Европа и Америка
Шрифт:
И то же самое во Франции. Конечно, в соответствии с политической обстановкой во Франции и в соответствии с более приличной репутацией французского франка, там все совершается под сурдинку, в смягченных тонах, но по существу делается то же самое. Партия Леона Блюма, Реноделя, Жана Лонге несет целиком ответственность за Версальский мир и за рурскую оккупацию. Ведь мы же знаем, ныне уже совершенно бесспорно, что правительство Эррио, поддерживаемое социалистами, стоит за сохранение оккупации Рура. Но теперь французские социалисты получают возможность сказать своему союзнику Эррио:
"Американцы требуют, чтобы вы на известных условиях Рур очистили; сделайте это, — теперь и мы этого требуем".
Они этого требуют не волей и силой французского пролетариата, а во имя подчинения французской буржуазии воле буржуазии американской. Не забудьте при этом, что французская буржуазия должна американской 3.700 миллионов долларов. Это что-нибудь значит! Америка может в любой момент пошатнуть французский франк. Конечно, американская буржуазия на это не посягнет, о нет! — она ведь пришла в Европу наводить порядки, а не разорять. Не посягнет…, но сможет посягнуть, если захочет. Все в руке ее. Поэтому доводы Реноделя, Блюма и др. звучат на фоне этого почти четырех-миллиардного долга достаточно-таки убедительно для французской буржуазии. В то же время социал-демократия в Германии и во Франции да и в других странах получает возможность противопоставлять себя своей буржуазии, вести по конкретным вопросам «оппозиционную» политику и тем самым снова
Мало того: для меньшевистских партий разных стран Европы открываются некоторые возможности общих «выступлений». Уже и сейчас социал-демократия Европы представляет собой довольно согласный хор. Это некоторым образом новый факт. Ведь уже 10 лет у нее не было случая выступать солидарно, — с начала империалистской войны. Теперь эта возможность появилась, и меньшевики выступают сейчас как солидарный хор, поддерживая Америку, ее программу, ее требования, ее пацифизм, ее великую миссию. И здесь мы подходим к вопросу о II Интернационале в Европе. Здесь ключ и разгадка некоторого оживания этого полутрупа. Второй Интернационал, как и Амстердамский, восстанавливается. Конечно, не в том виде, как он был до войны. Прошлого не воскресишь, былой силы не вернешь, Коммунистического Интернационала не вычеркнешь. Не вычеркнешь империалистской войны, которая позвоночник-то II Интернационалу повредила основательно, и притом в нескольких местах сразу. Это есть основной факт. Это непоправимо. И тем не менее, с этим поврежденным позвоночником они пытаются приподняться на американских костылях, кое-как выпрямляются. (Аплодисменты.) Происходящую перемену надо оценивать в полном объеме, товарищи. Во время империалистской войны немецкая социал-демократия была теснейшим и совершенно явным образом связана со своей буржуазией, со своей военной машиной. Французская — со своей. Какой тут мог быть Интернационал, когда они бешено воевали друг с другом, обвиняли друг друга, чернили друг друга? Не оставалось никакой возможности для маски интернационализма, даже для тени его. Все было разрушено вдребезги. В эпоху заключения мира — то же самое. Версальский мир был только закреплением результатов империалистской войны на бумаге дипломатии. Где тут место для солидарности? В эпоху оккупации Рура по существу то же самое. Но теперь приходит в Европу великий — "я вас всех давишь", американский капитал и говорит: вот вам план репараций, народы, вот вам программа, господа меньшевики! И социал-демократия берет эту программу как основу для своей деятельности. И эта новая программа объединяет французскую, германскую, английскую, голландскую, швейцарскую социал-демократию. Ведь всякий швейцарский мещанин надеется, что Швейцария будет продавать больше часов, когда американец восстановит в Европе порядок и мир. И все мещанство, которое наиболее членораздельно выражает себя через социал-демократию, снова находит свою духовную общность на программе американизма. Другими словами, у II Интернационала есть теперь объединяющая программа: ее принес генерал Дауэс из Вашингтона. (Аплодисменты.)
