Евангелие от змеи

Бордаж Пьер

Еще труднее будет решить проблему в Париже: где поставить тысячи машин, как разместить десятки тысяч людей, следовавших за Духовным Учителем?

—Ты не знаешь, где Ваи-Каи? Его нет в комнате.

Йенн обернулся —в гостиную вошла молодая женщина с подносом в руках. Одета (вернее, раздета) она была по моде новых кочевников: крошечный треугольник ткани прикрывал низ живота, на обнаженной груди постукивали деревянные бусы, запястья украшали каменные браслеты. Тело у нее было очень белое, усыпанное веснушками, на плече —татуировка в виде двойной змеи, в косички вплетены перья.

—Тебе не кажется,

что сейчас еще слишком рано, чтобы беспокоить Учителя?

Она ответила ему удивленным, почти враждебным взглядом.

—Беспокоить? Но Духовного Учителя невозможно побеспокоить.

—Это почему же?

Женщина внимательно оглядела содержимое подноса: дымящийся чайник, чашка с блюдцем, хлеб и булочки в плетеной корзинке, баночки джема и мед (классический гостиничный завтрак!).

—Тому, кто живет в доме всех законов, никто не помешает, —произнесла она наконец тоном непоколебимой уверенности.

Йенн вспомнил слова, сказанные ему Ваи-Каи несколькими часами раньше: да, они уже стали идолопоклонниками великого брата, пришедшего из Амазонии, чтобы открыть им величие двойной змеи.

Глава 40

— Вы сегодня раньше обычного, —сказала санитарка.

—А я вот подзадержалась, не успела ее помыть. Вы не выйдете ненадолго?

Матиас подчинился, хотя внутри у него все дрожало от нетерпения. Ладно, пусть Хасида будет чистой, когда он положит ее к ногам Христа из Обрака.

Он внимательно отслеживал всю эпопею Ваи-Каи по телевизору, видел прибытие в Версаль тысяч и тысяч его сторонников, что вызвало неразрешимые проблемы с жильем и едой (не говоря уж о гигиенических мероприятиях!).

Было совершенно ясно, что Ге'/ё Мах побьет все рейтинговые рекорды благодаря приходу Христа на передачу Омера. Канал круглосуточно крутил рекламу на радио и телевидении, огромные фотографии Омера красовались в переходах метро, нависали над Большими Бульварами и окружной дорогой. Большинство газет и политических еженедельников, желтая пресса, комиксы и новостные передачи отдавали первые полосы под материалы о грядущей схватке, помещали кто фотографию, кто карикатуру на Ваи-Каи: в этом хрупком смуглокожем человеке, типичном южноамериканском индейце, было что-то детское. Даже финансовые издания, известные сдержанностью тона, всерьез обличали пагубное влияние нового кочевничества на экономический климат в целом и на биржу в частности.

Телеметрические институты заявляли, что, по их подсчетам, каждый третий француз сядет в девять вечера к телевизору.

Одна секунда рекламы стоила дороже, чем во время финала Кубка НБА в Америке и финального матча последнего чемпионата мира по футболу. Tele Мах собирался хорошо заработать на "первом чуде Иисуса из Обрака".

В конце последней передачи Омер представлял зрителям семерых гостей —оппонентов Ваи-Каи: политиков должен был представлять Жак Манделье, член Социалистической партии, член Комитета по надзору за сектами, —он проявил себя рыцарем без страха и упрека в поединке между французским государством и сайентологами.

Монсеньор Дюкаруж, официальный представитель французского

епископата, призван был защищать интересы католической Церкви, которую часто оскорбляли Христос из Обрака и его ученики. Задачей Мишель Аблер, психиатра с международной известностью, должно было стать разоблачение бесчестных и опасных методов, с помощью которых гуру всех мастей, лжепророки и целители вроде Ваи-Каи манипулируют людьми. BJH, шеф "EDV", —человек, известный независимостью взглядов и откровенностью, —будет говорить от имени печатной прессы. Мир науки и фундаментальных исследований, немало пострадавший от адептов учения Ваи-Каи, делегировал на ток-шоу профессора Пьера Эстереля —биолога, ведущего сотрудника Национального института агрономических исследований, ярого сторонника генетической модификации растений.

Жан-Эрик Шолен, влиятельный промышленник, процветающий генеральный директор гигантского европейского концерна "Альфаком", исполнит роль дежурного "торгующего в храме", белого рыцаря той самой экономики, которую новые кочевники обвиняют во всех бедах. И наконец, Мартина Жорж, пятидесятилетняя домохозяйка, придет в студию, чтобы поведать о душевной боли, которую ваикаизм причинил семьям, чьи дети ушли из дома.

—Как видите, —заключил Омер с улыбкой большой белой акулы, —мы хорошо, очень хорошо подготовились к поединку с Христом из Обрака! Мы надеемся на встречу с вами 24-го, ровно в девять, на том же канале, привет и до скорого!

Опасные импульсы в голове Матиаса, посетившие его в самом конце передачи, исходили не от "чужака", завладевшего его мозгом, как это произошло в "Смальто". Матиас оказался слишком быстрым для Рыси, оцепеневшего от ужаса: он выхватил глок из кармана куртки, опередив Романа ровно на секунду. Матиас дважды нажал на курок —одна пуля в горло, другая в сердце, кинулся к двери, петляя между столиками и опрокидывая стулья. Он надеялся, что Джем не вмешается, но вышибала заступил ему дорогу, размахивая пушкой.

У Матиаса не было выбора —он влепил ему пулю промеж глаз, перепрыгнул через бившееся в агонии тело, толкнул дверь и вывалился на улицу.

Ночь, его мать и любовница, укрыла Матиаса крылом от чужих взглядов. Только отдышавшись за дверью маленькой квартирки на бульваре Мажента, он спросил себя, почему "чужой" приказал ему убить Романа и —главное — почему он подчинился, ведь Рысь не сделал ему ничего плохого, больше того —их даже связывала своего рода корпоративная солидарность.

С тех пор "чужой" никак себя не проявлял. Матиас начинал думать, что, использовав его для устранения желтоглазого румына, он навсегда убрался из его головы.

От этой мысли Матиас испытывал невероятное, почти космическое счастье: "голос" не помешает ему забрать Хасиду из больницы и отвезти ее на встречу с Христом из Обрака на подземной стоянке здания Tele Мах.

"Международный джихад" тоже не подавал признаков жизни, и Матиас, наплевав на советы Блэза, продолжал каждый день посещать клинику Субейран.

—Вы можете зайти, —сказала появившаяся в дверях палаты медсестра. —Я закончила. Я слышала, как вы разговариваете с ней —не слова, только звук голоса.