Эволюция личности
Шрифт:
Социальные и культурные системы {183} — тоже организмы в широком смысле этого слова. И, подобно другим организмам, они бывают более или менее сложными в зависимости от степени их дифференцированности и интегрированности. Например, армейское подразделение не слишком дифференцировано: люди на каждом из уровней его иерархии в той или иной степени взаимозаменяемы. Если вы рядовой, ваша личность интересна вам самому или вашим товарищам, но в масштабах всей армии вы всего лишь номер. С другой стороны, хорошая армия прекрасно интегрирована: каждое боевое подразделение обеспечено отлично функционирующими интендантскими и медицинскими службами, а также системами коммуникации. Все происходящее в одном из армейских подразделений немедленно воздействует на все остальные, вызывая
Типичный университет — во многом другая крайность. Его сотрудники работают совершенно изолированно от своих коллег. В его стенах поощряются оригинальность и индивидуализм, а обмен информацией и взаимопомощь сведены к минимуму. Создающие максимальную сложность социальные институции, где были бы объединены дифференциация и интеграция, встречаются крайне редко и остаются такими совсем недолго, так как быстро теряют либо гибкость, либо структурированность.
Поскольку мы проводим всю свою жизнь то в одной, то в другой социальной организации и формируемся под воздействием тех ролей, которые играем там, жизненно важно продумать, как можно повысить сложность семей, школ, офисов, фабрик и правительства. Мы не можем требовать от своих детей, чтобы они наслаждались жизнью, не дав им соответствующих умении и заставляя их расти в среде, предоставляющей слишком мало возможностей для действия. Быть хорошим членом плохого общества непросто. Не изменив среду нашего обитания, мы не сможем повлиять на будущее. Однако прежде чем рассмотреть, благодаря чему общество становится сложным, нам стоит поразмыслить о том, как поток влияет на эволюцию мемов — на технический прогресс и вечно меняющиеся верования и социальные институты.
Почти полвека назад нидерландский историк Йохан Хейзинга выступил с дерзким утверждением {184} : он заявил, что социальные институты — даже самые уважаемые из них, такие как наука, религия и армия, — начинались в большей или меньшей степени как игра и лишь позднее утвердились «всерьез». Наука возникла из состязаний в отгадывании загадок, религия — из коллективных торжеств, военные организации — из церемониальных поединков, экономика — из праздничного взаимообмена. По мнению Хейзинги, вначале люди собирались, чтобы весело провести время и лишь позднее создали правила, позволяющие игре продолжаться и становиться интереснее. В конечном счете правила стали обязательными, и людям пришлось подчиниться им. Например, условности сегодняшнего суда возникли из публичных споров двух оппонентов, где каждый пытался убедить публику в справедливости своих аргументов. Первые суды были в той или иной степени импровизированными представлениями, увлекательными общественными развлечениями. Со временем различные аспекты этой игры-импровизации были систематизированы, роли судьей и адвокатов превратились в постоянные амплуа, и для каждого из них были созданы письменные своды правил. Таким образом, утверждает Хейзинга, суд — это систематизированный потомок развлекательных представлений. В целом же выживают и формализуются практики, доставляющие удовольствие их участникам.
По всей вероятности, поток является мощным механизмом истории. Удовольствие влияет на технический прогресс, и тому есть три основные причины. Во-первых, изобретатели и мыслители любят свое дело и продолжают развивать свои идеи, даже когда шансы на успех крайне малы. Во-вторых, многие изобретения, такие как автомобиль и персональный компьютер {185} , дарят множество приятных переживаний. И, в-третьих, технология развивается потому, что позволяет избавиться от тяжелого монотонного труда и опосредованно улучшает нашу жизнь — например, бытовая техника позволяет нам высвободить время на что-то более приятное, чем работа по дому.
