Евромайдан имени Степана Бандеры. От демократии к диктатуре
Шрифт:
«Не мы такие — жизнь такая», — эту фразу произносит один из криминальных персонажей популярного российского фильма «Бумер» (2003), мотивируя собственное жестокое и агрессивное поведение. В психологической науке данное явление называется проекцией.
Проекция — это один из наиболее распространённых механизмов психологической защиты. Проекция — свойство человеческой психики некоторые собственные качества, как правило негативные (злость, агрессивность, лживость, стремление к доминированию, невежественность), полностью отрицать в себе, но приписывать («проецировать») окружающим. Тем самым решается проблема повышения самооценки и строится чёрно-белая картина мира, где «хорошему» Я противопоставляются
Негативные качества индивид может «проецировать» не только на отдельных людей, но и на большие группы — сторонников той или иной «плохой» идеологии или религии, представителей той или иной «плохой» страны или народа и т. д. И, создав с помощью проекции простой и понятный чёрно-белый мир, такой индивид начинает выстраивать с ним соответствующие чёрно-белые отношения, защищаясь от мнимой агрессии окружающих и даже, зная об их «истинных» намерениях, нанося им превентивный удар. Если же «плохие» Они не желают вести себя так «плохо», как о них думает склонный к проекции индивид, то у него остаются два пути: либо признать неправоту своих отрицательных оценок, либо заставить, спровоцировать «плохих» Их вести себя по отношению к нему в соответствии с его же собственными убеждениями. Таким образом замыкается этот порочный круг.
Чем менее образован и критичен человек к самому себе, к своим мыслям и поступкам, тем с большей вероятностью он будет проецировать часть своих качеств вовне и тем с меньшей вероятностью он сможет отказаться от своей чёрно-белой картины мира. Сон разума рождает чудовищ, как говорят в Испании. Кстати, о чудовищах…
Склонность к образованию сверхценных идей и к переоценке значимости своей личности — основные признаки параноидной (иногда говорят: паранойяльной) акцентуации личности. Акцентуация личности — состояние не патологическое, это лишь «заострение», чрезвычайная выраженность тех или иных черт характера. Сверхценная идея, которая завладевает сознанием параноидной личности, не поддаётся коррекции, любая критика «отскакивает» от неё, а тот человек, который пытается указать на несостыковки в рассуждениях и выводах параноика, тут же записывается им во «враги».
В националистических организациях, а ВО «Свобода» здесь является ярким примером, число параноидных личностей значимо выше, чем в среднем по обществу. Сама идеология притягивает людей, склонных к чёрно-белому восприятию мира, или же сама способствует формированию или поддержанию бинарной системы мышления в духе «друзья» — «враги». Причём «врагов» всегда гораздо больше. Они есть и внутри нации, и вне её, и внутри страны, и за границей.
В чёрно-белом мире, где нас окружают полчища врагов, только одна идеология и только одна партия способны противостоять наступлению кромешной «тьмы внешней». И если для риторики оппозиционных политических сил в принципе характерны лозунги в духе «только мы можем спасти страну от {вставить, от чего именно}», являющиеся лишь фрагментом продуманной рекламной кампании, то радикальные украинские националисты по-настоящему верят в свою высокую миссию, называя коллег по оппозиции «попутчиками на одну станцию»[292].
Несмотря на декларируемую нейтральность в отношении этнических русских и/или русскоязычных граждан, молодые «свободовцы», даже представители традиционно русскоязычных регионов Украины, при обращении к ним на русском языке отвечают исключительно по-украински. Правда, они мотивируют это тем, что по-русски они говорят плохо, однако это представляется весьма сомнительным. (Отметим, что подобный же тренд на «забывание» русского языка имеет место и в среде либеральной оппозиции, в частности у «Батькивщины», функционеры которой в личном общении порой всё-таки переходят с украинского на «забытый» русский язык, на котором прекрасно говорят «не под запись».)
Украинские националисты склонны интерпретировать любые факты, связанные
Если в российской политике всего лишь несколько лет назад было модно обвинять оппонентов в «работе на Госдеп США», то в тренде современной украинской политики — обвинения противников в «работе на Кремль» и «получении инструкций с Лубянки». Например, предвыборный слоган партии бывшего президента Виктора Ющенко «Наша Украина» гласил: «Единственный, неподконтрольный Кремлю».
Несмотря на все заявления о «самостийности», по факту украинская политика, в том числе украинский политический национализм в интерпретации ВО «Свобода», не может или не желает отделиться от образа «Большого брата» в лице России. Украинские националисты всегда действуют «с оглядкой» на Россию. Россия для них — не только и не столько реально существующее государство, сколько сплетение мифов и объект постоянных проекций страхов, толкиеновский Мордор или даже лавкрафтианские Хребты безумия.
Значительную долю активистов ВО «Свобода» составляют студенты вузов, в том числе и самых престижных. Среди киевских студентов-"свободовцев», с которыми нам удалось пообщаться, большинство живут в общежитиях, так как приехали из других регионов страны. Характерно, что многие из них всерьёз заинтересовались политикой и вступили в партию уже в Киеве, тогда как, находясь на своей малой родине, они были вполне аполитичными. Попав из тихой провинции в современный европейский мегаполис, легко потеряться. Здесь больше стрессов и поводов для тревоги. У ВО «Свобода» же есть наработанный имидж реального братства, своего рода современного «маннербунда»[293], где тебя всегда поддержат, подставят дружеское плечо, не оставят в беде.
Среди причин, побудивших их присоединиться к «Свободе», молодые люди, называли и «культурный расизм» русскоязычных киевлян. То, что в Москве или Петербурге называют снобизмом коренных жителей по отношению к приезжим из «замкадья»[294], украинцами-провинциалами, оказавшимися в Киеве, воспринимается достаточно болезненно. Отсюда, очевидно, проистекает и желание «украинизировать» даже традиционно русскоязычную столицу Украины.
Подростковая обида на русскоязычных киевлян, пусть они будут хоть трижды «этническими украинцами», проецируется на русских, которые, исходя из официальной партийной (да и государственной, как оказывается, тоже) мифологии, «насильно русифицировали украинцев». Иными словами, согласно «свободовской» мифологии, столичные жители выражают своё превосходство по отношению к провинциалам не в силу самого факта своей «столичности» или дурного воспитания, но из-за столетий угнетения и русификации со стороны Российской Империи и СССР.
Приведённая выше цепочка квазилогических рассуждений, кажущаяся абсурдной и совершенно невероятной рядовому жителю, например, России, некритично воспринимается молодыми украинскими хлопцами, понимающими, что окружающий мир устроен как-то не так, и желающими изменить его к лучшему. Из добрых намерений, из сплетения реальных, злободневных и всем понятных проблем и исторических мифов рождается идеология радикального украинского национализма, завоёвывающая всё больше и больше симпатизантов в украинском обществе и за его пределами. (Так, целый ряд российских демократических и национал-демократических движений и отдельные лидеры с энтузиазмом восприняли сначала прохождение «Свободы» в Верховную Раду, а затем победу радикалов в силовом противостоянии с властями во время «Евромайдана»[295].)