Евангелие от Иуды

Кассе Этьен

• Совсем сумасшедшее предположение: Иисуса как физически существовавшего человека не было. Был кружок апостолов, которые «играли короля», то есть рассказывали о своем чудесном Учителе, концепция которого была выведена ими из откровений ветхозаветных пророков. Они проповедовали якобы Его идеи, рассказывали о якобы творимых Им чудесах, называли себя Его представителями, когда возникала необходимость, кто-то из двенадцати изображал Его. Именно этим можно объяснить то, что никто из первосвященников и стражников (которые вроде бы не единожды должны были сталкиваться с Иисусом) не знал Его в лицо и Иуда договорился, что поцелуем отметит Того. В таком случае, что за акцию готовили апостолы? Кого готовили к распятию под видом Христа? Или у них была договоренность с Пилатом, который находился в перманентной конфронтации с синедрионом, что распятию под видом Иисуса будет придан в

конечном итоге какой-нибудь разбойник, зато впоследствии можно будет хорошенько «раскрутить» гибель Спасителя на кресте?

Собственно, это все, что можно сказать по образу Иуды Искариота в Новом Завете. Надеюсь, что мои скромные выводы послужат общему делу воссоздания биографических моментов этого персонажа христианской мистерии.

Отчет Жерара

Апокрифы вообще и апокрифические Евангелия в частности

Мне было поручено рассмотреть апокрифические Евангелия, за что я с энтузиазмом и принялся. Апокрифами называются в основном раннехристианские тексты, по каким-либо причинам не канонизированные официальной Церковью. В действительности «ассортимент» таких причин не слишком-то и велик: насколько я понимаю, в IV веке окончательно сложилась концепция Священного Писания, которая отвечала всем требованиям, предъявляемым к тексту-манифесту транснациональной партии, претендующей на мировое господство. Основными мотивами любого канонического текста должны были быть следующие моменты.

• Единобожие.

• Декларация Христа как Спасителя мира и Человечества, искупителя его грехов.

• Учение о рае и аде и требованиях, предъявляемых к желающим попасть туда или сюда.

• Учение о конце света и глобальной возможности спасения.

• Утверждение о том, что апостольская Церковь — духовный представитель и наследник Христа на земле.

• Представление земных наместников Царя небесного.

В контексте таких требований все произведения околохристианской литературы, долженствующие прокомментировать порядок мироустройства, иерархию небесных сфер, путешествия персонажей Нового Завета в загробный мир и т. д., объявлялись «отреченными» или «потаенными», то есть апокрифическими. Впрочем, апокрифы с удовольствием читались, переписывались, одним словом, распространялись среди грамотного христианского населения Европы, Азии и Африки; на их основе слагались новые удивительные по сюжетике и подбору персонажей фактически фантастические тексты, которые, если оценивать их положа руку на сердце, давали по популярности если не 100, то во всяком случае 50–70 очков вперед текстам каноническим, которые представляли для средненького обывателя скорее сакральный, мистико-священный, нежели живой, из любопытства, интерес.

Священное Писание читали, потому что так надо, стремясь задобрить мстительного и недружелюбного Бога, подкупить его своим послушанием, продемонстрировать лояльность и покорность. Апокрифы — чтобы удовлетворить свою тягу узнать подробности того, что простому смертному знать, в общем-то, и не положено.

Особую группу апокрифов составляют так называемые неканонические Евангелия, среди которых в свою очередь основное место по численности и подробности занимают, пожалуй, тексты библиотеки Наг-Хаммади. Эти гностические произведения были, как гласит предание, случайно найдены в 1945 году в местечке Наг-Хаммади под Каиром: рукописные папирусы III–V веков были свернуты в свитки, каждый из которых укрывал добротный кожаный чехол. Большинство текстов библиотеки Наг-Хаммади представляют собой Евангелия от Марии, Филиппа, Фомы в разных версиях. У меня была большая надежда на эти гностические сочинения, благо они опубликованы; я предполагал, что уж здесь-то у меня будет богатый «улов». Однако, как говорится, человек полагает, а Бог располагает. Среди гностических (равно как и почти среди всех прочих апокрифических Евангелий) я не нашел практически никаких упоминаний об Иуде. Практически, потому что некоторые намеки на него мною все-таки были обнаружены в Евангелии от Филиппа.

Ну а связный текст, посвященный удивительным приключениям Иуды и поистине странной его истории, я нашел в Евангелии от Варнавы.

