Евангелие от Люцифера

Кристофер Пол

Милан был центром самой изысканной итальянской моды, самой экстремальной итальянской политики и местом дислокации полиции, оснащенной лучше какой-либо иной в мире. Величественный Миланский собор являлся третьим по величине храмовым зданием в христианском мире, однако подлинной религией горожан, занимавшей в их сердцах второе место после погони за деньгами, служил, конечно же, футбол. Этот город казался бы очаровательным, не будь он так дерзок и предприимчив, а его обширные трущобы и не дающий свободно дышать смог явно не относились к тем достопримечательностям, о которых мечтает среднестатистический читатель «Нью-Йорк таймс», когда планирует отпуск в Тоскане.

Финн подскочила, когда дверь ее распахнулась и на пороге, в незастегнутой рубашке, со всклоченными волосами и лихорадочно блестящими глазами, появился Хилтс.

— Включи телевизор!

— В чем дело?

— Включи эту чертову штуковину!

Финн взяла пульт с прикроватной тумбочки и нажала кнопку. Большой, стоявший на тумбочке за кроватью телевизор включился на канале Си-эн-эн, который Финн смотрела последним, перед тем как попыталась заснуть. Показывали погодную карту Восточной Европы. В Праге шел дождь.

— Не здесь. Переключи! — отрывисто бросил Хилтс, войдя в номер и закрыв за собой дверь.

Финн принялась перескакивать с канала на канал.

— Вот! — сказал он. — Оставь это!

Это был шестой канал, телевидение Ломбардии, программа местных новостей. Хорошо одетая темноволосая женщина с серьезным выражением лица читала репортаж стоя посредине футуристической конструкции, более походившей на хромированные строительные леса. Рядом, на врезке, демонстрировалась старая черно-белая фотография двух улыбающихся мужчин средних лет один из которых выглядел смутно знакомым.

— Прибавь звук! О чем они говорят?

— Успокойся, и я расскажу тебе.

Финн взяла пульт и увеличила громкость.

Она прислушалась. Ведущая новостей продолжала свой рассказ, а Финн переводила его для Хилтса, по ходу дела засовывая ноги в кроссовки.

— Изображенный здесь со своим другом Адриано Оливетти, Вергадора был хорошо известным, уважаемым членом академического сообщества, выдающимся историком. Известие о его неожиданной насильственной смерти, предположительно от рук боевиков террористической группировки «Третья позиция», повергло в шок жителей Венозы, тихого, провинциального городка, где он жил в последнее время.

Изображение на телеэкране сменилось идиллической панорамой пологих холмов и виноградников из студийного архива, потом общим планом самого городка и, наконец, старинной виллой, окруженной тополями и полицейскими машинами с мигающими на крышах проблесками маячками. При этом по обе стороны от главной картинки демонстрировались два черно-белых изображения — снимки Хилтса и Финн, сделанные камерой слежения.

— Эта запись, сделанная системой безопасности ребе Вергадоры, зафиксировала нападавших незадолго до того, как пожилой профессор был зверски убит в своей библиотеке…

— А камеры-то я и не заметила, — сказала Финн, потрясенная увиденным.

— Они убили его, — пробормотал Хилтс, не отрывая глаз от экрана. — И теперь хотят повесить преступление на нас.

— Они?

— Адамсон и его дружки.

— Ты шутишь?

— А ты думаешь, это совпадение?

— Камера засняла нас на пленку. Это недоразумение, вот и все, — сказала Финн. — Мы сейчас пойдем в полицию и объясним.

— А откуда, по-твоему, у телевизионщиков взялась эта идиотская версия насчет «Третьей позиции»?

— Кто они такие?

— Итальянская разновидность «Аль-Каеды». Нас подставили.

— Это ошибка.

— Это никакая не ошибка. Вергадора мертв. Если в новостях сообщается, что подозрение падает на «Третью позицию», значит, речь идет о жестокой, мучительной смерти. Их излюбленное оружие — обрез дробовика, сицилийская лупара, которую использует мафия. Это не бойскауты, Финн. Игра идет по-крупному. Серьезные люди вышли за нами на охоту.

— Но зачем было убивать Вергадору?

— Ну, во-первых, по каким-то неизвестным нам, но хорошо известным тем, кто это сделал, весьма веским причинам, а во-вторых, потому, что обвинение в этом убийстве превращает нас в прокаженных — неприкасаемых. Цель — загнать нас в угол и лишить возможности обратиться к кому-либо за помощью.

— И что ты предлагаешь?

— Прежде всего, убраться отсюда, к чертовой матери. А уж потом будем соображать, как поступить дальше.

— Если у них на пленке запечатлены наши лица, то скорее всего, есть и описание машины. Может быть, даже ее номер.

— Тогда на вокзал.

И тут, уже не с экрана, а с улицы, донеслось завывание сирен и скрежет шин. Финн спрыгнула с кровати, подбежала к окну, выглянула и увидела, что вся улица забита бело-голубыми полицейскими автомобилями с мигалками на крышах. Из остановившегося позади всех черно-белого фургона высыпало с полдюжины полицейских спецназовцев в камуфляжной форме и черных касках. Все они были вооружены компактными автоматами «беретта» или короткоствольными «бенелли».

— SISDE, — пробормотал Хилтс, глядя поверх ее плеча.

Он схватил Финн за запястье и оттащил от окна.

— Кто они?

Он поволок девушку к двери.

— Гражданская контрразведка. Сваливаем!

— Моя одежда! Мои вещи!

— Нет времени!

Она едва успела схватить с тумбочки свой бумажник и наручные часы, прежде чем Хилтс вытолкнул ее в узкий коридор. Слева было две комнаты, справа три, то же самое через площадку, а посередине находился один-единственный старомодный лифт. Пока они обдумывали, в какую сторону бежать, механизм стал поскрипывать.

— Они поднимаются!

Слева Финн увидела табличку, белым по красному: ВЫХОД.

— Сюда!

Она повлекла его налево, но, выскочив на служебную лестницу, они услышали шестью этажами ниже топот ног и крики: «Наверх!»

Беглецы оказались в ловушке: и лифт, и лестница были блокированы.

— Может, нам сдаться?

— Эти ребята из тех, кто сначала стреляет, а потом кричит: «Стой!» И они с автоматами.

— Туда. — Финн указала наверх. — Крыша!

Пожарная лестница вела к люку в потолке над лестничной клеткой. Топот сапог звучал все ближе.