Евангелие рукотворных богов
Шрифт:
– Все равно ведь сдохну, – махнула ладонью в сторону торчащей стрелы девушка.
– Покашляй. – Рахан не изменял себе, его поведение никак не вязалось с обстановкой, минуту назад он готов был резать человека на куски, а сейчас разыгрывал мирного целителя.
Стерва несколько раз кашлянула, придерживая плечо здоровой рукой и морщась от боли.
– Жить будешь, если без заражения обойдется.
Ключник задумался на секунду, потом повернулся к девушке и начал расстегивать на ней кожаную куртку.
– Все-таки позабавиться решил, – краем рта усмехнулась
Рахан подцепил ножом отверстие в одежде, из которого торчал оперенный наконечник, резким движением полоснул куртку донизу.
– Я своего последнего как-то не так представляла. – Раненая вытянула руки, помогая снять грубую кожанку.
Ключник расправился с рубахой так же, как до этого с курткой. Ванко невольно покраснел – небольшие упругие груди и задорно торчащие соски не часто удавалось наблюдать на подчинявшемся строгим законам хуторе. Точнее, за исключением памятного посещения палатки работорговцев, обнаженное женское тело, да еще такое соблазнительное, он наблюдал впервые.
– Хорош глазеть, принеси огня, – распорядился Рахан.
Чего-чего, а огня вокруг хватало – завывая и потрескивая, полыхала половина домов, поэтому много времени на его поиски пареньку не понадобилось.
Ключник тем временем извлек из кармана небольшой, около дюйма длиной, металлический цилиндр с закругленным навершием, которое и сковырнул ножом, высыпал на расстеленную тряпицу горку черного порошка.
– Не жалко? – Краем глаза Стерва наблюдала за манипуляциями.
– Жалко. – Рахан повертел в пальцах маленький золотистый купол, закрывавший цилиндр, подбросил в ладони и зашвырнул подальше.
Последующее – завораживающий акт языческого целительства, огненное очищение в исполнении Ключника. Он аккуратно ощупывает стрелу, отчего девушка сдержанно постанывает, а потом резко толкает вперед – наконечник выходит насквозь, брызжет кровь, и с протяжным воплем пленная теряет сознание.
– Придерживай.
Мальчик подхватывает Стерву со здорового бока.
Рахан обламывает оперение – тело в руках Ванко судорожно дергается. Щепоть странного порошка на переломанное древко, солдат зажимает в пальцах зазубренный наконечник, в другую руку берет тлеющую головешку.
– Поехали! – Он толкает углем в слом и выдергивает стрелу из груди.
Шипение, треск искр и запах паленого мяса – наемница взвывает и приходит в себя. Что это – лечение или изощренная пытка? Так же быстро Ключник бросает остатки порошка на края раны и прижигает спереди и сзади, бинтует раненую ее же располосованной рубахой.
– Снадобья какие были у вас? – спрашивает он у глотающей слезы наемницы.
– У Серого посмотри, – сквозь зубы отвечает она.
Рахан идет к трупу, вытряхивает подсумки, осматривает пригоршню маленьких склянок и грязно-желтых бумажных пакетиков с неразборчивыми надписями.
– Мусор все. Лекаря б сюда… может, вот это хоть как сгодится…
Ключник отбирает один конверт и начинает надрывать его поперек узкими полосами. Из открывшихся маленьких кармашков высыпает в ладонь гранулы белой пудры, забрасывает
Стерва кривится, потом по-рыбьи округляет губы:
– Ух… знал бы ты, что он в свою баклагу наливает…
– Ничего, тебе сейчас полезно.
Ванко рассматривает отброшенный изодранный пакет. Он умеет читать и может разобрать название: Клацид.
Черное и белое. Огонь и горечь. Мальчик слышал легенды о живой и мертвой воде. Мертвой действительно обрабатывали раны погибших героев, заставляя сойтись изодранные края кожи. Живой же кропили губы, возвращая жизнь омертвевшим членам. Чудесные снадобья оказались порошком. А может, просто время иссушило влагу из таинственных эликсиров? Воистину, чуден мир за стенами маленького хутора. Интересно, какое имя у черного средства?
Но так ли важен мальчику ничего не значащий термин? Ключник вот, например, хоть и не алхимик, но смог бы вспомнить, да что ему с того? Вспомнить истинное имя Темного Духа, кого заточают в железные стены и под свинцовые пробки. Если Ванко спросил, солдат сказал бы – Кордит. Но когда бы он узнал, о чем размышляет паренек, то немало удивился: ни за что не пришли б самому в голову столь странные аналогии.
– Спасибо. – Стерва поморщилась и потянулась за флягой. – Дай еще глотнуть, кишки согреть.
Видно, что наемнице без засевшего внутри куска древесины стало полегче. Ключник снял крышку и понюхал содержимое:
– Да, отборное пойло.
– Хлебни и сам.
Рахан покачал головой и передал сосуд девушке.
– Странная вы пара. – Стерва делает большой глоток. – Что дальше со мной будет?
Видела бы она себя со стороны, куда уж страннее картина: за стеной частокола, в окружении горящих изб, сидят посреди хутора три не похожих друг на друга человека. Рядом разбросаны мертвые тела, кто просто так, кто укрытый саваном, еще больше пожирается погребальным костром, сложенным на месте бывших очагов. Обнаженная по пояс девушка с перевязанным плечом и флягой крепкого перегона в руках. Изуродованный калека в нелепом балахоне, занятый взведением самострела. Мальчик в добротной, слегка измазанной крестьянской одежде, который старается не бросать взгляд на наготу спутницы. Семья сумасшедших на трагически закончившемся деревенском пикнике.
– У меня к тебе ничего нет. – Ключник зарядил оружие и отложил в сторону. – С пацаном вы квиты, разойдемся каждый сам по себе.
Он поднялся и начал собираться. Взял удобный заплечный мешок Серого, попробовал его сабли – нет, орудовать таким вооружением он, похоже, не обучался, – отбросил в сторону. Сложил в подобранный берестяной колчан все найденные стрелы, прошелся по домам, которые еще не занялись огнем, вынес немного снеди и несколько плотных одеял. Набросил Стерве на плечи прихваченную где-то латаную куртку, положил к ногам чистую мужскую рубаху. Спасаться с идущего ко дну корабля было ему не впервой.