Европа, тюрки, Великая Степь
Шрифт:
Как видим, помимо Лидды, есть и другие серьезные претенденты на место упокоения великомученика. Правда, отсутствие исторических свидетельств и просто логики в доводах претендентов, не позволяет согласиться с их пусть громкими утверждениями… Увы, «имеющий оковы далеко не уйдет» — ложь и за тысячу лет не превратится в правду.
Начало катастрофы
Мне показалась очень важной одна любопытная деталь. Какими бы невероятными вымыслами ни украшались легенды о Георгии, его всюду называют Каппадокийским.
Настойчивость, с которой древние авторы подчеркивали именно персидское имя мучителя и каппадокийские корни святого Георгия, заставила меня обратиться к географической карте того времени. Иначе не понять событий, развернувшихся в начале IV века на стыке границ Римской империи и Персии.
В 297 году Диоклетиан разбил персов в Армении, вынудив их уступить пять провинций по ту сторону Тигра. Все складывалось крайне удачно для Рима, расширившего владения, восстановившего мир на восточных границах, чего здесь не было давно. Риторы провозглашали время Диоклетиана временем «возвращения золотого века». И он, этот золотой век, вскоре настал.
Но… не для Рима.
Никто, кроме многоопытного Диоклетиана, в той победе
104
Представления о дикой толпе разноплеменных кочевников очень далеки от реальности. Путаница с названиями степных народов создана специально. Это хорошо видно на примере гуннов, которые якобы внезапно появляются на исторической арене и так же неожиданно исчезают.
К. А. Иностранцев пишет: «Имя Гуннов совсем исчезло, как это обыкновенно бывает у татар, у которых орда, достигшая власти, всегда дает свое имя всему народу». И далее делает вывод: «Подобные превращения одного народа в другой встречаются там сплошь и рядом. Не зная этого обычая, совершенно нельзя понять истории этих народов. Тогда придется согласиться с тем, что в какие-нибудь десять лет народ, занимавший большое пространство был стерт с лица земли, а на его место водворился новый, до тех пор совершенно неизвестный» (См.: Иностранцев К. А. Хунну и гунны. Л., 1926. С. 8).
К. А. Иностранцев полагает, эти «политические превращения» при неизменном этническом составе «остались неизвестны некоторым… ученым». В итоге тюрки имели десятки названий: от хуннов в Китае до половцев в России. Под какими только именами не фигурируют они в исторических хрониках: авары, барсилы, болгары, бургунды, гунны, гуногуры, кипчаки, котигуры, курыканы, кыргызы, массагеты, печенеги, савиры, татары, тугю, угры, уйгуры, ультзуры, утигуры, хунны, эфталиты. И даже — монголы и скифы!
Этот хаос в названиях служил доказательством существования разрозненных степных племен, никому и ничему не подчиняющихся, живущих исключительно грабежом. Но достаточно почитать китайские хроники, чтобы убедиться в обратном. «Под Хун-ну, — пишет К. А. Иностранцев, — китайцы разумели народ, образовавший обширное государство с определенными законами и единым государем, а не беспорядочную массу различных племен инородцев, бродивших где-то на севере» (Иностранцев К. А. Указ. соч. С. 15).
Подобную точку зрения подтверждают археологические свидетельства как раннего, так и более позднего времени. Например, А. Д. Грач пишет о тюркских каганатах VI–X веков: «В состав каганатов входили крупные и сравнительно устойчивые для своей эпохи этнические объединения, а не временные и эфемерные конгломераты» (см.: Грач А. Д. Древнетюркская археология в СССР // Тюркологическая конференция в Ленинграде. Л., 1967. C. 52).
Нет, не публичные заявления христиан тревожили императора, слова никого не пугали. Ставило в тупик иное — появление «новых» христиан, этой пятой колонны в империи. Они отвернулись от своих иудейских богов, отошли от старых традиций. Объявили о новом Боге.
