Еврейские погромы и национализм

Зверев Станислав Викторович

Основной состав уголовников, в том числе активистов революционных стачек и погромов, это крестьяне, оторвавшиеся от традиционного быта при переезде в город для устройства на предприятия, где не сложился здоровый традиционный быт в силу тяжёлых условий труда, улучшаемых постепенно; или культурно ослабленные из-за воздействия усердной партийной агитации. Развитие капиталистических отношений вело к подмене нравственных устоев представлениями о преобладающей важности заработка и материальной выгоды.

«Бурно растущие промышленные предприятия» по всей Империи «привлекали огромное количество деклассированных элементов». «Многие из этих переселенцев»,

оторванные от патриархальных влияний крестьянского быта, «пополняли криминальные и полукриминальные слои местного населения». История Имперской полиции прямо и безусловно объявляет причиной роста преступности ослабление традиционной русской культуры под ударами наступающего капитализма, а в особенности – революционного нигилизма. «Тяжкие преступления, совершаемые в годы революции, поражают, с одной стороны, своей крайней жестокостью, с другой стороны, своей непрофессиональностью, а часто и бессмысленностью» [А.Ю. Шаламов «Российский «фараон». Сыскная полиция Российской империи» М.: Принципиум, 2013, с.36, 66].

Вот почему РСДРП звалась партией рабочих: руководящая группа интеллигентов-марксистов наращиваемым манипулятивным аппаратом использовала в своих целях по захвату власти наиболее денационализированный класс, отдалившийся от монархизма, православия и национальной культуры всех сословий. Деятели РСДРП собирались уничтожить русскую культуру. Ленин в 1913 г. нацеливал соратников на важнейшую мишень: «лозунг национальной культуры есть буржуазный (а часто и черносотенно-клерикальный) обман». «Наше дело – бороться с господствующей, черносотенной и буржуазной культурой великороссов» («Критические заметки по национальному вопросу»). Т.е. нужна «борьба со всяким национализмом и в первую голову с национализмом великорусским» (1914) [М.В. Назаров «Вождю Третьего Рима» М.: Русская идея, 2005, с.160].

Еврейские погромы находились в тесной связи с погромами имений и фабрик, часто являясь проявлением чисто революционного процесса, вызывающего криминализацию населения – когда погромы носили долговременный характер, многодневный, а не в виде одномоментной реакции.

29 августа 1904 г. анархист Н. Фарбер ранил кинжалом владельца ткацкой фабрики еврея А. Кагана [Анархисты. Документы и материалы. М.: РОССПЭН, 1998, Т.1]

Уклонившийся от мобилизации Котовский с декабря 1905 г. начал грабить купцов в Кишинёвском уезде. 31 декабря организовал бандитское нападение на еврейского купца Гершковича, всего за месяц совершив дюжину нападений [А. Есауленко «Г.И. Котовский в годы первой русской революции» Кишинёв, 1955, с.28-31].

Потом в Гражданскую войну образовалась «конная дивизия известного бессарабского бандита Котовского, которая потрошила еврейские карманы и еврейские животы, не всегда обращаясь по этому поводу за справками к Марксу и Ленину» [И.Л. Солоневич «Россия и революция» М.: ФИВ, 2007, с.32].

Еврей М.Е. Кольцов в белой киевской печати 6 декабря 1918 г. писал, что одни и те же уголовники-погромщики у большевиков служат комиссарами и без пощады расстреливают буржуев и забирают их золотые кольца, у петлюровцев также «старательно» уничтожают сторонников нежелательной «ориентации», и они же устраивают еврейские погромы и насилуют девушек [В.А. Шенталинский «Донос на Сократа» М.: Формика-С, 2001, с.396].

Грабительские захваты и убийства под революционным предлогом ничем не отличаются по факту от грабежей под погромным прикрытием. Историки не видят в таких погромах политического характера, но некоторые грубо ошибаются, в своей мнимой и дешёвой беспристрастности, совершенно отрицая возможность мотива мести в иных случаях. Мотив борьбы с превращением “реабилитации” в “канонизацию”, видать, совсем застил глаза такому историку [С.М. Санькова «Русская партия в России 1908-1917» Орёл: С.В. Зенина, 2006, с.30].

Роберт Мертон не зря пишет, что при всей внешней схожести в отвержении установленных правил, нельзя отождествить психологию уголовника и революционера. Нонконформизм революционера отличает стремление к радикальному социальному переустройству [Р. Мертон «Социальная теория и социальная структура» М.: АСТ, 2006, с.531-533].

Именно это стремление делает революционера многажды опаснее любого разбойника. Так, Феликс Дзержинский смолоду хотел переделать весь мiр, «очистить от грязи современной жизни» «всё человечество» [Ф.Э. Дзержинский «Я вас люблю…» М.: Кучково поле, 2007, с.7].

Дзержинский признавался в холодности к отдельным людям, сознавался в эгоизме, и целью его было повлиять на всех живущих, а не на кого-то одного или нескольких самых близких. Отсюда и методы его будущей чекистской “очистки”: никого не жаль ради целого громадного человечества.

В ином случае погромы являлись актами сопротивления тройчатому продвижению вперёд обмана, революции и криминала. Следовательно, не углубление революционных тенденций могло предотвратить погромы, а оборона и взращивание русской идеологии и национальной культуры, в её монархическом политическом выражении.

Противники монархистов повторяли одну и ту же заезженную ложь: «два последних царствования Голштин-Готорпской династии, Александра III и Николая II, пропитаны духом неуклонной, почти механической ненависти к иудейству, унижавшейся, в мрачных фигурах Игнатьева, Сипягина, Плеве, Дурново, не только до фанатического палачества, но и до открытого разбойничества». Совсем недавно принятый во французскую масонскую ложу Амфитеатров множил дикие россказни про «вооружённые и подстрекаемые правительством, еврейские погромы» [А.В. Амфитеатров. Происхождение антисемитизма. Ч.1. Еврейство и социализм. Берлин, 1906, с.9].

Недобросовестность масонских вымыслов обнаруживается в том, что постоянно уважительно характеризуемый Амфитеатровым в качестве археолога и ориенталиста французский писатель Ренан более чем ясно объяснял совсем другое: «антипатия к евреям в античном мире была до такой степени общим чувством, что её не было надобности возбуждать» [Э. Ренан «Антихрист» М.: Эксмо, 2008, с.150].

Точно так и в России. При разделе Польши в 1772 г. евреям было даровано Императрицей Екатериной II полное равноправие, какого не было в остальных европейских государствах. В революционной Франции все гражданские права евреи получили в 1791 г. Затем Наполеон насаждал еврейское равноправие, оставшееся после его свержения в законодательстве Франции и частично в оккупированных им германских государствах. В Нидерландах аналогичное признание наступило в 1815 г., в Бельгии в 1831 г. В Дании с 1849 г. В Швеции с 1866 г. В Австро-Венгрии с 1867 г. Любопытно, что говоря об антисемитизме Рихарда Вагнера и других немецких учёных, депутатов и профессоров, явный поклонник облагодетельствовавших евреев революционных перемен наблюдает: «нападение на евреев начинается из либерального лагеря, и притом из самого либерального» [«Вестник Европы» (С.-Петербург), 1869, №7, с.415-418].