Эвервилль
Шрифт:
— Он ведь работал на вас столько лет. Поэтому заслуживает, чтобы его проводили с честью.
— Но он же не умрет, когда мы его оставим, — заметил Хахе. — Конечно, быстро постареет, но это не страшно.
— Ну и объясните это ему. Я не хочу, чтобы он гонялся за мной с ножом из-за того, что я отняла у него работу.
— Понимаю, — сказала Рар Уту.
Йе поморщился:
— В первый и последний раз мы потакаем тебе. Скажи спасибо.
— Спасибо. Я покажу вам удивительные вещи и расскажу удивительные истории. Но сначала…
— Где он? — спросил
— На перекрестке.
3
— Слава богу, что здесь темно, — сказала Мэв, когда они ощупью пробирались по улицам города — Если бы я увидела это безобразие при свете, я бы разрыдалась.
Она потребовала, чтобы ее опустили на землю возле «Макдоналдса», и теперь озиралась по сторонам.
— Какое уродство! Как будто сделано детьми из кубиков.
— Не переживайте так, — сказал Рауль. — Скоро этого не будет.
— Мы строили город на века, — возразила Мэв.
— Нет ничего вечного, — заметил Д'Амур.
— Неправда Великие города становятся легендами. А легенды не умирают. — Она вгляделась в «Макдоналдс». — Но это… Куча хлама!
— Может, пойдем дальше?
Д'Амур оглянулся на горы. Они блуждали по улицам ми нут двадцать, пока старуха пыталась найти место, где стоял ее дом. Было совершенно ясно, что она заблудилась. Киссун и его хозяева тем временем спускались вниз. Гарри не увидел их на вершине, что означало, что они достигли подножия холма Возможно, сейчас они на улицах города.
— Уже недалеко, — сказала Мэв, выходя на перекресток и оглядываясь. — Вон туда!
— Вы уверены? — спросил Гарри.
— Уверена. Он стоял в самом центре города, мой бордель. Первый дом, который здесь построили.
— Вы сказали «бордель»?
— Они его сожгли. Я ведь вам говорила? Соседние дома тоже сгорели, — сообщила она и повернулась к Гарри: — Да, бордель. А как, по-твоему, я создала этот город? У меня не было реки, не было золота, поэтому я устроила бордель и привезла в него самых красивых женщин, каких могла найти. Потом появились мужчины, и некоторые из них остались здесь. Женились, построили дома и вот, — засмеялась она, раскинув руки, — вот вам Эвервилль!
4
Смех? Босли не поверил ушам, когда до него донеслось эхо радости Мэв. Похоже, какой-то бедняга лишился рас судка в этом хаосе.
Он спрятался на крыльце здания масонской ложи от пешеходов и машин, все еще держа на руках ребенка В десятке ярдов от него Ларри Глодоски допрашивал Сета, периодически ударяя парня об стену. Он хотел знать, где скрывается Будденбаум, но Сет молчал. Каждый раз, когда он мотал головой, Ларри наносил ему удар. Уэйтс и Олстед держались поблизости. Уэйтс залез в магазин Дэна на Колмен-стрит и прихватил пару бутылок бурбона, что привело его в блаженное состояние. Олстед сидел на кромке и изучал повреждения, полученные в недавней схватке с Сетом. Он уже сказал Ларри, что возьмется за дело сам, когда тот закончит допрос. Босли не завидовал юному Ланди.
Он тихо молился. Он не просто молился за
— Я хотел лишь исполнять. Твою волю, — шептал он, стараясь не обращать внимания на стоны Сета, когда очередной удар достигал цели. — Но все так перепуталось. Я больше не знаю, где правда, Господи.
Откуда-то донеслись новые крики, заглушая его слова. Он закрыл глаза, пытаясь собраться с мыслями, но ощущения мешали ему. В воздухе пахло так же, как в жаркий день несло от отбросов за его закусочной. К этой гнили примешивался сладковатый дух, еще более отвратительный. Вместе с запахом пришел и звук, пронзительный и противный, будто кто-то ковырял вилкой в его мозгу.
Босли не мог больше этого выносить. Не сказав ничего остальным, он тихо скользнул за угол и оказался на Кларк-стрит. Там никого не было, чему он только обрадовался. Отсюда он легко дойдет до закусочной, немного передохнет, а потом соберется и уедет из города. Девочку он возьмет с собой; он спасет ее для Господа.
Он переходил улицу, когда его настиг порыв холодного ветра. Девочка заплакала.
— Тише, — шепнул он ей. — Все в порядке.
Ветер не прекращался и делался все холоднее. Босли прижал девочку к себе, и тут в темноте на другой стороне улицы кто-то зашевелился. Следом раздался голос — такой же холодный, как ветер.
— Ты ее нашел, — произнес голос, и говоривший вышел из тени. Тело его было обожжено: в одних местах черное, в других желтовато-коричневое. За ним стелился ковер живой пыли.
Босли снова забормотал молитву.
— Хватит! — сказал сожженный человек. — Моя мать часто молилась. Не могу этого слышать. Дай мне ее. — Он протянул руки.
Босли покачал головой. Он понял, что настало последнее испытание, к которому его готовили столкновения с богохульницей и содомитом. Это покажет, чего стоит его вера.
— Ты не получишь ее. Она не твоя.
— Моя. Ее имя — Эми Макгуайр. Я ее отец, Томми-Рэй Макгуайр.
Босли сделал шаг назад, прикидывая в уме, успеет ли до бежать до угла. Или закричать и вызвать Глодоски?
— Я не хочу причинять тебе вред, — сказал Томми-Рэй Макгуайр. — Не хочу больше смертей. — Он покачал головой, и с его сожженного лица осыпались куски плоти. — Их было так много… так много…
— Я не отдам ее тебе, — повторил Босли. — Может быть, если ты найдешь ее мать…
— Ее мать умерла
— Как жаль.
— Эта девочка — все, что у меня осталось. Я хочу найти какое-нибудь место и жить там вместе с ней.
«О Господи! — молился Босли. — Излечи этого человека от безумия и даруй ему покой».
— Дай мне ее, — приказало существо и опять двинулось к Босли.
— Я боюсь, что… я не могу. — Босли попятился за угол. Там он завопил: — Глодоски! Олстед! — и побежал к ним. Они все еще терзали парня.
— Что там такое? — недовольно спросил Ларри.
Босли почувствовал спиной холодный ветер и, оглянувшись, увидел Макгуайра, окруженного облаком пыли.