Опять мы видим здесь тот же самый парадокс: когда американский капитал выступает для наиболее разбойного дела, он имеет полную возможность выступать при этом как устроитель, как миротворец, как некое гуманное историческое начало, — и он создает попутно платформу для социал-демократии несравненно более выгодную, чем ее вчерашняя национальная платформа. Своя, национальная буржуазия тут же, ее всю видать, как на ладони; американский же капитал далек, ясно его дел не видать, а дела эти, как известно, не всегда чистые, — в Европе же он выступает как умиротворитель…, а затем — могущество — это основное — колоссальное, неимоверное, небывалое в истории богатство, которое импонирует мещанину, которое импонирует социал-демократу. В скобках замечу: я за последний год по обязанностям службы разговаривал с несколькими американскими сенаторами Республиканской и Демократической партий. На вид — провинциалы жестокие. Не уверен, хорошо ли они знают географию Европы, не могу вам доложить, — будем из вежливости думать, что знают; но когда они разговаривают о политике, то выражаются так: "Я сказал Пуанкаре", "я заметил Керзону", "я разъяснил Муссолини"… Они себя чувствуют в Европе как руководители и хозяева. Вот этакий разбогатевший фабрикант сгущенного молока (смех) — сгущенное молоко не хуже всякого другого продукта, товарищи (аплодисменты)…, я вижу здесь большие симпатии к сгущенному молоку (аплодисменты), — этот разбогатевший фабрикант каких-нибудь чикагских или иных консервов разговаривает тоном прямо-таки покровительственного снисхождения по адресу ответственнейших буржуазных политиков Европы. Он предвидит, что станет хозяином, он чувствует себя уже хозяином. И вот именно поэтому кое-какие расчеты английской буржуазии на сохранение руководящей роли окажутся ложными. Я обещал к этому перейти и сейчас именно об этом скажу.
Соединенные Штаты и Великобритания
Основной мировой антагонизм пролегает по линии борьбы интересов между Соединенными Штатами и Англией. Почему? Потому что Англия все еще самая богатая и могущественная после Соединенных Штатов страна. Это главный соперник, основное препятствие на пути. Если Англию прижать, если Англию подкопать, а тем более свалить, что ж останется? [2] Конечно, с Японией Соединенные Штаты справятся. У них все козырные карты в руках: и деньги, и железо, и уголь, и нефть, и политические преимущества во взаимоотношениях с Китаем, который они ведь «освобождают» от Японии, — Америка всегда кого-нибудь освобождает, такая уж у нее профессия. (Смех, аплодисменты.) Главный антагонизм — между Соединенными Штатами и Англией. Он растет и надвигается. Английской буржуазии немножко не по себе уже с первых версальских годов. Она знает счет звонкой монете, — у нее большой опыт по этой части. И она не может не видеть, что доллар весит тяжелее фунта стерлингов. Она знает, что такой перевес реализуется неизбежно в политике. Английская буржуазия свою стерлингову мощь в международной политике проявила до конца, и она чувствует, что ныне надвигается эра доллара. Она ищет утешений, пытается создавать себе иллюзии. Серьезнейшие английские газеты говорят: Да, американцы очень богаты, но это в конце-концов все же провинциалы. Они не знают путей мировой политики. У нас, англичан, несравненно больше опыта. Янки нуждаются в нашем совете, в нашем руководстве. И мы, англичане, будем руководить ими, этими внезапно разбогатевшими провинциальными родственниками, на путях мировой политики и, разумеется, сохраним при этом соответственное положение, да еще получим надлежащий куртаж. Конечно, тут доля истины есть. Я уже говорил о своих сомнениях по части того, знают ли американские сенаторы географию Европы, — я по чистой совести в этом не уверен, — а для того, чтобы делать большие европейские дела, знать географию европейскую невредно. Но что значит для имущего класса — обучиться наукам? Мы знаем, что буржуазии, когда она быстро богатеет, обучиться наукам и искусствам нетрудно. Сыновья лапотных Морозовых и Мамонтовых выглядели почти что наследственными лордами. Это угнетенному классу, пролетариату, подняться, развиться, овладеть всеми элементами культуры — трудное дело. Но имущему классу, особенно столь баснословно богатому, как американская буржуазия, — это совсем нетрудно. Он найдет, воспитает или купит себе спецов во всех областях. Американец только начинает отдавать себе отчет в своем мировом значении, но отдал еще далеко не вполне: его американское «сознание» тоже отстает от его американского и мирового «бытия». Весь вопрос нужно брать не в разрезе сегодняшнего дня, а в перспективе. Но в перспективе не долгих десятилетий, а скорее коротких годов.
