Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки
Шрифт:
Но не настолько велика, чтобы сохранить прежнее имя. Древнюю аккадскую богиню звали Иштар, и Саргон, в подкрепление санкционированного свыше единства шумеро-аккадской империи, объявил, что Иштар и Инанна на самом деле одно и то же божество [245] . Зачем нужно использовать два имени? Инанна, сохранив свои основные качества, с той поры была известна как Иштар [246] .
Слияние религиозных убеждений или концепций — «синкретизм» — распространенный способ создания культурного единства после завоеваний, и зачастую, как в нашем примере, слиянию подвергались сами боги. Разумеется, при срастании двух культур некоторым богам не находилось соответствий. Шумерские боги, у которых не было приблизительных аккадских аналогов, вошли в аккадскую культуру либо под своими, шумерскими, именами (как Энлиль), либо под их аккадскими вариантами (Ан стал Ану) [247] . Но так или иначе, большинство богов покоренных шумеров выжило, или оставшись целыми и невредимыми, или слившись с каким-нибудь аккадским богом. Живучесть богов была распространена во времена древних войн. (Ацтеки, поставившие
245
Ibid., pp. 9-10.
246
Saggs (1978), pp. 184–185.
247
Bottero (2001), p. 46.
248
Bray (1991), p. 155.
249
Dietrich (1974), p. 27.
То же самое наблюдалось и в I тысячелетии. Александр Македонский, благодаря которому во власти греков оказалась немалая часть известного в то время мира, восхвалял богов, земли которых захватывал. Боги родины Александра удостоились той же практичной любезности, когда завоеванной оказалась сама Греция. Вот почему греческий пантеон можно сопоставить с римским, изменив имена: Афродита станет Венерой, Зевс — Юпитером, и т. д. В политеистическом Древнем мире сообразительный завоеватель был теологически маневренным завоевателем. Война заканчивалась, появлялась империя, которой требовалось управлять, и не было никакого смысла заводить бессмысленные дрязги.
Удобную приспособляемость политеизма можно рассматривать двояко. С одной стороны, он служил полезным инструментом для безжалостных империалистов — опиумом, как сказал бы Маркс, для свежепокоренных народов. С другой стороны, он был эликсиром мирных межкультурных отношений. Но безжалостные завоеватели, какими бы корыстными ни были их цели, в итоге вовлекали все больше людей на все более значительных территориях в экономический и культурный обмен.
Саргон подвел Месопотамию ближе, чем когда-либо прежде, к универсализму, распространил влияние шумерских богов за пределы их южной родины, по другую сторону культурного барьера. Еще и в помине не было простого, упорядоченного, монотеистического универсализма, который в конце концов возник в роду Авраамовом: один бог правит всем человечеством. Но еще в Месопотамии в III тысячелетии до н. э., когда политеизм демонстрировал свой геополитический потенциал, существовали силы, подводящие теологию ближе к монотеизму.
К монотеизму
С самого начала склонность божественного следовать за политическим наблюдалась не только в политических отношениях между месопотамскими городами-государствами, но и в их внутренней политике. А политическое устройство в этих городах было вертикальным. В отличие от сообществ охотников-собирателей, в городах-государствах установилось выраженное лидерство. Как и в вождествах, оно имело иерархическую структуру, только более сложную и бюрократическую.
Как на земле, так и на небе. В городах-государствах, а позднее и во всем регионе типичным было не только наличие одного верховного бога (иногда бога, называемого правителем); этого главного бога окружали подчиненные боги, что в целом напоминало устройство двора правителя. В одном месопотамском документе II тысячелетия до н. э. перечисляются боги с такими званиями, как личный слуга, старший повар, старший пастух, садовник, посланник, визирь, старший визирь, адъютант, мажордом, писец, страж, привратник, управляющий и цирюльник [250] . Известен месопотамский рассказ о том, как Энки, сам подчиняющийся великому Энлилю, назначает одного бога «смотрителем каналов», а другому поручает вершить правосудие [251] .
250
Bottero (2001), p. 51.
251
Jacobsen, p. 85. Это повествование называется «Энки и мировой порядок».
В Египте пантеон также приобрел некоторое сходство с иерархией общества [252] . В Китае времен династии Шан верховная власть, по-видимому, принадлежала богу небес, которому подчинялись боги ветра, дождя, рек, гор и т. п. [253] . Но нигде иерархические тенденции не прослеживались отчетливее, чем в Месопотамии, нигде они не были лучше задокументированы. Как пишет историк Жан Боттеро, там «беспорядочное сборище», которое представляли собой боги на заре цивилизации, в ходе «многовековой эволюции, мифологических соображений и расчетов стало настоящей организацией сверхъестественных сил… которая господствовала над людьми так, как земные правители господствовали над подданными» [254] .
252
Silverman (1991), р. 32.
253
Далеко не все ученые согласны с этой точкой зрения, но многие разделяют ее. См. Роо (1998), р. 23, и Gernet (1985), р. 49. Большинство исследователей принимают ее применительно к Китаю после времен династии Шан. В Центральной Америке пантеоны выглядят сравнительно аморфными, но эти государства находятся на более ранней стадии социальной эволюции, чем Месопотамия или Египет II тысячелетия до н. э., или Китай после династии Шан.
254
Bottero (2001), р. 52.
Образовавшаяся в итоге «пирамида власти», как называет ее Боттеро, была своего рода шагом в направлении монотеизма. Во времена пребывания Энлиля на вершине этой пирамиды его называли «великим и могущественным властителем, который господствует в небе и на земле, все знает и все понимает» [255] . Разумеется, подобные отрывки могут давать искаженное представление о всеобщем мнении тех времен: подобно авторам в некоторых других политеистических сообществах, месопотамцам было свойственно возвеличивать того бога, к которому они обращались в данный момент — так, как люди в своей лести ориентируются на человека, непосредственно с которым беседуют. Тем не менее это была теологическая тенденция в действии, движение в сторону сосредоточения величества, и преемник Энлиля на посту главы месопотамского пантеона вознес его на новую высоту, подводя Месопотамию еще ближе к религиозной мысли современного Запада.
255
Ibid., pp. 52, 97.
Один-единственный Мардук
Этим преемником стал Мардук. Мардук был внушительной фигурой. Так, «его сердце — литавры», «его пенис — змея», изрыгающая золотое семя [256] . Но все эти свидетельства появляются лишь после того, как Мардук достигает величия, и отнюдь не собственными силами. Его главным сторонником был вавилонский царь Хаммурапи, появившийся на исторической сцене в начале II тысячелетия, через столетия после возникновения и распада аккадской империи Саргона, в те времена, когда в политическом отношении Месопотамия вновь стала раздробленной.
256
Ibid., p. 66.
Хаммурапи знаменит созданием одного из первых в Древнем мире сводов законов. Современные законы иногда воспринимают как альтернативу религии — нерелигиозные правила дорожного движения, за соблюдением которых следит полиция, не нуждающаяся в поддержке сверхъестественных сил. Но в древних городах внутригосударственное, как и международное, право черпало силу у богов.
Начнем с того, что свод законов Хаммурапи составил по велению свыше. В первых абзацах его свода Ану (Анум) и Энлиль (Эллиль), два верховных бога месопотамского пантеона, избрали Хаммурапи царем, чтобы «дать сиять справедливости в стране, чтобы уничтожить преступников и злодеев» [257] . В своде упоминается около тридцати богов [258] , в некоторых случаях они играли роль вершителей правосудия — например, когда подозреваемого бросали в реку, чтобы посмотреть, схватит ли его бог реки, таким образом подтверждая вину (посмертно) [259] . Но ни один из этих богов не удостаивается такого обращения, как Мардук в первых абзацах свода. В них Ану и Энлиль объявляют Мардука великим богом и наделяют «владычеством над всеми людьми» [260] .
257
Свод законов Хаммурапи, перевод на английский Л. У. Кинга.
258
Bottero (2001), р. 54.
259
Saggs (1978), р. 157.
260
Свод законов Хаммурапи.
СОВРЕМЕННЫЕ ЗАКОНЫ ИНОГДА ВОСПРИНИМАЮТ КАК АЛЬТЕРНАТИВУ РЕЛИГИИ — НЕРЕЛИГИОЗНЫЕ ПРАВИЛА ДОРОЖНОГО ДВИЖЕНИЯ, ЗА СОБЛЮДЕНИЕМ КОТОРЫХ СЛЕДИТ ПОЛИЦИЯ, НЕ НУЖДАЮЩАЯСЯ В ПОДДЕРЖКЕ СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫХ СИЛ. НО В ДРЕВНИХ ГОРОДАХ ПРАВО ЧЕРПАЛО СИЛУ У БОГОВ
Какая удача для самого Хаммурапи! Мардук был богом города Вавилона, столицы Хаммурапи, и Хаммурапи рассчитывал распространить власть Вавилона на всю Месопотамию [261] . Величайшим богам Месопотамии не составило труда расстелить перед Мардуком красную ковровую дорожку и сделать его владениями не только один город. Тем не менее Хаммурапи не достиг заветной цели, он умер, так и не успев стать правителем всей Месопотамии. Но в последующие века Вавилон господствовал в ней, а Мардук не случайно в конце концов возглавил месопотамский пантеон, вытеснив Энлиля [262] .
261
Lambert (1975), pp. 193–194. Bottero (2001), p. 54, по-видимому, полагает, что в своде Хаммурапи Мардук возвысился до положения бога-покровителя Вавилона, но в тексте ничто на это не указывает, а Ламберт (с. 193) считает, что божеством Вавилона Мардук был «всегда».
262
Bottero (2001), pp. 55–56.
Защитники Мардука не ограничились утверждением его господства. В ходе важного теологического события другие боги пантеона были разжалованы из подданных Мардука всего лишь в его воплощения. Так, Адад, некогда известный как бог дождя, стал «Мардуком дождя». Набу, бог писцов, стал «Мардуком писцов» [263] . Или, с точки зрения Мардука, как написано в одном тексте, обращающемся к нему, «Набу, держащий палочки для письма, — твое искусство» [264] . И так далее до самого конца: Мардук поглотил известных месопотамских богов одного за другим.
263
Lambert (1975), pp. 197–198. Bottero (2001), p. 57, представляет эти равенства в виде «Мардук — Нинурта, бог земледелия».
264
Bottero (2001), р. 57.