Хейтин: Меня зовут Жорж. Не спал, знаете ли, две ночи… В Париже был в конце мая, а здесь уже пять дней, приплыл из Барсело…
Деррида: (Перебивая) Две ночи без сна? Ну и как вам здешние девчонки?
Хейтин: (Смущенно) Вы, полагаю, неверно поняли. Я не спал по иной причине…
Деррида: Помилуйте, да как же так можно? Уже пять дней в Алжире, и до сих пор не вкусили местных красоток? Я сам уже два года как парижанин, сюда приезжаю на месяц к матери. Парижанки, конечно, хороши, не поспоришь, но готов биться об заклад, алжирские шлюшки на порядок горячее! Послушайте, давайте через часик, как спадет жара, отправимся в Сустару. Развлечься там можно очень дешево, но такого качества вы больше нигде не встретите, ручаюсь! Как раз – дождемся еще одного коллегу, и пойдем все вместе. Вы студент?
Хейтин: (Вздрагивает, но быстро берет себя в руки) Да, в Колледж де Франс на курсе у Дюмезиля.
Деррида: Ого! Два года назад я зачитывался его «Образом трикстера в европейской традиции»! А я учусь в Высшей Нормальной Школе. Вы не слышали о Мишеле Фуко? Я очарован его лекциями, а он всего лет на пять старше меня! Гений!
Хейтин: (Оживляясь) Конечно слышал. Я подрабатываю в редакции «Критики», мы часто говорим о нем.
Деррида: (Возбужденно) Так вы с самим Батаем знакомы? Потрясающе! Как же мы с вами до сих пор не встречались? Я бывал на его семинарах несколько раз и, конечно же, восхищен! Эстетика безобразного и выход за пределы человеческого…
Хейтин: Где же ваш приятель?
Деррида: Будет с минуты на минуту. Мы заболтались о студенческой жизни, но сейчас каникулы, и нас ждут веселые шлюшки на улочках Сустары.
Вбегает запыхавшийся Бармен. У него на подносе два круассана.
Бармен: Господа, пощадите, во всей округе я нашел только два.
Деррида: Каналья! Я твою рожу об асфальт размажу! Неси мне быстро кофе и абсент! (Хейтину) Круассаны для вас. Сколько я вижу, вы голодны. (Услыхав чьи-то шаги наверху) Ну, вот и Жерар.
Хейтин: (Глядя на лестницу, по которой кто-то спускается) Это не Жерар. Какой-то старик.
Сцена 2
Те же и Фулканелли
Фулканелли: (Бармену) Месье, бутылочку Бордо для троих. (Хейтину и Деррида) Молодые люди, позволите мне угостить вас?
Деррида: (Презрительно) Здесь что – свободных столиков нет? Кто вы, и что может быть между нами общего?
Фулканелли: (Монотонным завораживающим голосом, как будто, не слыша вопроса) Фальсификации и подделки стары как мир, и история, не терпящая хронологических пустот, зачастую вынуждена к ним обращаться. Но с приходом ночи подспудное тайное брожение наполняет глубокие подвалы странными вибрациями. Не находите?
Деррида: Что за чушь вы несете? Какие фальсификации и подделки?
Фулканелли: (Чуть повысив голос) Фальсификации и подделки это вы! Вы оба! Я спустился в этот подвал, почуяв смрад, но это не смрад гниющей рыбы, это смрад ваших разлагающихся душ.
Деррида: (Пытаясь возразить, но уже очень вяло) Каких душ? Середина двадцатого века…
Фулканелли: (Спокойно и мягко) Молчите! Молчите и слушайте! Просто слушайте, что я скажу вам. Я вижу ваши души. Они омерзительны: анатомированные органы, части скелета, почернелые беззубые черепа, отвратительные своей замогильной гримасой, подвешенные человеческие утробные плоды, сухие и скрюченные, выставленные напоказ несчастные крошечные тельца с пергаментным лицом и бессмысленной жалкой улыбкой. А эти круглые стеклянные золотистые глаза – глаза совы с выцветшим оперением. Страшная рептилия как бы выплывает из темноты – цепь позвонков на низких толстых лапах, тянущая вверх костистую пасть с жуткими челюстями… Вот что являют собой ваши души. Но именно омерзение и смрад, которые я ощущаю, и которые привели меня сюда – именно они вселяют в меня надежду, что вы двое, как никто другой во всем Средиземноморье готовы сейчас к Деланию. Вы ждали третьего, один, дабы облагодетельствовать его и уберечь от гибели, другой, чтобы предать его смерти. Вместо него третьим явился я. Этой ночью должна была случиться смерть. А может быть, и спасение. Или – или. Теперь же произойдет и то, и другое вместе.
К столику подбегает Бармен с подносом – на нем чашка кофе, рюмка абсента, три бокала и бутыль с вином.
Фулканелли: (Бармену) Налей полные бокалы, голубчик. (Пауза. Бармен откупоривает бутылку и наливает вино в бокалы). А теперь ступай. (Хейтину и Деррида) Поднимем бокалы и медленно, очень-очень медленно,… ощущая как прохладная жидкость тонкой струйкой… наполняет внутренности… и растворяет их в кромешной тишине… наблюдаем… просто наблюдаем… как исчезает весь видимый мир… лишь мой голос в звенящей тишине… но и он смолкает…
(Долгая пауза. Бармен также застыл за стойкой. По прошествии нескольких минут, вдруг проснувшись, начинает шевелиться Пьяный матрос)
Пьяный матрос: (Еще не полностью проснувшись – Бармену) Кто ты?
Бармен: Я…
Фулканелли: (Громко, обращаясь ко всем присутствующим) Достаточно! Не нужно других объяснений. Просто – Я. (Хейтину и Деррида) Друзья мои, что было, покуда не прозвучало слово «я»?
Хейтин: (Попытка невнятного жестикулирования) А… (Нечленораздельная речь)
Деррида: (В оцепенении) Э… (Нечленораздельная речь)
Фулканелли: В эти несколько вечных мгновений не было абсолютно ничего. Ничего, что можно было бы как-то назвать…
(Конец ДЕЙСТВИЯ 2.1.)
– Стало быть, все остались живы, и ты никого не убил? – осведомилась мадам с громадной брошью, дождавшись завершения невероятной истории.
– Увы, Наина Карловна, в тот раз – никого, – отвечал загадочный оратор.
– В тот раз?, – округлила глаза женщина.
Ее перебил Актёр Актёрыч:
– Душа моя, сколько я понял, ты тогда ни сном ни духом, что опростал бутылочку «Бордо» с последним из великих алхимиков?
– Конечно. О том, что нам с Жаком явился Фулканелли собственной персоной, я догадался лишь спустя полтора десятка лет. А узнал ли Деррида, кто попытался роковым образом изменить его судьбу, сие неведомо. Мы с ним никогда больше про тот вечер не судачили. Что до Фулканелли, то он не позволял себе роскоши делать что-то, не убивая несколько зайцев к ряду. К тому же, практически любое его появление среди людей имело множество явных и скрытых судьбоносных последствий, большинство из которых либо вообще не доходило до сознания, либо осознавалось годы спустя. Такие люди крайне редки. Но с Деррида всё оказалось не так просто, ибо те тонко рассчитанные диверсии, которые были проведены среди ученых и деятелей культуры, начиная с шестидесятых, даже Фулканелли был не в силах предвидеть.