2
В написанном мною, по поручению V Конгресса, Манифесте (к
"Самый могущественный мировой антагонизм медленно, но упорно прощупывает ту линию, где интересы Великобританской империи сталкиваются с интересами Соединенных Штатов Северной Америки. За последние два года могло казаться, будто между этими двумя гигантами достигнуто прочное соглашение. Но видимость прочности будет сохраняться лишь до тех пор, пока экономический подъем Северо-Американской республики развертывается, главным образом, на основе внутреннего рынка. Ныне этому явно наступает конец. Аграрный кризис, выросший из разорения Европы, явился предвестником уже надвигающегося торгово-промышленного кризиса. Производственные силы Америки должны искать все более широкого выхода на мировой рынок. Внешняя торговля Соединенных Штатов может развиваться прежде всего за счет торговли Великобритании; американский торговый и военный флот — за счет британского флота. Период англо-американских соглашений должен будет уступить место все возрастающей борьбе, которая в свою очередь знаменует военную опасность в невиданных миром размерах".
Эта Вавилонская башня экономического могущества Соединенных Штатов должна сказаться во всем, и она сказывается, но еще далеко не сказалась вполне. То, чем располагает сейчас капиталистическая Европа в мировой политике, есть наследие ее вчерашней экономической мощи, ее старого мирового влияния, которое не соответствует уже материальным условиям сегодняшнего дня. Америка еще не научилась реализовать свое могущество, это верно. Но она быстро учится на теле и костях Европы. Некоторое время Америка еще нуждается в Англии, как в проводнике по путям мировой политики. Но это срок недолгий. Мы знаем, как быстро имущий класс, идя в гору, меняет свой характер, свой облик и свои методы действия. Взять хотя бы немецкую буржуазию. Так ли давно считались немцы робкими голубоглазыми мечтателями, народом "поэтов и мыслителей"? А несколько десятилетий капиталистического развития превратили германскую буржуазию в самый агрессивный, бронированный империалистский класс. Правда, расплата пришла очень скоро. И снова характер немецкого буржуа изменился. Он быстро усваивает ныне на европейской арене все навыки и приемы битой собаки. (Аплодисменты.) Английская буржуазия посерьезнее. Ее характер складывался веками. Классовое самочувствие вошло у нее в плоть и кровь, в кости и нервы, и из нее выколачивать миродержавное самочувствие будет потруднее. Но американец выколотит, когда примется за эту работу как следует быть.
Напрасно английский буржуа утешает себя тем, что будет руководить неопытным американцем. Да, переходный период будет. Но дело не в навыках дипломатического руководства, а в реальной силе, в капитале, в индустрии. А Соединенные Штаты, если взять их хозяйство, начиная с овса и кончая лучшего типа большими линейными кораблями, занимают первое место. Они производят все то, что нужно для жизни, в размере от 1/3 и до 2/3 того, что производит все человечество вместе. Нефти, которая играет ныне исключительную военную и промышленную роль, они производят 2/3 мировой продукции, в 1923 г. — даже около 72 проц.! Правда, они очень жалуются на то, что у них источники нефти грозят иссякнуть. В первое время после войны я, признаться, думал, что эти жалобы только благочестивое прикрытие для предстоящих покушений на чужую нефть. Но геологи действительно подтверждают, что американской нефти, в нынешнем масштабе расходования, хватит — одни говорят лет на 25, другие — лет на 40. Но за 25–40 лет, имея свою промышленность и свой флот, Америка десять раз успеет отнять нефть у всех остальных. (Смех.) Так что нам из-за этого причинять себе беспокойные ночи нет никакого основания, товарищи. (Аплодисменты.)