Немало новых идей и способов поведения создают те, кто ищет новизны, устав от рутины или хаоса. Мы привыкли думать, что ученые делают открытия и изобретают всевозможные приспособления из экономических соображений. Но это верно лишь отчасти. Ведь если бы изобретательство не доставляло удовольствия, не было бы открытий и изобретений. Братья Райт надеялись, что их летающая машина окажется полезной и принесет им кучу денег, но они
Автомобиль, который изменил нашу жизнь больше, чем все прочие изобретения, и сегодня видится исключительно полезным механизмом, но возник он как предмет развлечения, как «поставщик потока». Люди заинтересовались автомобилями не из-за их полезности, а потому что, как только появились первые «самоходные повозки», человеческое воображение захватили езда и автогонки. Первые водители, джентльмены и механики, проезжали на своих хитроумных устройствах целые континенты по разбитым дорогам и проселкам. Вот как начинается современная рекламная брошюра Alfa Romeo: «В 1910 году появилась компания, которой было суждено особое предназначение. Ее философия была проста — автомобиль не только средство передвижения, а источник радости». Последнее предложение, скорее всего, верно. А заявление, что это философия только Alfa Romeo, — нет. На заре развития двигателей внутреннего сгорания все производители автомобилей очень хорошо понимали, что торгуют радостью.
На редкость быстрое распространение персональных компьютеров в последние десятилетия также в значительной степени объясняется доставляемым ими удовольствием. Многие авторы отмечали, насколько были увлечены и поглощены своей работой первые создатели ПК. Возникло немало легенд: о «зачарованных» бостонских лабораториях, где круглые сутки люди работают, погруженные в транс мерцанием экранов своих экспериментальных творений; о гараже, где Хьюлетт и Паккард доводили до совершенства свои вычислители, и еще об одном гараже, где Джобс и Возняк собирали первые компьютеры Apple. Пользователи персональных компьютеров ощущают то же, что их создатели, и огромный спрос на эти сложные устройства поначалу был связан не с электронными таблицами и редакторскими программами, а с играми и всякими забавными возможностями. Даже сейчас популярность персональных компьютеров больше объясняется тем, что они позволяют пользователю делать множество самых разных вещей: компьютерная верстка, мультимедийные интерфейсы, телекоммуникации — все это скорее приглашение к приключению, чем практическое решение рутинных задач.
Конечно, ошибкой было бы считать, что практичность никак не влияет на технологическую эволюцию. Но и игнорировать ту роль, которую играет в ней стремление к удовольствию, — недальновидно. Две тысячи лет назад, когда в Малой Азии впервые появилась водяная мельница, греческий поэт писал: «О, девы, ручной свой жернов отложите. Вам больше не нужно вставать до зари, заслышав крик петуха». Эти строки указывают на третью причину нашего интереса к новой технологии: она сохраняет нашу физическую энергию и позволяет тратить время на то, что нам больше нравится, — на занятия чем-то еще более приятным или, в конце концов, на то, чтобы просто подольше поспать.
Подсчитано, что в наши дни каждый житель США в течение свой жизни использует больше четырехсот электронных приборов. Может показаться, что все эти вспомогательные механизмы подарили нам величайшее счастье. Но это не так. Как мы подробно рассмотрели в главе 5, мемы, принимаемые нами за полезные, могут легко обратиться в паразитов. Шведский экономист и государственный деятель Стефан Линдер {186} убедительно продемонстрировал, что на определенном этапе приборы в нашем доме начинают сберегать меньше того времени, которое мы тратим на их обслуживание, ремонт и хранение. И хотя, безусловно, лук легче резать острым кухонным ножом, а не скорлупой моллюска, костью или зубами, действительно ли электрический кухонный нож — свидетельство прогресса?
Ни один человек, будучи в здравом уме, не захотел бы вернуться в то время, когда с заходом солнца замирала вся жизнь, когда океаны были непреодолимой преградой и когда мы и не подозревали о существовании вирусов и бактерий. С другой стороны, считать несомненным благом каждое новое открытие опасно. Стоит поддержать технологию, если она делает наш опыт более сложным, но если она создает конфликты и путаницу, лучше ей воспрепятствовать. Помня, что мемы размножаются сами по себе и в своем безудержном стремлении к размножению способны, если их не сдерживать, захватить всю нашу психическую энергию, мы сумеем не превратиться в рабов созданных нами вещей.