Евергетин или Свод богоглаголивых речений и учений Богоносных и Святых Отцов
Шрифт:
В то время как она несла его, он испустил дух. Мать же, исполнившую свой материнский долг, смерть сына наполнила ликованием. Она донесла его драгоценное тело до места, где лежали тела остальных мучеников, и положила его сверху: пусть его тело останется с телами тех, с кем он уже соединил свою душу! А поборники диавола сложили огромный костер и сожгли тела мучеников. После этого из ненависти к христианам их мощи бросили в реку. Но по усмотрению Божию мощи снесло к какому — то берегу, где их собрали христиане, и так это бесценное богатство дошло до нас.
ГЛАВА 13. О том, что отрекшийся от мира должен быть странником:
Авва Иаков говорил, что странствовать ради Бога — это выше, чем принимать странников.
2. Однажды авва Лонгин говорит авве Лукию:
— Моя душа жаждет странствовать.
— Если не обуздаешь свой язык, — ответил ему старец, — куда бы ты ни пошел, везде будешь у себя дома. Так что обуздай свой язык — и ты уже в странствии.
3. Один старец сказал: «Если монах знает, что есть место, где можно достичь преуспеяния, и не идет туда, чтобы не лишиться необходимого, — он не верит, что есть Бог».
4. Брат спросил старца:
— Отец, почему наше поколение не может подвизаться так, как Отцы?
— Потому, — ответил старец, — что оно не любит Бога, не бежит от людей и не отвергает мирских благ. Как станет человек бежать от людей и материального — с этого и начинается его покаяние и подвиг. Вот перекинулся огонь на твое поле и надо потушить его. Не успеешь подрезать перед ним все, что может гореть, — не сможешь его потушить. Так и человек: если не уйти туда, где даже хлеб добываешь с трудом, то невозможно подвизаться. Потому что душа если чего не видит, то едва ли будет хотеть.
5. Брат спросил авву Сисоя:
— Отец, что такое странничество?
— Молчание, — ответил старец, — и не иметь ничего своего, куда бы ты ни пошел, — вот истинное странничество.
6. Брат спросил старца:
— В чем подвиг странничества?
— Знал я одного брата, — начал старец, — который странствовал и однажды пришел в церковь. А там он как раз оказался на трапезе и сел за стол, чтобы поесть с братьями. Тут кто — то из них спрашивает: «А этого кто впустил?» «А ну, — говорит ему, — вставай, пошел отсюда!» Брат встал и вышел. Тогда другие братья пожалели его, встали и привели обратно. После они спрашивали: «Слушай, что было у тебя на сердце, когда тебя сперва выгнали, а потом вернули назад?» А он ответил: «В своем сердце я решил, что я как собака: прогонят — она уходит, зовут — возвращается».
7. Один из Отцов рассказывал, что по соседству с ним жили два брата. Один из них был чужеземец, а другой — местный. И чужеземец был немного нерадив, местный же очень ревностен. Случилось так, что чужеземец умер первым. А старец был прозорлив, и было ему видение, как множество ангелов уносят душу покойного. Когда тот уже достиг неба и вот уже почти вошел, стали решать его судьбу. И был свыше голос: «Да, он был немного нерадив, но за то, что он жил на чужбине, откройте ему».
Затем почил и тот, кто был местным, и, когда он был при смерти, сошлась к нему вся его родня. А старец увидел, что нигде нет даже ангела, и удивился.
— Господи, — пал он ниц пред Богом, — как же тот чужеземец был нерадив, а получил такую славу, а этот был таким ревностным — и нет ему даже такой награды?
И был ему голос:
— Когда умирал тот, кто был ревностен, он открыл глаза, Увидел, как плачет его родня, и душа его утешилась. А чужеземец, пусть нерадивый, так и не увидел никого из близких. Но он горько плакал — и утешил его Бог.
Если будешь странствовать ради Господа, не сходись с местными жителями и не вступай с ними в общение — потому что тогда тебе было бы лучше оставаться со своими родственниками по плоти. Если займешь келию в месте, которого ты не знаешь, то не впускай к себе много друзей — достаточно одного на случай болезни. И не растеряй той пользы, которую имеет странничество. А пойдешь куда — нибудь жить — не торопись занимать келию под жилье, пока не разведаешь особенности жизни там. Не будет ли тебе там мешать что — либо: попечения, чрезмерный покой, друзья? Потому что если ты рассудителен, то быстро поймешь, ждет ли тебя здесь жизнь или смерть.
Так или иначе, странничество есть подвиг выше всех прочих, особенно если ты один, сам, бросаешь все свое и уходишь в другое место, храня веру и надежду совершенными, а сердце — стойким против собственных похотений. Потому что бесы со всех сторон обступят тебя и станут пугать искушениями, полной нищетой и тяжкими болезнями. Они будут внушать тебе: «Вот окажешься в таком положении — что ты будешь делать без друзей и знакомых?» И благой Бог будет испытывать тебя, чтобы ты явил свою ревность и любовь к Нему.
А если все же уединишься в своей келии, бесы посеют в тебе и другие коварные помыслы. Они будут говорить: «Разве человека спасает одно только странничество, а не хранение заповедей?» — и станут приводить тебе на память тех, кто общается с миром и родней. «Что же, — скажут они, — разве это не рабы Божий?» Они внушат тебе мысли о перепаде климата, заронят в сердце страх физических трудностей и прочее в том же духе, чтобы ввести тебя в уныние.
Но бессильна их злоба, если в сердце будут любовь и надежда. Именно тогда будет видно твое стремление к Богу, если ты любишь Его более, нежели покой плоти. Ты должен не просто стать странником, а подготовить себя, привыкнуть к брани с врагами, научиться обращать в бегство каждого из них, когда потребуется, — до тех пор, пока не избавишься от них и не достигнешь покоя бесстрастия.
Брат, если оставишь все мирское и материальное, остерегайся беса уныния. Иначе из — за внутреннего опустошения и скорби ты не сможешь достигнуть великих добродетелей. Добродетели же эти — не думать о себе, терпеть дерзость и чтобы имя твое не упоминалось нигде в мирских делах. Если станешь подвизаться, чтобы стяжать эти добродетели, они дадут венец твоей душе. Потому что беден не тот, кто лишь видимо отрекся от всего и ничего не имеет, а тот, в ком нет злобы и кто всегда жаждет памяти Божией. И не тот, у кого скорбный вид, обретает бесстрастие, а тот, кто печется о внутреннем человеке и отсекает свою волю: он и примет венец добродетелей.
Следует вовремя понять и тех, кто смущает тебя, — чего ради они шумят. Зачастую они вселяют в тебя уныние с тем, чтобы ты без особой причины поменял место, а потом сидел и жалел об этом. А делают они это, чтобы ум твой стал поверхностным и ленивым. Но те, кто знаком с их лукавством, остаются непоколебимы и благодарят Бога за то место, которое Он дал им для смирения. Потому что смирение, терпение и любовь к трудам и тяготам всегда благодарят. И напротив: нерадение, уныние и любовь к покою ищут то место, где им будет почет. А всеобщее уважение вредит чувствам: они неизбежно впадают в рабство страстям и от довольства и гордости теряют свою внутреннюю сдержанность.