Евангелие от Иуды
Шрифт:
Глаза наши горели азартом, мы чуть ли не рыли землю копытами, в фонд Блейка был выставлен первый счет на покрытие всех расходов, связанных с нашими разъездами (кстати, и проведение работ Софи и Жераром). Фонд оказался кротким и послушным и выдал деньги подо всю нашу текущую смету.
Перед отъездом Ларионов снова позвонил Кнуту Брайану:
— Привет, старина, — сказал он, — вот решил тебе отрапортовать. Еду в Каир, лично, так сказать, знакомиться с документом, потому как сплошная там таинственность в паутине. Такое количество нестыковок! Я вообще не понимаю, как собаку съевшие на всяких подделках и фальсификатах копто-логи могут всерьез говорить о такой дезе?
— Ну, Серж, ты ж не маленький, чего тут не понимать-то? Одним забашляли, вот они и освидетельствовали документ как было надо. Другие просто хотят верить и верят — знаешь, есть такая порода людей. Они, конечно, дикие, но миру, наверное,
— А за чем, по-твоему, я бы туда выдвигался?
— Ну, я бы на твоем месте поискал Тайное Евангелие от Марка… Оно же где-то есть, лежит, дожидается своего часа…
— Да где же искать-то его?
— Да фиг знает… В общем, будут какие идеи, а лучше — наметки, а еще лучше — находки, звони, пиши, прилечу, втравлюсь в любую авантюру! Ты же меня знаешь!..
— Да знаю, знаю, давай, пока, будет что наклевываться, дам знать. Бывай, что ли!
Он повесил трубку и некоторое время смотрел перед собой. Потом обратился ко мне и Таманцеву:
— Слушайте, ребята, ну вот, похоже, мы откуда уплыли, туда и приплыли. Надо Марка искать, кровь из носу — надо. Только вот где? Кто бы знал…
— Дорогу осилит идущий, — пододвинула ему кофе Софи. — Сориентируетесь на месте. Мы с Жераром тоже будем постоянно на связи, если что понадобится, мы с вами…
— Ларионов, мы же с тобой вроде как фаталисты, да? — погладил свою бороду Таманцев. — А это значит, что чему быть, того не миновать. Если эта наша затея кому-то нужна, значит, мы найдем Марка. Ну, а нет — значит, нет. Тебя устраивает такая постановка вопроса?
— О да! — Ларионов патетически возвел очи горе. — Вперед, мой юный друг, на штурм истины!
ЧАСТЬ 2. ИУДА, И СНОВА ИУДА
Процесс пошел
И расследование наше наконец-то закрутилось. Я поехал в Нидерланды, Ларионов с Таманцевым отбыли в Каир, а Жерар с Софи остались в Париже. Мы общались с помощью телефонных звонков, электронных писем, факсов. Собственно, погоня за информацией в общей сложности заняла у нас не больше недели, но это была неделя полного погружения в материал, настоящих исследований и открытий, естественно, в первую очередь для самих себя.
Мы в очередной раз пришли к парадоксальным выводам: наука, конечно, весьма и весьма респектабельна и самоценна, но как мало фактов ей известно, как тенденциозно она их интерпретирует, как довлеют в ней авторитеты! Боюсь, если бы мы с нашими выводами и выкладками явились на какую-нибудь конференцию и попытались сделать доклад, ученые мужи и жены забросали бы нас чем под руку попало — потому что мы с нашим бодрым и свободным от всяческих условностей взглядом на вещи никак не вписываемся в научную парадигму. Мы не знаем кучи работ и имен в мировой библеистике, мы не сравнивали тексты Библии в разных редакциях, на разных языках; мы не сопоставляли Библию с Торой, Тору с Кораном и не делали еще массу вещей, на основании неделания которых нас с пол-оборота можно обвинить в тотальном дилетантизме. Но тут есть несколько моментов, которые нас в какой-то мере реабилитируют:
1. Мы не претендуем на то, чтобы возглашать истину в последней инстанции. Мы просто решили поделиться с миром своими взглядами на очередной вопрос, в расследование которого оказались втянуты. В данном случае — на вопрос о том, каким на самом деле был Иуда Искариот и какую роль он исполнял в новозаветной мистерии (это выражение я придумал прямо сейчас, мне кажется, оно вполне удачно; поверьте, это не для пафосности и не для красного словца).
2. Если уже разбираться начистоту, то никто из ученых, призывающих к чистоте научного знания, им в полном объеме не обладает. Этого не может быть, потому что вот этого-то как раз и не может быть никогда. Если, например, мы устроим экзамен самому академичному академику и начнем его терзать вопросами по поводу того, откуда в той же библеистике та или иная информация, где хранятся рукописи сочинений первых евангелистов, отцов Церкви, какие в них разночтения, что общего между священными писаниями основных мировых религий, он непременно на чем-то поплывет. Всего держать в своей несчастной голове нельзя, у каждого из нас, каким бы профессионалом он ни был в своей области, непременно имеются какие-то пробелы в знаниях. И это абсолютно нормально. Ненормальны пер-фекционистские требования, выдвигаемые хоть к самим себе, хоть к другим людям.
3. Академическое чванство, снобизм по отношению к недообученным, недообразованным,
Отчет Софи
Новый Завет и евангелисты
Новый Завет, как известно, состоит из четырех Евангелий, Деяний Апостолов, Посланий апостолов и Апокалипсиса Иоанна Богослова. Иуда Искариот фигурирует далеко не во всех текстах Нового Завета, а только в Евангелиях и Деяниях (в последнем случае — весьма опосредованно).
Евангелия (от греческого euangelion — благая весть) — раннехристианские сочинения, повествующие о земной жизни Иисуса Христа. Разделяются на канонические — от апостолов Марка, Матфея, Луки, Иоанна (включенные церковью в состав Нового Завета), и апокрифические (соответственно, не включенные).
Апостолы (от греч. apystolos — посол) — ученики Иисуса Христа, избранные и посланные Им на проповедь Его учения. Христос избирал апостолов дважды.
Первый раз их было двенадцать: Андрей, прозванный Первозванным, поскольку он первым последовал за Учителем; Иоанн Богослов; брат Андрея Первозванного Симон, которого Иисус назвал Петром (в переводе с греческого Петр — «камень»); Филипп; Варфоломей (Нафанаил); Иаков Зеведеев — брат Иоанна Богослова; Фома; Матфей; Иаков Алфеев; Симон Зилот; Иуда Иаковлев (Фаддей); Иуда Искариот. Последний по смерти Христа покончил жизнь самоубийством и был заменен на собрании апостолов Мат-фием: они стремились восполнить свое число до двенадцати. Все апостолы «первого созыва», кроме Иоанна Богослова, приняли мученическую смерть, проповедуя Евангелие в разных странах мира.
Во второй раз Христос, согласно версии Нового Завета, избрал 70 апостолов, по имени они в Писании не названы. Список 70 апостолов, приводимый в месяцеслове, был составлен в V–VI веках, он малодостоверен. К апостолам «второго созыва» относятся евангелисты Марк и Лука, виднейший деятель начального христианства Павел, который не входил в число учеников Христа, несмотря на то что был Его современником. Двенадцать были избраны по числу колен Израилевых, а число «70» (количество «вторичных» апостолов) указывало на традиционное число предков всех народов.
Поскольку апостол — посол (распространитель) Учения Христа, то более поздние столпы христианства нередко называются в богослужебной литературе равноапостольными: к таковым, например, относятся распространявшие христианство среди язычников св. Григорий Просветитель, апостол Армении, св. Стефан, апостол Перми и др.
Прежде чем переходить непосредственно к характеристикам Иуды из Евангелий, следует составить некоторое представление об их текстах и о том, кому приписывается их авторство. Именно так! Приписывается! Я не оговорилась: поди разбери по прошествии без малого двух тысячелетий, кто там что писал на заре христианства; принято думать, что Евангелия от Матфея, например, писал Матфей, но ведь это не факт! Может быть, кому-то непременно хотелось, для того чтобы придать своей версии событий максимальную достоверность, подписать текст именем одного из учеников Христа? Кто знает? Кто сможет сегодня ответить на этот вопрос? Думаю, никто. А у меня возникла довольно-таки забавная мысль: если нынешние люди врут на каждом шагу и не особенно при этом терзаются угрызениями совести, то почему не могли врать с тем же успехом и наши пращуры? Ведь человеческая природа в общем и целом не меняется, меняется только антураж и пейзаж, людей окружающий: на смену живым коням пришли кони стальные, вместо глинобитных лачуг у человека небоскребы, он летает в самолетах, трясется в подземке, за считанные часы преодолевает расстояния, о которых раньше и помыслить было страшно, — и далее по тексту. Но это и все.