Эволюция Мары Дайер
Шрифт:
Я положила руки ему на грудь. Его сердце забилось быстрее. Его контроль ускользал.
Догнала.
Я наклонилась ближе, мои руки переместились к низу его живота. Я поцеловала его в шею. Я услышала резкий вдох.
Я улыбнулась, не отрываясь от его кожи, мои губы перемещались по его челюсти, горлу, удивившись в том месте, где грубая кожа сменилась мягкой. Мои руки медленно бродили по его торсу, и он скользнул вверх по моей одежде, его пальцы на моей горячей оголённой коже заставили моё дыхание прерваться. Заставили меня испытывать боль. Я нажала на него сильнее, моё тело согнулось непроницаемой
– Чёрт, - пробормотал он в мои губы. Ощущение слова направило небольшой шок по моему позвоночнику. Он скользнул по моим венам, каждый нерв затанцевал в моём теле.
И затем я коснулась его губ моими.
Я знала, что Ной поклоняется Чарли Паркеру, и что его зубная паста была зелёной. Что он не потрудился бы застегнуть рубашку правильно, но всегда застилал кровать. Что, когда он спит, сворачивается клубком, и что его глаза были цвета облаков перед тем, как пойдёт дождь, и я знала, что у него нет проблем с поеданием мяса, но он бы вышел из комнаты, если бы животные стали убивать друг друга на канале Дискавери. Я знала сто мелочей о Ное Шоу, но, когда он поцеловал меня, я не смогла бы вспомнить своё собственное имя.
Я изголодалась по нему, по этому. Я была человеком, нуждающимся в... пропитанных чувствах и дыхании. Напряжённая, яростная и жестокая, и эта часть меня была пугающей, но другая часть, низкая, глубокая и тёмная могла дышать.
Ной прошептал моё имя, как молитву, и я освободилась.
Я сдвинула его пиджак с плеч. Ушёл. Расстегнула пуговицы на его рубашке в секунду, ослабила галстук на шее. Его кожа была в огне под моими руками, которые путешествовали по его стройным мышцам и костям под ними по собственному желанию. Над его животом, грудью. Над двумя тонкими линиями серебра, упирающимися ему в шею...
Цвета ворвались в моё сознание. Зелёный, и красный, и синий. Деревья, и кровь, и небо. Песок и океан исчезли; они сменились джунглями и облаками. Голос тёплый и знакомый, но он был далеко.
– Мара.
Слово заполнило мои лёгкие вместе с воздухом, и я вдохнула аромат сандалового дерева и соли. Затем сильное давление на мои бёдра, сдвигающее меня. Вниз. Серые глаза приковали меня к земле, и небо вновь сменилось за ними; синий пропал чёрный, облака прогнали звёзды. Ной был надо мной, его дыхание было быстрым, его пульс учащённым. Он посмотрел на меня сверху вниз.
Иначе.
Мои мысли были туманными, и мне сложно было говорить.
– Что?
– удалось мне выговорить.
Глаза Ноя были прикрыты веками, и под ними был шторм.
– Ты...
– начал он, затем остановился.
– Я почувствовал...
– Что?
– спросила я снова, громче на этот раз.
– Я поверил тебе, - сказал он, наконец.
Тепло разрослось под кожей, когда я поняла, что он имел в виду.
– Я сделал тебе больно?
– спросила я в порыве.
– Ты в порядке?
Лёгкая улыбка появилась на его губах.
– Я всё ещё здесь.
– Что случилось?
Он подбирал слова.
– Ты зазвучала по-другому, - сказал Ной медленно.
– Я слушал для разнообразия, и я услышал это, но не знал, что это значило; я никогда не слышал у тебя этого прежде. Я сказал твоё имя, но ты не ответила. Поэтому мы остановились.
Я
– Я сделала тебе больно?
– спросила я снова; это было тем, что волновало меня. Это было тем, что я нуждалась знать.
Ной помог мне встать, и мы вместе отряхнулись от песка. Его слова и глаза были мягкими.
– Я всё ещё здесь.
– Он сплёл свои пальцы с моими.
– Пошли домой.
Ной повёл меня вдоль кромки воды, глядя вперёд, а не на меня. Я внимательно рассматривала его, всё ещё не уверенная, был ли он в порядке.
Когда мы вернулись на пляж, Ной был безупречен. Теперь его галстук был свободным, его манжеты были расстёгнуты, песок и море разрушили костюм за пять тысяч долларов, и его волосы растрепались моими руками. Его серые сапфировые глаза горели, а его бархатные губы распухли от моих.
Это был парень, которого я любила. Немного неопрятный. Немного опустошённый. Прекрасное бедствие.
Как и я.
Глава 46
Мне казалось, что тяжесть моего мира растворилась в этом поцелуе.
Он не был легким, как другие. Он был возбуждающим и порочным. Невероятным.
И Ной всё ещё был здесь.
На мне была глупая усмешка до самого возвращения на пристань; я не могла прекратить улыбатья и не хотела этого. После того, как мы оба вернулись в нашу нормальную одежду и я вернула ожерелье его матери, чтобы оно оставалось в безопасности, мы решили, что это было:
Я была права. Что-то изменилось во мне, когда мы поцеловались.
Но Ной тоже был прав. Я не причинила ему боли, как я была уверена, что причню.
Я не знала, было это, потому что он услышал что-то вовремя, это изменение, может быть, или было это, потому что я действительно не могла причинить ему боль, просто, как он сказал. Я была взволнована, что с ним всё было хорошо, очевидно. Настолько безумно. Но он покачнул немного мою уверенность воспоминанием... я не могла не удивиться, может быть, после всего этого, я мечтала, или воображала, или представляла, первый наш поцелуй в его постели. Я сказал об этом Ною, но он взял мои руки, посмотрел мне в глаза и сказал, что мне следует доверять себе и своим инстинктам тоже. Я попыталась сказать ему больше, но затем он снова поцеловал меня.
Я могла бы провести остаток моей жизни, целуя его, подумала я.
Я была жизнерадостной остаток выходных. Мы ответили на один вопрос, но это был счастливый ответ. Мне хотелось верить, что после всего, что пришлось пережить, я заслужила это.
Ной тоже казался другим. Он рассказал мне, что выступил посредником в сделке по покупке ленты безопасности от людей с карнавала, чтобы выяснить была ли Рослин Феррети подкуплена, и елси да, то кем. Он также хотел слетать в Провиденс и выяснить больше, чем удалось следователю, чтобы увидеть мог ли он найти больше о Джуде самостоятельно. Я была рада отпустить его. Ничего не случилось с тех пор, как Джон начал присматривать за домом, и я не нуждалась быть с Ноем каждую секунду. Поддельные слова гадалки имели меньшее значение теперь, когда я знала, что не могу причинить ему боль, и поэтому я, в свою очередь, меньше беспокоилась о них. Я не чувствовала страха.