Европа Гутенберга. Книга и изобретение западного модерна (XIII–XVI вв.)
Шрифт:
Сила письменности [19]
Основная перемена, которая наблюдается в мире письменной культуры, начиная с XI века, это его постепенное открытие обществу. Прежде письменный язык оставался уделом Церкви, в особенности монастырей, располагавшихся в сельской местности: отныне он проникает в общество, поначалу в мир городов, затем, в меньшей степени, в мир замков и даже малозначительных городских поселений. Это изменение вызвано развитием образовательных структур, рационализацией политики и подъемом торговли и возвышением городской буржуазии. Город становится исключительным пространством для воплощения инноваций и в свою очередь извлекает из подъема письменной культуры определенные выгоды для утверждения и развития собственной власти: письменные документы, права собственности, бухгалтерские ведомости, регистрационные списки и, наконец, книги – все это появляется именно в городе. Его архивы – это своеобразное место «памяти горожан», преимущественно на народном языке, которое конструируется в противовес «памяти аристократов», образованной картуляриями в замках и монастырях. В дальнейшем в городах находятся технические специалисты по письму и делопроизводству, каковыми являются нотариусы, юристы, администраторы, крупные купцы, преподаватели и их ученики. Процесс сопровождается фиксацией письменного права. Мало-помалу эти специалисты по письму интегрируются в систему городских профессий,
19
Martin H.-J. Histoire et pouvoirs de l’ecrit, Paris, 1988.
Такой город, как Валансьен, один из главных и самых богатых городов Эско, около 1240 года уже имеет организованную архивную службу. Город состоит в постоянных письменных сношениях с соседними городами (Сент-Аман, Ле-Кеснуа, Турне и Камбре), но также и с другими, более удаленными (Гент и Брюгге, Ипр, Ат, Нивель, Брюссель, Аррас) [20] . Опираясь на хартии – рукописные документы – 1114 года и 1302 года, Валансьен систематически расширяет свой контроль над местностью, состоящей примерно из трехсот мелких городов и деревень. Навязывая им свою интерпретацию деревенских хартий, в письменном виде заставляет принимать новые обычаи и в конечном счете создает структуру, предвосхищающую итальянское контадо, как, например, во Флоренции [21] . Именно во Флоренции компания «Скарселла», основанная семнадцатью купцами в 1357 году, еженедельно посылает в Геную и Авиньон почту, которая доходит в течение двух недель, а на севере ганзейские отделения имеют корреспондентскую сеть, покрывающую всю торговую географию, от Лондона до Новгорода… Наряду с разделением труда, инструментом, позволяющим городу утверждать свое превосходство, становится практика письменной записи и регистрации. Первое и решающее преимущество городу дают контроль над экономикой и новые технологии коммуникации и управления, которые, в свою очередь, обеспечивают накопление ресурсов (включая материальные).
20
Histoire de Valenciennes, dir. Henri Platelle, Lille, 1982, p. 53. В более общем виде см.: Literacy and social development in the West…, Cambridge, 1981.
21
Florence et la Toscane, XIVe-XIXe siecles. Les dynamiques d’un Etat italien, Rennes, 2004.
Подтверждения завоевания окружающей местности этим «пишущим городом» можно найти в иконографии. Вот «Вифлеемская перепись», перенесенная Брейгелем в деревушку в зимней Фландрии: нигде никаких намеков на культуру письменности, только фигуры чиновников, посланных из «резиденции», которые обосновались на постоялом дворе, откуда, вооружившись своими книгами, проводят перепись жителей и, как можно предположить, собирают подати [22] . На картине Питера Брейгеля «Деревенский адвокат (Крестьяне у сборщика налогов)» представлена похожая сцена, но относящаяся к гораздо более позднему времени (1620): адвокат, по всей видимости, остановился на постоялом дворе, где принимает посетителей, практически погребенный под массой всевозможных бумаг, некоторые из пришедших к нему крестьян принесли с собой птицу в качестве оплаты. На стене висит «Альманах» (календарь), возможно, как символ системы измерения времени, связанной с письмом и письменной работой: от «естественного» времени года и религиозных праздников переходят к времени административному (налоги!) и финансовому (подсчет долгов и процентов). Эту гипотезу подтверждают стоящие на столе песочные часы: юристу платят за время, которое он потратил на то или иное дело. Важны все детали, обозначающие разрыв между деревенским обществом и современностью, подчеркивающие владение письмом, переход к другому восприятию времени и изобретению другой модели труда. Именно категории, связанные с письмом, со все большей очевидностью укрепляют господство города, его чиновников и торговцев над сельским миром [23] . Город – это место, в котором изобретается новая модель труда, в частности труда интеллектуального, в отношении которого на протяжении веков и даже еще в XIX столетии будет стоять вопрос, прилично ли его оплачивать или нет.
