Евгений Чудаков
Шрифт:
И задал новый вопрос, указывая на Евгения:
— А знаете ли вы, кто это?
Глядя на хорошо знакомого им молодого человека, дамы недоуменно молчали.
— Это — Евгений Алексеевич Чудаков, талант и умница, будущий академик!
Собственно, благодаря этой фразе вся сцена и запомнилась Чудакову. Конечно, тогда он всерьез не принял высказываний ММ-старшего, но потом не раз тепло вспоминал заботливого патрона, предсказавшего ему жизненный путь. Оказывается, и даром предвиденья обладал орловский неудачник.
Тот день запомнился Чудакову и по другой причине, гораздо менее приятной. В директоре от великой радости проснулся гусар. Отвезя женщин домой, он помчал Евгения в самый роскошный ресторан города и устроил пир. С шампанским, с цыганским пением, с битьем посуды и иным шумом, отзвуки
Когда первые радости поутихли, изобретатели стали думать, как распорядиться достигнутым. Отчет Евгения теперь мог быть завершен положительными выводами, что и было сделано. Свою первую в жизни исследовательскую работу Чудаков назвал «Влияние конструкции головок цилиндров на процесс сгорания газа». Не поэтично, но солидно. Рукопись была отослана, как и предполагалось, в Петербург, в совет научно-технических обществ и дополнительно послана в редакцию журнала «Мотор». Двигатель, созданный на заводе, представили на выставку.
На работу вскоре пришел положительный отзыв, но, прежде чем публиковать ее, господа из Петербурга просили «господина Чудакова сообщить свое ученое звание, а к сему и то, какие его работы и изобретения были обнародованы ранее». Двигатель был отмечен на выставке дипломом «За удачное отечественное совершенствование иностранной конструкции». Но специалисты заметили в нем кое-какие дефекты. В случае их устранения и решения некоторых патентных формальностей можно было рассчитывать на хорошие сбыт и прибыль. Однако на разрешение того и другого вопроса требовалось потратить еще не один месяц и не одну тысячу рублей.
Трезво оцепив ситуацию, Евгений пришел к вполне рациональному заключению: надо прощаться с любезным его сердцу Михал Михалычем, возвращаться в Москву и продолжать занятия в императорском Московском техническом училище. Но у директора-изобретателя были иные планы. Диплом выставки он приколол на стенку в своем кабинете, недоделанный двигатель отправил в ангар, но столам разложил тщательно подобранные газеты и журналы, раскрытые в нужных местах и как бы по пустяковому делу пригласил к себе Чудакова. Когда тот появился, директор, извинившись, вышел «на минутку».
В ожидании патрона Евгений принялся просматривать разложенные на виду издания. В жарких лучах августовского солпца клубилась вековая российская пыль, по комнате медленно «воздухоплавали» толстые ленивые мухи, за окном кричал петух и кучер Никита по привычке бранился со сторожем Фомой. А со страниц газет, с журнальных фотографий, со столбцов текста катила в глаза Евгению блестящая и неукротимая волна прогресса — новые возможности и новая жизнь, заключенные в один стремительный образ — автомобиль!
«…Электрическое магнето, зажигательная система с током в 3 тысячи вольт, электроламповые фонари сильного света — лучшее, что имеет нынешняя электротехника, ставится теперь на каждое авто. Его бензиновый мотор — совершеннейший из двигателей. Шестеренчатые передачи от мотора к колесам для прямого и обратного движения со скоростью свыше 100 верст в час — чудо машиностроительной техники. Гуттаперчевые шины с пневматическим наполнением — первое значительное создание химического производства. Лакированный кузов, подвешанпый на упругих рессорах, недосягаемый для шума, пыли и непогоды — высшее достижение строителей экипажей. Потому надо признать со всеми на то основаниями, что нынешний автомобиль есть исключительное сочетание высочайших достижений всей современной техники…»
«…136,363 километра в час — с такой безумной скоростью прошел в Довиле на бензиновом автомобиле некто Габриэль…»
«…По данным Всемирной ассоциации автопромышленников, в Королевстве Великобритания насчитывается около 200 тысяч автомобилей, а в Американских Соединенных Штатах — 500 тысяч…»
«…Авто марки „Лаурин-Клемент“ заменят извозчиков в Санкт-Петербурге. Наша столица станет на уровень Лондона, Парижа и Берлина, где анахроничные, громоздкие, пачкающие улицы конные экипажи вытеснены почти полностью
«…Английская королева, как оказывается, в совершенстве владеет искусством управления автомобилем…»
«…Молодой французский ученый Пьер Верно решил попробовать добраться до Северного полюса на автомобиле. 2 тысячи километров от корабля до полюса он собирается проехать не более чем за двадцать дней. В качестве топлива — смесь бензина со спиртом. Охлаждение — воздушное…»
«…Только автомобиль способен избавить человека от рабской зависимости от лошади. Самодвижущийся механический экипаж должен вытеснить это упрямое животное с арены общественной деятельности в татарскую кухню!..»
