Евангелие рукотворных богов
Шрифт:
– Это все… – шепчет он охрипшим голосом, и даже Ключник, бесстрастный Ключник, покачивается всем телом в такт аккордам.
Неуловимое чародейство песни покоряет всех, и странники еще долго молчат, когда смолкают последние звуки.
Кэт смотрит вверх. Рус невольно прослеживает направление ее взгляда и Видит. В том же самом месте. Небосвод движется. Солнце тяжело поднимается на востоке и величественно уплывает за горизонт на западе. Луна, скрывая свое второе лицо, плывет, кутаясь тенью. Чужие
– Это Звезда? – благоговейно спрашивает бард.
– Да, – холодно отвечает девушка.
Подо льдом слов – сдавленная тисками, заключенная в стальные оковы ненависть.
– Странно, она как будто прибита в одном месте.
– Да.
– Но почему?
– Орбита Кларка, – отвечает за Кэт Ключник.
– Что?
– Место, находясь в котором всякое тело остается неподвижным относительно любой точки на Земле.
– Значит, Звезда привязана к нашему миру?
– Ну… что-то вроде того.
– И что это нам дает?
– Понятия не имею.
Рус снова оборачивается к Кэт:
– Как ты планируешь ее уничтожить?
Но девушка лишь пожимает плечами.
– До нее тридцать шесть тысяч верст, – кривит рот Ключник, – никаким оружием прошлого нельзя достать объект, находясь здесь, на поверхности.
– То есть мы должны попасть туда?
– Это невозможно.
– Что же делать?
– И увидел я звезду, упавшую с неба на землю… – задумчиво цитирует Кэт слова древнего пророка, слова, толкование которым искали тысячи философов на протяжении тысячи лет.
Утром Алгуй снова навестил отряд, но на этот раз он появился не один. Рядом, семеня в такт его шаркающей походке, двигалась сухонькая подвижная старушка.
– Санжима, травница, – представил ее дед, – пусть вашего больного глянет, хуже-то от этого точно не будет.
Брат с Ключником только переглянулись – прошлым вечером Рахан своей немощности старался не выказывать, а о помощи тем паче не просил. Спорить между тем не стали, и старушка быстро осмотрела-ощупала тело солдата.
– Силен, силен, сыночек, ведь смерть в тебе гнездо свила, – причитала целительница, – забрать хочет, а не может. Силен духом, сынок, сильнее смерти, но что ей душа, она тело твое, как вода камень, точит. Подсобить тебе надо, чуть-чуть подсобить, вижу – не один ты борешься, а и моя поддержка лишней не будет. Телу, телу помогу, забыли о нем, о бренном.
И полетели в кипящий котелок, распространяя пряный аромат, пучки высушенных трав, а после вовсе диковинные ингредиенты.
– Женьшений корешок, хозяина тайги желчь, рог марала молодой, – колдовала над варевом Санжима и вежливо отваживала старающуюся заглянуть под руку Кэт: – Отойди, отойди, сиятельная, не твое это, не твое…
Часа не прошло, и Рахан уже прихлебывал, чуть кривясь, обжигающий напиток, а лицо его сплошь покрывали бинты, пропитанные загадочными снадобьями на барсучьем жиру.
– Вот, сыночек, тебе бы зиму у нас подлечиться – все девки б твои стали.
После манипуляций Ключник посвежел ощутимо, но, покачивая головой, лишь задумчиво смотрит в сторону бывшей рабыни.
Санжима украдкой бросила взгляд на Кэт и заискивающе ей улыбнулась, потом наклонилась низко к солдату, шепнула, захлебываясь словами:
– Ой, смотри, не дело, как бы хуже не было – не по тебе невеста, – да побежала, бросив напоследок: – А отвар ты пей, сынок, разогревай да пей, что попадется, корешок или какой кусочек – не брезгуй, не выбрасывай, разжевывай и глотай.
– Спасибо, мать.
– Спасибо, – вторит Кэт, – твоя сила от природы, это как раз то, чего не хватало…
А Стерва лишь хмыкнула:
– Чудные… что она, что вы.
– Не суди, молодка, – поправил ее Алгуй, – только в старости можно понять, какая честь и какой ужас иметь возможность посмотреть в глаза Смерти.
Что он имел в виду, четверо из шести не поймут никогда. При жизни.
– Поговорили мы со стариками, – продолжил Алгуй, – поможем вам, потому как святые вы люди, хоть и сами того не понимаете. Отдыхайте у нас сколько положено, с припасами подсобим, а после проводника дам, Ринчиндабу. Он хоть и старый, однако крепкий еще, обузой не окажется, до самого перевала вас проведет, если сможет. А не сможет, так и вам туда лучше не соваться. Места он знает и в Азас давно, конечно, хаживал, а к Вулканам, так до войны группы постоянно водил.
Вышли в дорогу через седмицу. Надо было торопиться – до зимы оставался лучшее месяц. За это время необходимо было пересечь горную страну, что по прямой составляло верст двести, а на деле могло обернуться расстоянием много большим, труднопроходимым и опасным, и добраться до жилья – еще сотня верст. Семь дней покоя положительно сказались на Ключнике благодаря заботам и зельям старой Санжимы и еженощным обрядам с Кэт, когда плотское превращалось в очищающее душу священнодейство. Теперь он походил хоть и на больного, но уже встающего на путь выздоровления человека.
– Недельку бы еще, – вздыхала старуха.
– На перевал пойдете, как Вулканы минуте, сверни к источникам, там дневку сделай, пусть хоть кости погреет, – поучала Санжима проводника.
Не исключено, что по другую сторону гор Рахан снова мог спуститься прежней развалиной.
Остальные члены отряда тоже время зря не теряли. Дряхлые жители Орлика на помощи не настаивали, охотой да рыболовством пополнить запасы на зиму могли и самостоятельно, однако с некоторыми заботами по хозяйству справлялись с трудом. Поэтому Брат с Русом, взяв в подсобные Ванко, латали крыши, кололи дрова, выполняли другие работы, требующие физической силы.