Евангелие от Сатаны
Шрифт:
Когда Паркс услышала эти слова, у нее закружилась голова. У стоявшего рядом с ней Баннермена был стеклянный взгляд человека, который борется с тошнотой.
Пока Манкузо вытирает пилу и кладет ее в футляр, Стентон вставляет в распил два расширителя. Их стальные челюсти раздвигают края разреза в грудной клетке Калеба. При каждом нажиме Стентона ребра трупа с треском раздвигаются. Когда коронер решает, что отверстие достаточно широко, он запирает замки расширителей и уступает место Манкузо. Тот надрезает мышцы, вынимает из груди трупа легкие и кладет их на металлический стол. Распоров их ударом скальпеля, Манкузо осторожно отделяет одну долю от другой. Он снова начинает говорить в микрофон:
– Визуальный
Закончив свою лекцию, Манкузо заботливо складывает вместе доли легких и присоединяется к Стентону, который в это время надрезает глаз Калеба. Когда лезвие скальпеля прорезает хрусталик, глаз сплющивается и превращается из шара в лепешку. У Марии это вызывает приступ тошноты. Стентон отрезает кусок роговицы, кладет его под микроскоп и устанавливает колесико регулятора на максимальное увеличение. И с его губ срывается тихий свист. Стентон знаком подзывает Манкузо, и тот тоже прижимает глаза к окуляру микроскопа.
– Ты видишь то, что вижу я?
Манкузо не тратит времени на ответ. Он дышит в свой микрофон, чтобы продолжить запись. Потом он стирает со лба каплю пота и говорит:
– Мы переходим к осмотру роговицы глаза геттисбергского убийцы. В ней гораздо больше нормы клеток-палочек, которые позволяют человеку видеть ночью. Клеток-колбочек, которые работают днем, мало, и они плохо развиты. Можно предположить, что этот человек провел основную часть своей жизни в полумраке. Провел при слабом освещении столько времени, что его глаза приспособились к отсутствию света. Можно даже сделать вывод, что при дневном свете он был почти слепым. Видимо, он выходил из своего укрытия днем лишь при крайней необходимости.
– Вы хотите сказать, что этот убийца был кем-то вроде… вампира? – прерывающимся голосом, перебивая коронера, спросил Баннермен.
– Нет, шериф. Просто этот человек прятался под землей и выходил из своего жилища лишь по ночам. Он начинал видеть мир только на закате солнца. Примерно так же, как индейцы из племени чиакахуа в бассейне Ориноко. Это затерянное племя обитает в самом сердце джунглей. Исследователи обнаружили его лишь в 1930-х годах. Чиакахуа жили среди такой густой чащи, что к ним сквозь ветви деревьев проникало очень мало света. Ученые отметили, что большинство людей этого племени теряли зрение. Хрусталики их глаз утрачивали прозрачность и становились лишь полупрозрачными. Эта особенность передавалась по наследству: большинство их детей рождались с белыми ночными глазами.
– А что случилось потом, ваше святейшество?
Папа долго молчит. Он начал рассказывать больше часа назад, и Камано боится, что тот не сможет закончить рассказ.
Но старый глава Церкви, неотрывно глядя перед собой, продолжает свое повествование:
– На следующий день после ареста тамплиеров и уничтожения кардиналов, поклонившихся Янусу, Евангелие от Сатаны было под сильной охраной перевезено в монастырь Богородицы на горе Сервин. Там затворницы изучали его больше сорока лет – до 1348 года, года Великой черной чумы. В ночь с 13 на 14 января этого злополучного года некие монахи без ордена и Бога, пользуясь хаосом, который царил в этих сельских краях из-за эпидемии, напали на этот монастырь и убили затворниц. Теперь известно, что они приходили, чтобы забрать свое евангелие – Евангелие от Сатаны.
– Воры Душ? Это были они?
– Да. Они – вооруженный отряд на службе у кардиналов из братства Черного дыма. Несомненно, эти Воры Душ – наследники тех тамплиеров, которые остались в живых после упразднения ордена Храма.
Тишина.
– А что стало с евангелием?
– Известно, что в ту ночь, когда были убиты монахини с горы Сервин, одна старая затворница смогла убежать от убийц и унесла с собой эту книгу. Также известно, что она прошла через часть Альп и смогла добраться до монастыря августинок, затерянного в Доломитовых горах. Там теряются и ее следы, и следы евангелия. Больше никто никогда не слышал о нем.
– И по этой причине убийства затворниц продолжались многие столетия?
– Да. Кардиналы из братства Черного дыма, несомненно, думали, что Церковь вернула себе это евангелие и что папа опять доверил книгу затворницам. Эти монахини сумели переписать несколько отрывков из этой рукописи в те годы, когда она еще хранилась у них. Мои отдаленные предшественники разослали эти выписки в разные монастыри ордена затворниц – сначала в Европе, потом, по мере того как исследователи открывали новые материки, стали отправлять эти тексты в Африку и Америку. Но расстояния и океаны никогда не останавливали Воров Душ, и убийства продолжались. И продолжаются до сих пор.
– Вы хотите сказать, что братство Черного дыма Сатаны до сих пор существует и продолжает расширять свои ряды в Ватикане?
Папа медленно кивает.
– Последние убийства произошли в 1900-х годах. Мы думали, что на этом все закончилось. Но пророчество начинает исполняться снова. Чума и убийства. Люди верят, что это умерло, но это возвращается. Это возвращается всегда.
Тишина.
– Я не могу еще понять одного, ваше святейшество.
– Чего же?
– Почему братство Черного дыма так упорно и с таким ожесточением ищет старинную книгу, которая сама по себе ничего не доказывает? Чем это можно объяснить?
Папа с трудом встает и подходит к тяжелому сейфу, в котором он хранит свои самые тайные документы.
– Робер де Сабле, прочитав это евангелие в подвалах Акры, послал своих тамплиеров на север Галилеи – туда, где, как сказано в этой книге, за тысячу лет до него ученики отрицания похоронили останки Януса.
– И что было потом?
Камано слышит, как скрипнули петли тяжелой стальной двери сейфа. Потом папа возвращается к нему, держа в руках маленький бархатный мешок, завязанный шнуром, и протягивает его кардиналу. Пальцы Камано развязывают шнурок. Внутри лежит почерневший от огня обломок человеческого скелета – кусок большой берцовой кости. Сердце кардинала сжимается. А папа продолжает свой рассказ: