Эволюция бога: Бог глазами Библии, Корана и науки

Райт Роберт

Исследователи расходятся во мнении о том, насколько значительным был этот шаг в направлении монотеизма, а также по поводу его основной причины [265] . Часть объяснений выдержана в духе Эдуарда Тайлора, который считал, что сдвиг от политеизма к монотеизму был компонентом естественного смещения в сторону научного рационализма.

Так, списки месопотамских богов, в которых содержалась разрастающаяся иерархия пантеона, были не просто отражением иерархии человеческой властной структуры, а результатом стремления человека к интеллектуальному порядку и единству объяснений. Когда Мардук впитал функции других богов, он стал подобием большой единой теории природы.

265

Ibid., р. 58, сдвиг к монотеизму сведен до минимума, в то время как Lambert (1975), р. 198, подчеркивает его.

В некоторых случаях такому интеллектуальному смещению способствовало научно-техническое развитие. Например, когда орошение, новые методы хранения и совершенные

способы государственного планирования помогли оградить человечество от капризов природы, рассказы об ораве своевольных, непредсказуемых богов стали казаться менее правдоподобными [266] . И хотя в Древнем мире научный поиск еще не переключился на высшую передачу, Вселенная уже утратила толику своей таинственности, в итоге интеллектуальная потребность в таких богах продолжала снижаться. Жители Месопотамии с глубокой древности приписывали лунные затмения вмешательству демонов и били в барабаны, чтобы разогнать их, но в I тысячелетии до н. э. вавилонские жрецы-астрономы обнаружили, что, несмотря на прихоти демонов, затмения можно предсказать со значительной точностью [267] . Священный ритуал с барабанным боем уцелел — впрочем, как и многие религиозные обычаи, утратившие разумное объяснение. (Древняя скандинавская предшественница рождественской елки тоже предназначалась для отпугивания демонов.)

266

См. Lambert (1975), р. 199.

267

Saggs (1978), р. 184.

С этими «интеллектуалистскими» объяснениями сдвига в сторону монотеизма контрастируют объяснения сугубо политические: разве могли вавилоняне, стремящиеся вечно править Месопотамией, найти более эффективное теологическое оружие, чем низведение потенциальных соперников Мардука до уровня его анатомических составляющих? Или, если выражаться не столь цинично, разве вавилоняне, желающие видеть повсюду в мультикультурной Месопотамии дружеские отношения и взаимопонимание, могли найти более удачное социальное связующее вещество, чем единственный бог, охватывающий всех богов?

Какими причинами не объяснялась бы месопотамская концепция неуклонного объединения божественного, эта тенденция не стала превалирующей. Мардуку в конце концов пришлось потесниться и уступить часть власти другому влиятельному богу. Тем не менее с Мардуком Месопотамия особенно близко подошла к универсалистскому монотеизму. В сущности, логика монотеизма и универсализма тесно сплетены. Если эволюция Мардука по направлению к монотеизму имела политический смысл — объединение этнически разнообразного региона, — тогда он должен был раскинуть сети достаточно широко, чтобы охватить эти этнические группы. Что он и сделал. Согласно месопотамскому классическому эпосу о сотворении, он «властвовал над всем миром». И это естественно, ведь «он нарек четыре четверти мира, человека он создал». Судя по некоторым намекам, он не только правил всем человечеством, но и был благосклонен к нему: «Просторно его сердце, велико сострадание». (Но не следует заблуждаться: он непременно «подчинит непокорных». [268] )

268

Эпос о сотворении, перевод на английский Л. У. Кинга, см. также Bottero (2001), р. 56.

Истинный монотеизм

Тем временем в Египте один бог подошел к универсалистскому монотеизму еще ближе, чем Мардук. Его история свидетельствует о том, насколько разными могут быть пути к монотеизму.

Стремление Мардука стать единственным истинным богом осуществлялось с соблюдением дипломатичности, такта и приличий. Да, другим богам пантеона пришлось подчиниться ему и даже в конце концов пережить, как принято говорить в корпоративных кругах, слияние с ним на невыгодных условиях. Однако Мардук не отрицал их прежнего существования и достойной уважения легитимности; в сущности, их легитимностью он и воспользовался. В эпосе о сотворении эти боги собираются на пир и (предварительно сильно захмелев) провозглашают его своим новым лидером, поклявшись, что «никто из богов твоих границ не нарушит» [269] . Египетский эксперимент с монотеизмом был более внезапным и менее добродушным. Его можно назвать божественным аналогом государственного переворота, и отнюдь не бескровного.

269

Перевод Л. У. Кинга.

Этот переворот организовал в XIV веке до н. э. загадочный и эксцентричный фараон, известный под именем Аменхотеп IV. Ответ на вопрос, чем он был движим — религиозным рвением или политическими интригами, — зависит от того, к кому из исследователей мы обратимся с этим вопросом, но лишь немногие из них отрицают значение политической ситуации, которую он унаследовал при восшествии на престол, или теологии, с которой была тесно связана эта ситуация.

