Эверест-82
Шрифт:
Балыбердин: Я думаю, что до восемь четыреста [1] мы не спустимся, где-нибудь восемь пятьсот. Хотя бы вышли навстречу с кислородом, что ли, потому что исключительно медленно все. С кислородом, и если есть у вас возможность, то что-нибудь горячее, чай какой-нибудь. Как поняли?
Иванов: Хорошо, мы сейчас что-нибудь сообразим.
Тамм: А где вы сейчас? Как ты, Володя, оцениваешь? Сколько вы от вершины спустились?
* 1 *
Балыбердин
Балыбердин: Я оцениваю высоту восемь восемьсот.
(За два часа они спустились, только на 50 метров! На равнине это эквивалентно примерно одному шагу в минуту.)
Тамм: Понял, понял. Как идет Эдик? Прием.
Балыбердин: А у него кончается кислород.
(Трудно не оценить деликатность ответа!)
Тамм: Ясно, ясно! Имей в виду, что мы все время на связи, но главное — с Валей, с Валей связь поддерживай!
Разговор между базой, Балыбердиным и Ивановым продолжался еще некоторое время (уточняли наличие кислорода), потом я снова вызвал Иванова.
Тамм: Валя, значит, двойке, двойке надо выходить. Выходить вперед. Второй, может быть, пока не двигаться, не двигаться. Запас кислорода взять на двоих — из расчета спуска двоих, и Володе тоже с кислородом. Как понял?
Иванов: База, понял.
Балыбердин: Мне, видимо, кислород не надо. Мне бы попить или поесть что-либо горячее, слегка так, восстановить силы. Прием.
Тамм: Володя, это пока, а позже, позже нужен будет кислород. Принесут, сэкономишь — очень хорошо, очень хорошо будет. А немножко подпитаться нужно. Сложно будет спускаться, а если ночь холодная, совсем сложно будет. (Молчание).
Балыбердин: Валя, в общем, решайте сами, а мы пока продолжим спуск.
Иванов: У тебя маска есть с собой, Володя? Прием.
Балыбердин: Нет, у меня все в палатке.
Иванов: Ну, все ясно, ну, давайте спускайтесь.
Тамм: Валя, информируйте нас, информируйте каждый час, а пока я жду ваше решение, жду. Прием.
Иванов: Понятно.
Через несколько минут Иванов вызвал базу.
Иванов: Нам нужно у Света узнать, что у нас здесь в аптечке возбуждающее, для поддержки. Просим узнать. Выходят Бершов и Туркевич и берут рацию.
Тамм: Понял, понял я. Сейчас даю Света Петровича.
Иванов: Свет, Свет, вот мы берем наверх для них возбуждающее — центедрин, чтобы ночью шли. Правильно мы делаем? Прием.
После подробной консультации связка Бершов-Туркевич вышла вверх. В 18:00, во время штатной связи групп, они информировали нас о своем движении уже с маршрута.
Темнело. Вскоре базу вызвал Балыбердин и узнал, что двойка движется к ним с кислородом, питанием и медикаментами. Володя беспокоился, что они могут разминуться в темноте, идя по разные стороны гребня. Из-за ветра они не услышат друг друга. Удалось связать их с Бершовым, и все затихло.
С тех пор почти 2 часа — ни звука. Я мотаюсь по лагерю и не могу отвести глаз от далекого предвершинного гребня. Как и луна, он время от времени пропадает в жутком вихре несущихся там облаков. Очередной раз дойдя до «Кхумбулатории», собрался развернуться, когда наконец-то шипение прекратилось. Раздался голос Балыбердина. Он заметно торопился. Сразу же попросил отвечать без задержек, так как «питание сейчас сядет и связи не будет». Сообщил, что они встретились, получили горячее и кислород. Теперь могут идти вниз сами. Потом неожиданно передал, что Бершов просит разрешить их двойке подняться на вершину:
— Она здесь рядом.
Промелькнуло в мыслях что-то вроде: «Тоже мне, придумали! До лагеря V уставшей двойке еще идти да идти.
Нельзя считать, что критическое положение миновало, впереди ночь. А они вверх!»
Пока все это прокручивалось сознанием, ответил:
— Нет!
И тут раздался голос Сережи Бершова:
— Евгений Игоревич, почему нет? Сейчас луна светит и ветер стих. Мы быстро и догоним ребят…
Действительно, почему нет? Надо подумать, но все время мешает, просто давит мысль, что связь сейчас может прекратиться… Чувствую, что кто-то, услыхав, наконец, разговор, подошел и стоит рядом. Кажется, это Кононов. Так почему же все-таки нельзя?
Допустим, они спускаются в V лагерь, а там еще двое. 6 человек в маленькой палатке. Двое из них предельно уставшие и беспомощные. Это не отдых перед тем, как одним продолжить долгий спуск, а другим идти на штурм. А кислород! Хватит ли его? Если первая двойка, как они говорят, спустится сама, то можно успеть отдохнуть, пока вернутся с вершины Бершов и Туркевич. А там уже будет время выходить вверх Иванову и Ефимову. В палатке вновь останутся четверо. Это только варилось в голове и окончательно не созрело, когда задавал Бершову вопрос:
А сколько у вас кислорода?
Он ответил сразу:
По триста атмосфер на каждого.
Все стало на свои места — имеет смысл идти к вершине. Они получили «добро» раньше, чем прервалась связь…
Итак, первая группа еще не вернулась в лагерь V, а вторая уже идет к вершине. Я не думал об ответственности за столь спорное решение. Анатолий Георгиевич, когда я рассказал ему о переговорах, как всегда в таких случаях, поддержал меня. Подобное единство взглядов было очень существенно для работы всей экспедиции.