22
Брюссель, Королевский музей изобразительных искусств, Inv. 3637.
23
Брюгге, музей Грунинге.
Хотя письменность распространяется все шире, она по-прежнему остается уделом технических специалистов и меньшинства. В городе, а еще больше в сельской местности, «объявления» все еще производятся через оглашение, и глашатай остается персонажем из повседневной жизни: его задача как «публиковать» решения властей, так и являться их представителем, донося их слова – отсюда определенная пышность, использование униформы или, по крайней мере, отличительных знаков, таких как гербы. Один из персонажей «Алтаря святого Бертена» зачитывает перед собравшейся за стенами города толпой указ на пергамене, на котором свисающая красная печать удостоверяет полномочия издавших его властей (1459) [24] . А в 1515 году эрцгерцог Австрии пишет из Брюгге магистрату Валансьена, чтобы сообщить о мире, заключенном с Францией, и приказать оповестить об этом «в месте, в котором у глашатаев принято оглашать и объявлять» [25] . Но помимо устной речи, мы отныне имеем дело с логикой «бумажных империй» (Маклюен), этих систем власти, в которых переменчивость «software» (бумага и в особенности сам знак) сочетается со все большим могуществом и богатством. Рост урбанизации сопровождается и усиливается подъемом искусственной среды, среды знаков и распространения письменной речи, а затем и печатного слова. Добавим, что сегодня мы вступили в новую фазу абстракции через знак, фазу генерализации виртуального.
24
Берлин, Берлинская картинная галерея, 1645 и 1645A.
25
Городской архив Валансьена, AA 148.
Город как место развития культуры
В обществе, которое по большей части является аграрным и феодальным, города сами становятся пограничьем, где встречаются разные миры. Они превращаются в точки соприкосновения и обмена не только товарами, но и текстами, людьми, опытом, идеями и репрезентациями, образами жизни, технологиями, даже эстетическими формами. Инновации рождаются прежде всего из новых социальных и политических парадигм: термин «буржуа» в этимологическом смысле обозначает жителя «бурга», а затем, шире, того, кто занимается деятельностью, не вписывающейся в традиционное деление общества на три части. Буржуа не живет непосредственным трудом на земле, он – не духовное лицо и не рыцарь. По отношению к религиозным орденам и феодальным структурам
Ядро городской идентичности заключается в том, какое место в ней отводится труду и богатству, которое можно заработать этим трудом. Однако, повторимся, труд – это также письмо и владение знаками. Коммерция и в еще большей мере крупная торговля, а также ремесло предполагают владение письмом, помогающим вести корреспонденцию, производить учет, регистрировать и отслеживать заказы, короче, вести дела, хотя бы и на ограниченном уровне. Портрет менялы, с его письмами, учетными книгами, а иногда и с несколькими рукописями, в большей или меньшей степени роскошными, – классический мотив в живописи рубежа XIV–XV веков. Жена с картины Квентина Метсю «Заимодавец», написанной в 1514 году, листает рукописный украшенный миниатюрами часослов, открытый на «Часослове девы Марии» [26] . «Книга нарядов» Маттеуса Шварца представляет нам богатейшего Якоба Фуггера в его привычной обстановке, за работой вместе с секретарем. Секретарь, сидя за столом, на котором разложены учетные книги, вносит изменения в гроссбух. На полу разбросана только что вскрытая корреспонденция. На заднем плане каталожные ящики, в них полученные письма разложены по городам, с которыми ведутся дела – Рим, Венеция, Офен (Буда), Краков, Милан, Инсбрук, Нюрнберг, Антверпен и Лиссабон. Нигде ни малейших следов самих товаров, но всюду «писанина»: способность быстро получать, контролировать и обрабатывать информацию – вот что отныне гарантирует успех. Напомним, что с 1400-х годов крупнейшие итальянские купцы посылают не менее 10 000 писем в год [27] . Портрет купца или финансиста в эту эпоху представляет его в анфас, в подбитом мехом роскошном наряде, с кошелем и парой деловых писем в руках. Везде письменность представляется в двойной перспективе – польза (труд) и отличие (богатство и «otium»).
