Евпатий Коловрат
Шрифт:
Евпатий любил Нечая с юности, любил за веселый нрав и за крепость в бою: разил Проходец копьем и мечом врага с левой руки, и от его ударов редко выстаивали прославленные бойцы.
Пока шло полюдье 26 , Нечай отлучался иногда от Евпатия. Из отлучек он возвращался похудевший и злой, говорил глухим голосом, изподлобья взглядывая вокруг своими медвежьими глазками.
— Бегут люди с Подонья на Путивль и Рыльск. Сказывают огнем и мечом проходят татары по рязанским окраинам. Но верного никто не знает. Пора нам ко дворам путь держать, свет-Евпатий! Загостились мы тут. Белая муха полетела, и морозом сковала дороги. Как пройдут наши кони по такой голеди?
[26]
населенные
Конюшему отвечал Замятня. Был этот воин тверд на слово и не скор в движениях. Он поднимал на рьяного Нечая свои серые, навыкате глаза и ворчал:
— О конях и говорить не след, коли у людей головы летят. Ты, поползень!
— Добрый конь дороже худого воина, овсяный ты куль! — огрызался конюший и снова обращался к Евпатию: — Держит нас тут князь Михаил зря. Не дождется от него Рязань подмоги!
— Почему ты так думаешь? — спрашивал Евпатий.
— То ребенку малому ясно! Пока двинется черниговская рать на Проню, разорят Рязань нехристи. Будет так, попомни мое слово.
Один раз, когда беседовал Евпатий вот так со своими дружинниками на княжеском подворье, в сенях раздались вдруг многие шаги. Стряпуха, соскользнувшая с жаркого припечка, не успела пересечь избу, как дверь распахнулась и через порог переметнулся толстый посох. Вслед за посохом в избу вошли три седобородых старика с сумами.
Были то слепцы, калики перехожие, и при них поводырь.
— Здорово живете, добрые хозяева! — сказал один из калик, не поднимая вверх незрячих глаз, и поклонился в пояс.
Поклонились и те двое. Распрямивши стан все трое тряхнули головами, поправили разметавшиеся пряди длинных и, как степной ковыль, белых волос.
— Просим милости поесть с нами! — ответил Евпатий и попросил освободить для калик переднюю лавку.
В волоковое оконце проступал серый свет непогожего ноябрьского дня. В бревенчатые стены избы снаружи бил дробный дождик, и было похоже, что за стеной большое гнездо кур клевало на дощатом настиле мелкое зерно.
Калики через головы сняли свои холщовые сумы и распустили запоны белых свиток. Молодой, пухлолицый поводырь собрал сумы и повесил их на колышек у притолоки. Стряпуха поставила на стол дымящийся горшок овсяного толокна.
Калики выпили по чарке крепкой медовухи, вытерли позеленевшие от времени усы и сказали Евпатию благодарственное слово.
Потом сели слепцы на лавку в красный угол в один ряд. Поводырь понятливо посмотрел на старцев, бросил таскать ложкой из мисы густое толокно и, обмахнув ладонью губы, пошел к притолоке. Там он развязал одну суму и вынул из нее загудевшие струнами гусли.
С помощью Нечая стряпуха разложила на очаге малый огонь, и по избе побежали желтые и багряные отсветы. Из дворовых клетей и из соседских изб пришли жены с малыми детьми, старики и ратные воины. В княжой сборной избе сразу стало тесно.
Самый древний из калик, широкоплечий и согбенный, с глубокими впадинами вместо глаз, пробежал ладонью по бороде и поднял вверх голову. Второй калика, маленький и красноносый, засучил длинный рукав своей свитки и положил на струны свои чуткие пальцы.
И тихо заговорил первый старец, а ему, усиляя концы его речи, вторили его товарищи:
— Слушайте, люди добрые, бывальщину, старорусское сказание, разумным людям на помышленье, храбрым — для услады сердца ретивого, старым людям — на утешение!
Голоса калик одновременно замерли, и струны утихли под легкими пальцами гусляра.
Потом старший калика тряхнул головой и обвел незрячими глазами избяные углы.
Не ясен сокол, ах, да ни сизой орел… —вдруг проговорил он глухим, низким голосом, рокотавшим в его высокой груди.
И струны выговорили под пальцами малого калики:
…не сизой орел…Евпатий сидел, опершись рукой на угол стола. Он не сводил глаз с лица старшего калики.
Переведя дух, слепец запел под рокот струн, и ему тихо, грустными голосами подсобили его други слепцы.
Они пели о том, как воротился князь Владимир Красно Солнышко из похода в Хорватскую землю в свой стольный Киев-град, а к тому времени подступили к Русской земле злые печенеги. Встала печенежская орда на реке Трубеже. Пришел сюда же и Владимир со своим войском. Притомилось, поубавилось русское войско в походе на хорват, но все же оно показалось грозным печенежскому князю. Не решился он напасть на русских, а выехал на берег реки и позвал к себе князя Владимира. И сказал печенег князю-солнышку: «Выпусти ты своего мужа сильного на моего печенежского богатыря, пусть они поборются, померяются силою. Одолеет твой печенега моего — я уйду от пределов твоей земли и не буду воевать с тобой три года, а мой твоего поборет — буду воевать твою землю три года подряд».
Пропев это, калика опустил голову на грудь, и тихо стало в избе. Только в очаге постреливало еловое полено.
Тогда вступил третий калика — тонкий и лысый, с узкой бородой до пояса. Он запел слабым, надтреснутым голосом, и печаль затуманила лица слушателей, задержавших дыхание.
…Послал Владимир бирючей вдоль стана своего.Побежали скорые, выкрикивая:«Нет ли среди вас мужа сильного и храброго?Одолеть печенежина надобно».И нигде такого мужа не нахаживалось.Оскудела Русь сильными, поубавились в ней храбрые.Привели на утро вороги своего богатыряИ, не видя русского, похвалялися.Затужил Владимир Солнце Красное, Затужил и опечалился.Тут пришел к нему воин стар из дружины его молодецкой.«Княже! — он сказал. — Не гони меня, а выслушай.Я привел к тебе четырех сынов.Добрых воинов, храбрых ратников,А в дому остался пятый сын, тот совсем уж молодехонек,И никто не знает его силушки.Боролись с ним многие, и никто его не побаривал.Позови моего пятого на того на печенежина».Опять распрямил плечи старший калика и опять вскинул вверх незрячие глаза. Из уст его полился густой напев торжества и неудержимого гнева, будто сам певец, непомощный и согбенный годами, вспомнил свою молодость и вышел в поле ратовать:
И явился перед очи княжеские светлые тот вьюноша, И поведал ему солнце-князь про свою печаль, Горькую обиду на землю Русскую Что не родила богатыря сильного и смелого.
«Ты пойди в поле, встань и побей поганого» —«Княже! — молвил тот. — А управлюсь ли?Попытать бы надо малосильного.Приведите мне быка-буя виторогого.Я схвачусь с ним и померяюсь.»И привели быка-буя сильного, великого.Повелел тот молодец разъярить быка до бешенства..И прижгли огнем быка буйного.Возревел он страшным голосом,И на того на вьюношу бык бросился.Ухватил тот быка за правый бок,Ухватил да не выпустилИ вырвал быку кожу с мясом до ребер.Подивился князь на силу ту и молвил радостно:«Можешь побороть печенежина!»