Данной теологии присущ характерный признак зарождающегося монотеизма: господство в высших сферах единственного бога, Амона. Власть Амона выросла после того, как он выступил в роли защитника в ряде египетских военных кампаний, и последующие победы были поставлены ему в заслугу. Поток несметных богатств и земельных владений хлынул в храмы Амона, а это с практической точки зрения означало, что жрецы Амона, предположительно поддерживавшие эти войны, стали могущественными надзирателями в коммерческой империи с добывающей промышленностью, производством и торговлей [270] .

270

Reeves (2001), pp. 44–45; Redford (1984), pp. 158–163.

Насколько

серьезную угрозу этот конгломерат представлял для власти нового фараона, неизвестно, но молодому человеку, который унаследовал престол после преждевременной смерти отца, как произошло с Аменхотепом IV, безусловно можно простить чувство неуверенности [271] . Эпитеты, которыми наделяли Амона — верховный бог, царь царей — он едва ли считал утешением. Как и периодические намеки, что Амон мог бы не просто превосходить других богов, а вобрать их в себя в духе Мардука [272] .

271

См. Reeves (2001), p. 111; Redford (1984), p. 165. Возможно, смерти его отца предшествовал краткий период соправления.

272

Redford (1984), р. 162. Редфорд ссылается на надпись, что «все боги в нем». Амон был уже слит с некогда верховным богом солнца Ра и, хотя они порой делили высшую позицию как Амон-Ра, — Амон, по всей видимости, был старшим партнером. См. Redford (1984), pp. 162–163, 171; см. также Hornung (1999), pp. 91–92.

Подчиняя себе Амона, молодой фараон косвенным образом обратился к наследию почтенного бога Ра. Ра иногда ассоциировался с простым символом — солнечным диском с двумя руками, который называли Атоном, что и означает «диск» [273] . Этот солнечный диск, который изначально символизировал энергию света, присущую Ра, в дальнейшем удостоился роли независимого божества и, в сущности, благоволения отца молодого фараона, Аменхотепа III [274] . Теперь же Атон получил от Аменхотепа IV повышение, из заурядного божества превратился в «того, кто дарует жизнь», того, «кто сотворил землю», кто «создал сам себя», того, чьи «лучи видят все, кого он сотворил» [275] .

273

Reeves (2001), p. 49.

274

David (2002), p. 215. См. также Reeves (2001), pp. 49–50; Redford (1984), pp. 171–172.

275

Redford (1984), pp. 175–177.

Значит ли это, что Атон был еще более велик, чем Амон? Можно сказать и так. Фараон повелел уничтожать имя Амона повсюду, где оно появлялось. Людям, названным в честь Амона, приходилось менять имя. А последнее, что известно о судьбе некогда могущественного верховного жреца Амона при правлении Аменхотепа IV, — что этого жреца отправили возить камень из каменоломни [276] .

Мишенью, подлежащей истреблению, был выбран не только Амон. Из некоторых текстов вымарывали слово «боги», само слово выходило из употребления, так как истинный бог теперь был всего один [277] . Прежние боги не удостоились даже чести, которую Мардук предложил вытесненным месопотамским божествам — слияния с новой высшей сущностью; их просто «упразднили», а их жрецов распустили [278] . Фараон выстроил большой город, посвященный Атону, назвал его Ахетатон («Горизонт Атона») и перенес туда столицу. Себя он переименовал в Эхнатона («Помощника Атона»), назначил верховным жрецом Атона, объявил себя его сыном, в соответствии с чем его восхваляли как «прекрасное дитя солнечного диска» — диска, который, как отмечали приближенные фараона, «не возносит имен никаких других царей» [279] .

276

Ibid., pp. 175–176, 179.

277

Ibid., p. 176.

278

Redford (1992), p. 381; David (2002), p. 218.

279

Ibid., pp. 166, 178–180.

АТОН НЕДВУСМЫСЛЕННО ПРЕДВОСХИЩАЛ БОГА ЕВРЕЕВ ЯХВЕ

Если Мардук после присоединения верховных богов Месопотамии оставил при себе некоторые божества в качестве супруги и слуг, Атон в зените славы ни с кем не делил небесную твердь, недвусмысленно предвосхищая бога евреев Яхве. К слову об известном универсализме Яхве: Атон сотворил людей и взял их под свою опеку — всех до единого. Как гласил великий гимн Атону,

Ты поставил каждого человека на его место, Ты позаботился о нуждах людей… Различны языки, на которых они говорят, Как и характеры; Различается их кожа, Ибо ты разделил народы [280] .

280

David (2002), p. 226.