Эвермит: Остров Эльфов
Шрифт:
Кореллон был в ярости. Одно дело, когда Груумш бросил ему вызов на его родной земле: Груумш был Первой Силой его пантеона, могущественным богом и достойным, пусть и коварным, противником. Малар же был второстепенным богом, который искал поклонников среди сотни миров и стольких же рас хищных существ. То, что такой бог бросил вызов Кореллону, было выше всяких оскорблений.
Эльф поднялся и закружился, держа меч в руке. В воздухе перед ним висела огромная, раздвоенная конечность, похожая на переднюю лапу титанической пантеры. Когти были бархатистыми; Малар бился о Кореллона, как злобный котенок, играющий с мышью.
Кулак Кореллона сжался вокруг рукояти его меча.
Кореллон стремительно бросился на своего странного врага. Его меч вихрился, кружился и вращался, прочерчивая глубокие линии на кошачьей конечности и отправляя в полет пучки черного меха. Смех Малара вскоре перешел в рычание гнева и боли. В ответ когти пантеры метали и резали, но ни разу не задели эльфийского бога. Кореллон танцевал вокруг Конечности Малара, дразня, предлагая проход там, где его не было, заманивая Повелителя зверей на новую атаку, а затем еще на одну - и каждый раз нанося быстрые и ужасные ответные удары.
Ярость Малара, его непреодолимый инстинкт убийства заставляли его сражаться все дальше и дальше, пока его пантерный мех не стал липким от крови, шкура не порвалась, обнажив сухожилия и даже кости. Прошло много долгих мгновений, прежде чем до Повелителя зверей дошло, что его тактика продиктована скорее жаждой крови, чем разумной стратегией. И снова бог изменил форму. Как саван абсолютной черноты, он окутал своего эльфийского врага.
Кореллон застыл на полпути. Не потому, что его испугала внезапно наступившая вокруг полутьма - он знал о проявлениях Малара и ожидал этого, - но из-за удушающего ощущения зла в окружавших его миазмах. Кореллон инстинктивно бросился в сторону; облако, которое было Маларом, просто двинулось за ним. Глубокий, рычащий смех раздался сквозь черноту, усиливая удушающую пелену зла.
Жуткое красное сияние упало на лорда эльфов. Кореллон посмотрел в огромные красные глаза, парящие на вершине облака. Не раздумывая, лорд эльфов поднял меч высоко над головой и со всей силы метнул его вверх. Сахандриан дважды перевернулся через край, образовав спираль чистого света, которая пронзила всепроникающее зло. Острие меча вонзилось глубоко между багровыми глазами Малара.
С ревом страдания и ярости, от которого задрожали окружающие деревья, Малар исчез.
Кореллон моргнул от внезапной яркости и уклонился от воя, возвестившего о триумфальном спуске Сахандриана. Меч вонзился острием вниз в землю перед ним.
Пока эльф-лорд вытирал меч от крови, ихора и налипшей земли, он думал о битвах, которые выиграл. Груумш был тяжело и надолго ранен, Малар полностью побежден и изгнан - по крайней мере, на время. Это были подвиги, которые будут вспоминать в песнях и вплетать в ткань тысячи легенд.
Но Кореллон не находил в этих победах ни гордости, ни радости. Давило на него предчувствие, что на самом деле он завоевал в этот день не славу, а новых смертельных врагов для своих братьев и сестер-богов и их эльфийских детей.
3. Темный Гобелен
Арошни стремительно возвращалась в сердце Арвандора, в лесной дом, который разделял с ее детьми Кореллон Ларетиан. Хотя она и возвращалась домой, богиня была не в лучшем расположении духа.
Она наблюдала за битвой между Маларом и Кореллоном через другой из своих магических шаров. За один день два ее избранных агента не смогли справиться с эльфийским богом. И снова Кореллон невольно заблокировал ее продвижение к законному месту
Как ни была она недовольна, Арошни почувствовала некоторое облегчение, как только сбросила одолженное у охотника одеяние и облачилась в пленочный халат и изящные туфельки, сделанные ее собственными руками из тончайшего паучьего шелка. Она без стука вошла в личные покои дочери и сбросила на пол одолженное снаряжение.
Эйлистри была дома - редкий случай - и готовилась к какому-то лесному празднику. Она подняла взгляд от сапог, которые зашнуровывала, явно напуганная вторжением. Ее серебряные глаза переместились с разбросанных вещей на лицо матери, затем потеплели от радости и возбуждения.
"О, мама! Ты была на охоте! Почему ты не сказала мне, что хочешь пойти? Мы могли бы пойти вместе и повеселиться от души!"
"Действительно, могли бы", - размышляла Араушни вслух, перебирая в уме возможные варианты. Ей нужны были союзники, и было бы неразумно упускать из виду тех, кто был ближе всего.
Конечно, Эйлистри не была бы ее первым выбором. Девушка была подвержена зыбким настроениям и обладала неуверенным нравом. В один момент она была беззаботным ребенком, танцующим, как лунный луч, или бегущим по лесу, как серебряный волк; в другой момент она была то соблазнительной, как сирена, то серьезной, как дварфийский бог. Что ж, девочка была в том возрасте, когда такие перепады были обычным делом, заметила Арошни, наблюдая за дочерью. Эйлистри уже не была ребенком, и она была слишком красива, чтобы устраивать Арошни, которой не нравилось соперничество с кем бы то ни было. Юная богиня унаследовала лицо своей матери, но ее волосы и глаза были серебристого оттенка, который всегда вызывал в памяти Арошни ее ненавистную соперницу, Сеханин Лунную Радугу. Эйлистри была очень высокой, что еще больше раздражало ее изящную мать, но Арошни должна была восхищаться силой и грацией длинных конечностей своей дочери. Никто в Селдарине не мог обогнать Темную Деву, и мало кто мог сравниться с ней в мастерстве владения луком.
Да, в Эйлистри есть определенные возможности, - лукаво заключила Арошни. Она сомневалась, что девушку можно склонить к открытому выступлению против Кореллона, ведь Эйлистри обожала своего отца. Но она была молода, и ее наивность можно было превратить в мощное оружие против повелителя эльфов. И хотя Арошни нужны были союзники, ей также требовались козлы отпущения. Так или иначе, Эйлистри послужит.
Богиня обняла дочь за талию. "Ты права, моя маленькая воронушка", - сказала она с редкой теплотой. "Нам давно пора поохотиться вместе. У меня есть план. Послушай и скажи мне, если тебе это понравится".
* * * * *
Дни на Олимпе длинные, дольше, чем годы в некоторых мирах, но Арошни они показались слишком короткими. Утро прошло в суматохе. Сначала она бродила по лесу с Эйлистри, изучая навыки и привычки дочери и придумывая, как обратить эти знания против нее.
Другой ее ребенок, сын Ваэрон, тоже должен был сыграть свою роль, и Арошни потратила не мало времени, чтобы обучить его этой роли. Это оказалось непростой задачей, учитывая, что весь Селдарин праздновал двойную победу Кореллона Ларетиана. Избежать нескольких десятков празднующих эльфийских божеств даже в таком огромном месте, как Арвандор, оказалось делом нелегким. Нелегко было и удержать внимание Ваэрона: Многие юные богини, а также одна или две из старших сил упрашивали красивого молодого бога присоединиться к веселью.