«…Первые автомобили российской конструкции начал выпускать механический завод в городе Риге…»
«…Американский изобретатель Генри Форд, организовав особым образом, который он удерживает в секрете, производство простого и надежного автомобиля марки „Т“ на принадлежащих ему заводах в городе Детройте, довел выпуск до 12 тысяч машин в год…»
«…Нас могут спросить, почему мы так много говорим об автомобилях, когда их число в России едва достигло 10 тысяч, когда многим десяткам заграничных марок, всем этим „фиатам“, „рено“, „остинам“, „фордам“, „бенцам“, „испаносюизам“ мы можем противопоставить только одного отечественного „Руссо-Балта“? Крестьянин шарахается от самодвижущегося экипажа, как от нечистой силы, горожанин все еще считает автомобиль предметом фантастической роскоши. Но мы уверены — именно в России автомобилю предначертано великое будущее. Нет другой страны на свете с такой протяженностью дорог, с такими необозримыми, все еще не покоренными пространствами. Тот путь, который лошади преодолевают за неделю, авто пробежит за несколько часов. Не видно иного средства практической демократизации нашего общества, уравнивания всех его членов в свободах, из которых главная — свобода передвижения. Хорошая запряжка с экипажем стоит тысячи рублей, авто, изготовленное по принципам господина Форда, — годовой заработок крестьянина. На выращивание лошади уходит два-три года, завод „Рено“ делает одно авто за три часа. За пять — десять лет развития автомобильного дела в России мы в состоянии дать авто каждому, кто по-настоящему хочет его иметь. Нам возразят — а как же вековая наша безграмотность, лень и распущенность? Ведь владение и управление автомобилем требуют английской образованности, французской аккуратности и немецкой дисциплины! Превосходно! — ответим мы многоуважаемым оппонентам. Став предметом вожделения и необходимости, автомобиль заставит нас приобрести все эти качества получше, чем вельможные распоряжения и разночинные призывы!..»
Вот о чем говорилось на страницах, предусмотрительно подсунутых директором своему молодому сотруднику. Когда Михаил Михайлович появился в кабинете, Евгений еще был погружен в чтение.
— Интересуетесь? — спросил директор вкрадчиво.
— Естественно, Михал Михалыч, хотя дела это всем известные, — ответил Чудаков.
Он кривил душой. Собранные воедино, материалы произвели на него впечатление гораздо более сильное, чем попадавшиеся ранее время от времени заметки. Директор почувствовал эффект и подкрутил интригу.
— Я вот тоже подумываю — надо нам делать свой российский автомобиль, — сказал он.
— Так и делают ведь — «Руссо-Балт», — ответил Евгений.
— Не совсем то, что надо. Мотор — сорок сил. На сиденьях — кожа. Дорогая машина. Нам надо попроще. Вы же читали — демократичный автомобиль нужен в России! Мотор сил десять — пятнадцать, сиденья парусиновые, кузов — дерево. Вот какую машину я задумал изготовить на нашем заводе, — завершил директор и раскинул перед изумленным Евгением эскизы.
Когда он убедился, что молодой человек заинтересовался не на шутку, добавил:
— Жаль, конечно, что придется делать ее без вас…
Снова, как и год назад, Евгений оказался в ловушке, сооруженной «хитрым эксплуататором». Идея строить на полукустарном предприятии автомобиль собственной конструкции вместо того, чтобы наладить производство успешно задуманного двигателя, была со всех точек зрения полным безумием. Но вся молодежь России упивалась горьковской фразой «Безумству храбрых поем мы песню!». Какая-то особая привлекательность всегда есть в такого рода безумии.