Мировое положение Соединенных Штатов выражается в цифрах, против которых не поспоришь. Некоторые из них, важнейшие, я назову. Соединенные Штаты производят 1/4 мирового сбора пшеницы, свыше 1/3 мирового сбора овса, около 3/4 мирового сбора кукурузы! 1/2 мировой добычи каменного угля падает на Соединенные Штаты, около 1/2 добычи железной руды, около 60 проц. производства чугуна, 60 проц. производства стали, 60 проц. добычи меди, 47 проц. добычи цинка. Железные дороги Соединенных Штатов составляют 36 проц. мировой сети, торговый флот, почти не существовавший до войны, составляет теперь свыше 25 проц. мирового тоннажа, наконец, число действующих в заокеанской республике автомобилей составляет 84,4 проц. мировой наличности! Если по добыче золота Соединенные Штаты занимают сравнительно скромное место (14 проц.), то, благодаря активности своего баланса, они стянули к себе 44,2 проц. мировых запасов золота. Национальный доход Соединенных Штатов в два с лишним раза больше национального дохода Англии, Франции, Германии и Японии, вместе взятых. Вот эти цифры решают все. Они пробьют себе дорогу и на суше, и на воде, и в воздухе.
Что эти цифры предрекают для Великобритании? Ничего хорошего. Они знаменуют одно: общей участи капиталистических стран не миновать и Англии. Америка посадит ее на паек. Хочет или не хочет лорд Керзон, а придется ему сесть на паек, это мы ему отсюда «ультимативно» говорим. Но мы должны прибавить: когда положение Англии станет таково, что ей придется открыто на американский паек садиться, то это будет делать непосредственно не лорд Керзон, — он не подойдет, слишком норовист, — нет, это будет поручено Макдональду. (Аплодисменты.) Самочувствие политиков английской буржуазии не таково, чтобы они были приспособлены для перевода государственной жизни этой величайшей мировой империи на скудные основы американского пайка. Здесь потребуется благочестивое красноречие Макдональда, Гендерсона, фабианцев, чтобы давить на английскую буржуазию и уговаривать английских рабочих: "Что ж, неужели воевать с Америкой? Нет, мы за мир, мы за соглашение". А что такое соглашение с дядей Самом? Приведенные цифры об этом говорят красноречиво. Садись на паек, — одно тебе соглашение, другого нет. А не хочешь — готовься к войне.
До сих пор Англия отступала перед Америкой шаг за шагом. Ведь на наших глазах, на нашей свежей памяти американский президент Гардинг пригласил Англию, Францию и Японию в Вашингтон и спокойнейшим образом предложил Англии — что? — не более и не менее, как ограничить флот. Ведь Англия исповедывала до войны доктрину, в силу которой английский военный флот должен быть сильнее двух вместе взятых флотов двух сильнейших морских государств, идущих вслед за Англией. Соединенные Штаты раз навсегда положили этому конец. В Вашингтоне Гардинг начал, как полагается, свою речь с того, что "совесть цивилизации пробудилась", а закончил так: садись, Англия, на паек, — тебе 5 единиц, мне (пока-что) — 5 единиц, Франции — 3 единицы, Японии — 3 единицы. Откуда это отношение? Американский флот был до войны несравненно слабее английского. За время войны он страшно вырос. Причем американские военно-морские писатели, когда англичане пишут с опаской об американском флоте, неизменно отвечают: ведь флот мы строили для чего? да для того, чтобы ваш же английский остров защищать от немецких подводных лодок. (Аплодисменты.) Вот для чего, видите ли, они строили свой флот. Но он пригоден и для других целей. Почему, однако, Соединенные Штаты прибегли к этой вашингтонской ограничительной программе? Не потому, что они не успевали строить военные суда, и прежде всего величайшие линейные корабли. Нет, на этот счет за ними не угнаться никому. Но создать, обучить и воспитать в короткий срок необходимые кадры моряков нельзя, — для этого нужно время, — вот источник выдвинутой в Вашингтоне десятилетней передышки. Отстаивая программу ограничения постройки линейных кораблей, военно-морские журналы Америки писали: "А вы попробуйте-ка с нами не согласиться, — мы будем тогда печь военные корабли как пирожное". Ответ руководящего английского военно-морского журнала был примерно таков: "Мы и сами готовы идти на пацифистское соглашение, зачем же вы нам еще угрожаете?" Здесь уже отражается новая психология правящей Англии. Она приучается к тому, что нужно подчиняться Америке и — самое большое — требовать… вежливого обращения. (Смех.) Это и есть максимум того, на что европейская буржуазия сможет завтра рассчитывать со стороны Америки.