26
Париж, Лувр, Inv. 1444. Картина принадлежала Рубенсу.
27
Брауншвайг, музей герцога Антона Ульриха, Kupferstichkabinett.
То, что применимо к меньшинству, применимо отныне и к большинству.
Жизнь в этой обстановке, в те времена исключительная, накладывает специфический отпечаток на быт и социальные связи. Жить в тесноте, ходить на работу, когда прозвонит колокол, привычно пользоваться деньгами, питаться купленными продуктами, быть в курсе событий, даже далеких, ибо город – место взаимодействия и обмена: все это способствует рождению того живого, индивидуалистского и рационального городского духа, появление которого специалисты отмечают, начиная с XII века [28] .
28
Lorcin M.-T., oр. cit., p. 317.
Город функционирует как система воспитания определенной культуры, основанной на управлении знаком и распространением информации, в которую так или иначе вовлечены все его жители. Требования овладения пространством и временем вытекает из обязанности использовать фиксированные ориентиры для ведения корреспонденции и заключения контрактов, а также и для того, чтобы измерять объемы самого труда. Именно с этим связано распространение механических часов в наиболее передовых городах и регионах [29] : сначала в Италии (Орвьето и Милан), затем на бывших голландских территориях (Валансьен) в самом начале XIV века. Знаменитые часы на башне королевского замка в Париже были изготовлены в 1370 году мастером, приехавшим из Германии. Технология получает более широкое распространение около 1450 года: вспомним Большие часы замка короля Арагона в Перпиньяне, а также Виндзор, Прагу, Краков, не забыв при этом о множестве городов Южной и Средней Германии (Аугсбург, Нюрнберг, Франкфурт, Майнц). Эта география инноваций во многих отношениях, включая и организацию повседневной жизни, предвосхищает географию первых книгопечатен.
29
Dohrn van Rossum G. The diffusion of the public clocks in the cities of late medieval Europe, 1300–1500 // La Ville et l’innovation en Europe, 14e-19e siecles, Paris, 1987, p. 29–43.
Другая важная характеристика городской цивилизации, имеющая отношение к нашей проблематике, состоит в подъеме не только коллективной солидарности, но и чувства индивидуальной ответственности. Каждый сам отвечает за то, как у него идут дела, и может быть подвержен определенной неуверенности, которая может даже перерасти в вопрошания религиозного толка. Отсюда развитие практик религиозной жизни, а также внимание к книге и утверждение новых практик чтения и новых «стилей жизни», в которых дает о себе знать чувство индивидуальности. Растет число личных и автобиографических повествований, и мы, например, видим, как такая персона, как Ульман Штромер (ум. 1407), крупнейший предприниматель Нюрнберга, один из первых заведший бумажное производство в Германии, оставляет рукопись на народном языке об истории своей семьи, точнее, конечно, будет сказать, об истории ее успеха [30] . Мы уже можем догадаться, как эти инновационные процессы, изученные Максом Вебером, поспособствуют на Западе расцвету городов и того специфического религиозного мировоззрения, которое соединяет в себе освоение грамоты, нововведения капитализма и чувство индивидуальной ответственности [31] .
30
Puchel von mein Geslecht und von Abentewer (HAB, Cod. Guelf. 19 Aug. 4°).
31
Вебер М. Протестантская этика и дух капитализма. М.: Центр гуманитарных инициатив, 2013.
Однако необходимо подчеркнуть различия и относительный характер этого процесса: даже если город развивается, даже если начинает проявляться определенная географическая интеграция, процесс по-прежнему занимает скромное место по всей христианской Европе, и это место тем скромнее, чем дальше мы смещаемся к ее границам. Повсюду господствующим остается аграрное общество, в котором доминирует устная традиция. Даже в самом городе те, кто не умеет ни читать, ни писать, составляют большинство, пусть и слегка сократившееся. Наконец, одно дело уметь читать и писать, пусть даже кое-как, вести небольшую переписку, и совсем другое – владеть одним или несколькими томами духовных книг, а третье, что бывает крайне редко, – жить в обстановке, в которой есть множество книг самого разного толка и где освоение культуры через письменное слово – свершившийся факт. Мир книги, мир мастерских переписчиков, библиотек и первых специализированных книжных лавок все еще затрагивает лишь небольшое число людей.