Евангелие от змеи
Шрифт:
—Вы-то не верите в чудеса, правда? —спросила женщина, к которой разом вернулась вся ее недоверчивость.
—Пока не увижу собственными глазами...
—Вы —как все остальные: думаете, что Иисус —шарлатан!
—Я ничего такого не думаю. Я приехал делать свою работу.
В досье BJH фигурировали так называемые чудеса, которые якобы творил в детстве маленький Иисус из Обрака. Журналист местной ежедневной газеты в своей статье, написанной в озадаченно-ироничной манере, смело сравнил слухи о пресловутых исцелениях с легендой о чудовище из Жеводана.
Внезапно Марк понял, что ветер стих и дом окутала ватная тишина. Словно
"Черт, да как же..."
На улице крупными хлопьями шел снег. Ярко-зеленый автомобиль Марка, круглые скалы, далекие холмы, деревья, плоские каменные крыши, невысокая ограда и земля во дворе были покрыты толстым пушистым белым ковром.
—Ничего удивительного, —заметила мать. —Сейчас ведь ноябрь.
—А я-то что стану делать? —буркнул Марк. —Сегодня вечером мне необходимо быть в Париже.
Девушка обернулась, одарив его загадочной улыбкой.
Внезапно он вспомнил ее имя — Пьеретта, —и оно показалось ему таким же смешным (правда, по другой причине), как имя ее названого брата —Иисус.
Мать подошла к дочери, выглянула на улицу и стала вглядываться в небо, морща лоб и нос.
—Судя по всему, до завтрашнего утра погода не переменится. В дорогу вам отправляться никак нельзя. Придется заночевать здесь. Так что, если хотите, можем продолжить разговор.
Марк снова машинально закурил. Он не понимал почему, но перспектива провести ночь рядом с этими женщинами наводила на него ужас. Нет, он не боялся ни их, ни уединенности этой фермы, но ему вдруг показалось, что он окончательно утратит контроль над собственной жизнью, если проклятая снежная буря запрет его до утра на Обракской равнине, как разбились мечты его юности о рифы семейной жизни и подводные камни профессии.
Марк достал из кармана куртки мобильник и набрал номер Шарлотты.
Ну конечно,занято.
Глава 3
Люси смотрела, как на экране высвечиваются буквы: клиент явно был компьютерным неофитом или просто очень волновался.
Привет, меня зовутБартелеми; ппо-мммоему, тты... ужжжаассно мммиленькая.
Она уставилась в круглый глазок камеры, надев на лицо механическую улыбку. В углу экрана высветилось время: этот самый Бартелеми (кстати, имя наверняка настоящее, если уж мужчины берут псевдоним, то выбирают имена позвучнее —Конан, Джеймс, Том, Майкл, Минос.) облегчил свой карман на сто пятьдесят евро, чтобы провести наедине с ней шесть —десять минут. Сто пятьдесят евро, из которых тридцать процентов —то есть около трехсот франков —полагается лично ей (как большинство европейцев, Люси каждый раз пересчитывала евро на старые деньги, чтобы приблизительно прикинуть стоимость той или иной вещи). Люси проводила в Сети в среднем по пять часов в день, получая, таким образом, около полутора тысяч франков. Никогда в жизни она так хорошо не зарабатывала.
Миленькая? Ну да, лет двенадцать назад Люси действительно была очень хорошенькой. Она сохранила тело двадцатипятилетней девушки, но лучики морщинок в углах глаз и складки на шее с жестокой откровенностью выдавали все ее тридцать два года. Пока что она умело прятала шрамы, нанесенные временем, под искусным макияжем, но собиралась прибегнуть к услугам пластического хирурга, как только позволят средства, —капиталовложение, необходимое в ее профессии.
Привет, я —Мануэлла, — напечатала она. —Ужасно рада познакомиться с тобой.
Компьютерные
И Люси действительно увидела.
Две недели ушло на жестокую борьбу с собой —она изживала католическое воспитание, а потом разделась догола перед двумя мужиками, и они долго изучали ее с холодным профессионализмом то ли гинекологов, то ли сутенеров.
Минуэлла? Я хочу видеть таи г... груди?!
Сейчас? Как скажешь. Не забудь, мой большой сладкий волк, у нас с тобой целый час впереди.
Называть мужчин "волками", "тиграми" и "львами" она научилась у Марты —девушки, которая уже лет восемь обслуживала посетителей в Сети. Клиенты жались к их сайту, как стадо испуганных баранов, но обожали, когда с ними обращались как с ужасными хищниками.
Она развязала пояс и нарочито медленно распахнула полы коротенького халатика из алого шелка. Как правило, Люси одевалась как школьница —клетчатая плиссированная юбочка, рубашечка, хвостики, белое хлопчатобумажное белье, и это срабатывало как из пушки, —но теперь она пыталась привлечь клиентов иного сорта и время от времени надевала экзотичные, откровенно вульгарные наряды, например этот шелковый пеньюар, который откопала в жалком секс-шопе на улице Сен-Дени. Выдержав паузу, Люси обнажила перед камерой плечи, приоткрыла часть груди. Игра заключалась в том, чтобы максимально долго оттягивать момент, когда ей больше нечего будет снимать и придется перейти к эротическим играм, эксгибиционизму и "самообслуживанию".
С ми с... твой лифчик =
Она сдержала вздох, улыбнулась, расстегнула лифчик и, не слишком выкладываясь, обнажила грудь. Красивые, кстати, сиськи. Не слишком большие, но высокие, крепкие и, так сказать, натуральные. С маленькими розовыми шелковистыми сосками —хотя, если верить статистике, многие клиенты предпочитают широкие темные бугристые кружки, напоминающие потертые кожаные мячи.
Ао;нии офффиигительные: чччерт, каак же ооонни ммнее нравятся? По...а...ллласкай — х... пж...ааа...луста!
Люси пришлось сконцентрироваться, чтобы расшифровать это послание. Его наверняка трясло, как в лихорадке, —потому-то он и ляпал ошибки, путая клавиши.
Как правило, клиенты первым делом просили показать им грудь, и почти все, за редким исключением, переставали "дружить" с клавиатурой, как только лифчик летел прочь. Между собой девушки называли это "трясучкой Робера" —этот синдром наверняка исчезнет, как только внедрят систему голосового опознавания, —"яйцеголовые" практически завершили разработку. Правда, никто пока не знает, чем могут обернуться придушенный голос и всякие другие штучки. Счастье еще, что клиенты почти никогда не используют интерактивные зрительные окошки.