На этих двух источниках за неимением других я и остановлюсь. [31]

Евангелие от Филиппа

Как я уже сказал, Евангелие от Филиппа относится к гностической традиции, текст его в разных версиях найден на свитках библиотеки Наг-Хаммади.

Собственно, Иуда Искариот там не упоминается, зато Бог сопоставляется с… красильщиком. Я бы никак не отреагировал на это, если бы Софи не рассказала мне, что прозвище евангельского предателя, возможно, образовано от арамейского слова «шекария» (красильщик). Посмотрите, что в Евангелии от Филиппа написано:

31

Думаю, что дотошный анализ палеографических особенностей рукописей, сохранивших апокрифические тексты, а также точное указание на время их написания и т. д. и т. п. в принципе ни к чему. Никто не собирается возводить написанное в них в ранг Истины; нам важно отследить концепцию Иуды в апокрифических Евангелиях, что я и попытаюсь сделать. — Прим. Жерара.

43. Бог — красильщик. Как хорошие краски, которые называют истинными, умирают вместе с тем, что окрашено ими, так и то, что окрасил Бог. Ибо бессмертны краски его, они становятся бессмертными благодаря его цветам.

54. Господь вошел в красильню Левин. Он взял семьдесят две краски, он бросил их в чан. Он вынул их все белыми и сказал: Подобно этому, воистину Сын человека пришел как красильщик.

Не очень представляю себе, как интерпретировать данные отрывки. Известно, что гностики декларировали свою причастность к тайному, сокровенному, мистическому знанию. Возможно, таким образом, что они на самом деле владели какой-то вынесенной за пределы «общего доступа» информацией, из которой и следовали вышеприведенные сентенции.

Если очень захотеть их откомментировать, то получится примерно следующее.

1. Христос — красильщик, но и Иуда — красильщик. Получается, что Христос = Иуда?

2. Бог — красильщик, но красильщик и Иуда, стало быть, Иуда = Христос = земное воплощение Бога?

Написав это, я весьма порадовался, что живу не в эпоху средневековья и потому меня вряд ли кто вознамерится за подобную ересь отправить на костер. Впрочем, это всего лишь интерпретация, на которой никто не настаивает, просто — почему бы не сделать в наших поисках и такое допущение? [32]

32

Меня очень интересует, Жерар, ты в воду смотрел — или как? У тебя поразительная интуиция, остается просто склониться перед ней, нам всем до тебя далеко, мы просто щенки какие-то на твоем фоне. — Прим. авт.

Евангелие от Варнавы

Еще один текст, который я не мог обойти стороной, — это текст Евангелия от Варнавы. В обороте оно появилось довольно поздно, в начале XX веке, в ранних списках не известно, однако его с удовольствием цитируют и издают представители Ислама. Это и не удивительно: Евангелие от Варнавы еще называют «Мусульманским Евангелием» — в нем Христос говорит своим ученикам о том, что после Него придет последний пророк, Мухаммед. Собственно, определенная часть комментаторов Нового Завета считают, что и в Евангелии от Иоанна содержатся пророчества о Мухаммаде (там Христос заявляет, что через некоторое время по Его кончине на земле появится новый Учитель; впрочем, имени того не называет).

Варнава был одним из 70 апостолов, изначально его звали Иосией, однако потом он был наречен «сыном утешения» (так переводится с арамейского его новое имя). О нем известно, что он был родом с Кипра. Попав в Иудею и проникнувшись проповедью Христа, Варнава распродал свое имущество, вырученные от продажи деньги вложил в дело популяризации нового Учения. В Деяниях Апостолов о нем говорится, что «он был муж: добрый, исполненный Духа Святого и веры».

Будучи ближайшим сподвижником Павла, Варнава в течение некоторого периода времени проповедовал христианство в Антиохии вместе с ним, затем с Марком отправился проповедовать на Кипр.

Текст, приписываемый Варнаве, в корне отличается подачей материала: автор подает себя в качестве действующего лица своего повествования, рассказывает обо всех своих впечатлениях (нередко от первого лица), событиях, участником которых является, и называет себя «я» и «тот, кто пишет».

Меня страшно заинтриговал текст Евангелия от Варнавы (кстати, в нем 222 главы), поскольку он в совершенно неожиданном ключе развивает концепцию «Христос = Иуда», показавшуюся мне столь нелепой и одновременно притягательной (см. выше).