Евгений, Джек, Женечка
Шрифт:
И я отошла. От него. На безопасное расстояние. И пошла по дорожке к дому. Старому, лишь внешне подлатанному. Завернула за угол, и Женя тут же вырвалась от незнакомого дядьки и прижалась к моим ногам.
— Извини, Юр, она абсолютно домашний ребенок… Опыта общения с чужими мало.
Я погладила ее по голове, но Женя запросилась на ручки — пришлось взять. И сверху она уже победоносно взглянула на Юркину дочь — лет восемь, с хвостиком, с ссадинами на коленках.
— Старший в лагере. Ему тут теперь без Женькиного сына скучно. Знал
— Мой маленький, ему всего тринадцать. Он только в росте меня перегнал.
— Ну… Мой всего на год старше. Сейчас с женой познакомлю. Даша, иди сюда!
Кричал он в дверь времянки, которая в отличие от дома была новой. Даша вышла, как и свекровь, с полотенцем в руках. Что за дурацкая привычка! Сельская! И футболка вытянутая, и на голое тело одета.
— Это наша бывшая соседка. Ярослава. Вечерней лошадью из столицы нашей Родины.
Даша осмотрела меня с ног до головы. Мой городской вид ее явно чем-то не устроил.
— Не бойся, это не моя бывшая девушка, — попытался пошутить Юрка, — а…
Но шутку не договорил, наткнувшись на мой острый взгляд.
— … соседка, — закончил Шланг извиняющимся тоном.
За спиной раздавался топор дровосека.
— Он сейчас там все дрова переколет…
Шланг рванулся назад, к бане, а я осталась на месте с ребенком в руках. Ценная ноша позволяла мне не подавать чужой жене руки, но «очень приятно» я все же сказала. Хотя мне и не было приятно тут находиться, но вины в том этой женщины не было никакой. Зачем я пришла? Ведь знала, что мне здесь не рады. Из-за этого чертова дома!
12. С Женей
— Я, наверное, пойду…
Извинившись перед новой хозяйкой участка, я направилась за дом к калитке. Хорошо, не столкнулась с Джеком нос к носу, а то бы он точно отдавил мне ноги дровами. Друзья стояли подле высокого ржавого мангала ко мне спиной и не шептались, но я все же решила обозначить свое присутствие:
— Мы пойдем…
Я не сказала «С Женей», чтобы избежать двойного смысла, который никакого смысла не имел.
— Не придешь на шашлыки? — спросил именинник. — Только наши будут. Джек обещал на гитаре поиграть…
Я не смотрела на Сомова. Не хотела ничего читать в его лице.
— Сказала же, что я одна… Сын не пойдет, дочка рано ложится спать…
— Я не буду спать! — надулась Женя. — Я уже спала.
— Конечно, сейчас не будешь. Юр, — снова смотрела я на именинника. — Передавай всем привет. Как-нибудь в другой раз… Я здесь надолго.
В другой раз, когда за столом не будет Джека ни с гитарой, ни без нее. Не в эти выходные точно. И даже если он задержится в гостях до понедельника, то не беда — я не буду чувствовать спиной его присутствие: поеду в гости к собственным родственникам, которые за два дня уже успели на меня обидиться.
— Нам будет тебя не хватать… — не унимался Юрка, явно не понимая, что его приятелю сейчас не до лицезрения моей рожи и ключа от его бывшего дома в кармане моих джинсов.
Или он все понимал — и мягко меня выпроваживал, но боялся обидеть. Но я не из обидчивых: обида успела перегореть за столько лет.
— Жаль, что уходите, но вы всегда можете вернуться, — переиначила я рекламное обращения. — Оставайтесь на линии…
И я тряхнула айфоном.
— Так телефончик оставь. То есть номерочек скинь.
Я ему позвонила.
— Как записать?
— У тебя много знакомых Ярослав? — усмехнулась я. — Пиши Матвеева. А потом гадай, кто это такая.
— Тогда я Дубровиной тебя запишу, можно? Ты же не суеверная?
— Если я и разведусь когда-нибудь с мужем, то явно не из-за тебя, — глупо пошутила я.
Да и у Шланга юмор был детский. Нервничает — точно ведь приглашает меня из вежливости. Понимает, что выбирая между мной и Джеком, нужно отдать предпочтение другу, которому и уйти-то некуда, если только пьяному за руль. У него Рав4, у самого Юрки Форд: тот загнан на участок, а гость к самым воротам прижался. Больше никакой машины рядом нет. Не представляю, чтобы Сомов приехал на электричке.
— В любом случае, был рад тебя увидеть. Могла бы и без подарка прийти. Ты сама тут как подарок… Баб наших раздражать своим королевским видом решила. Я не шучу… Ну, шучу, конечно…
— Ну, — поджала я губы. — Так ведь Ноблесс Оближ, как говорится. И нужно принцессу растить. Ты принцесса? — спросила я дочку.
— Да, — ответила та гордо. — Папина.
А вот это Женя могла бы и не добавлять.
— Мы пошли… — сказала я уже, кажется, в сотый раз.
Стояли на солнцепеке, сейчас по спине потечет — и от королевского вида один пшик останется. Я готовилась к офису, а не в деревне быков очаровывать. Но вот ведь как получилось…
За калиткой я сразу спустила Женю с рук. Вот бы сошло мне с рук заодно и это дурацкое поздравление. Подарок уже не оттягивал руки. Их тянуло к земле бессилие справиться с охватившей меня злобой. Хотелось схватить Сомова за плечи и вытрясти из него признание в том, что он козел, что бросил меня… Хоть бы написал в письме: больше не люблю, до свидания. Но молчал — не как партизан, а как самый настоящий козел. Заставил меня унижаться перед своей матерью, а та и рада была дать шалаве еще пару оплеух. Бегаешь за моим сладким мальчиком, а вот тебе фига, а не мальчик…
Да нужен мне ваш мальчик, как рыбе зонтик! Что бы у меня с ним было? Да ничего… Жизнь жены мента, вот что! Построил бы он мне на взятки дачу, а потом я, как клуша, руки бы прилюдно замызганным полотенцем вытирала. О чем я вообще жалею? Явно головой тюкнулась, хотя, кажется, не падала с кровати. Она двуспальная для меня одной! Одной! Влад прав — нечего делать на дачах. Нужно жить в городе, а на природе отдыхать цивильно — в Финке, например. Но никак не «шашлычки под коньячок»… Кому-то и вкусно очень, но этот кто-то не я!