Их новую веру с прежним христианством связывало лишь название! На политическую арену выходила сила, объединявшая тайных врагов Рима. Мудрый Диоклетиан всей кожей ощущал опасность. Он предчувствовал крах старого мира и — не мог ему воспрепятствовать. Римская империя зашаталась.
Зачинателями нового христианства выступили Армянская и Албанская церкви. Они призывали к молению в храмах (а не в синагогах или катакомбах, как прежде), к отказу от обрезания мужчин, к поклонению кресту, к наложению на себя крестного знамения, к почитанию икон… Многое пришло в те годы в христианство именно с Кавказа. [105] Там, на Кавказе, получил признание Бог Небесный, которого в Европе не знали. Оттуда, с Кавказа, исходила угроза языческому Риму.
Несомненно, Диоклетиан как политик догадывался, что вызвало эти новшества: в вековую борьбу за господство между Римом и Персией вклинивалась третья сила, которая страшила своей неизвестностью. В кипчаках, в этих пришельцах с Востока, увидели себе поддержку «новые» христиане. Ради союза с ними, ради доказательства верности они приняли их духовный обряд.
105
Началось первое (или очередное?) разделение верующих. Древнейшая ветвь христианства получила название иудеохристианства. Иудеохристиан, оставшихся на позициях иудаизма, в России называли «жидовствующими», или «субботниками». Это имя встречалось и в Римской империи III века, тогда слова «христианин» и «иудеянин» считались синонимами. «Спарциан говорит о мальчике иудеянине, но справедливее будет… разуметь не иудейского мальчика, а христианского» (Лебедев А. П. Указ. соч. С. 223). Из подобных примеров видно, что христианами в Риме назывались люди (не только евреи!), приходившие молиться в синагоги и справлявшие ветхозаветные обряды.
Последователи иудеохристианства сохранили свою веру до наших дней. Они не признают икон, делают обрезание и не знают обряда крещения водой. Подробнее о религиозной жизни субботников, их обрядах см., например: Жабин И. Селение Привольное, Бакинской губ., Ленкоранского уезда // Сборник материалов для описания местностей и племен Кавказа. Вып. 27. Тифлис, 1900. C. 42–94.
Как мог ответить Рим? Древнее правило политики — «враг моего врага — мой друг» — не годилось. Враги стояли кругом — опасность грозила снаружи и изнутри. Диоклетиан желал лишь одного — спасти империю, но он понимал свою уязвимость: степняки многократно превосходили силой. Жестокая война дышала в лицо. И тогда мудрый Диоклетиан решил начать ее первым, покончив с внутренним сопротивлением. Избегавший лишней крови, он предпринял отчаянный шаг: ввел в 304 году казни приверженцев «нового» христианства. Не всех подряд, а только «новых». Это очень важная деталь, объясняющая многое.
Однако события вышли из повиновения — Рим опоздал… И тогда в «столице мира», в этом «гаранте устойчивости всего сущего на земле», заговорили о конце света. Тайное стало явным. Даже во внезапной болезни императора люди увидели волю Судьбы. Диоклетиан оставил трон, а остаток жизни закончил в своем имении, где, как говорят злые языки, преуспел в выращивании капусты.
Что же представляли собой противники Рима? Кто объединил их, кто руководил действиями, приведшими к столь неожиданной развязке?
К сожалению, и Евсевий, и другие современники тех событий пишут о них очень сдержанно. Мне удалось найти лишь глухое упоминание о восстании, которое вызвало преследование христиан. Правда, место его называлось точно — Мелитина. [106] Но я знал, что Мелитина — это не только Кавказ, и даже не только провинция Каппадокии. Мелитина — место рождения святого Георгия! [107]
Снова совпадение? Опять случайность? А не слишком ли частыми становились они?… Эти «совпадения» и позволяли задуматься о поисках человека, рискнувшего противостоять Риму, — грамотного организатора, умного, имевшего доброе имя и обязательно христианина. Располагал ли он реальной властью? Нет. Но она ему не требовалась. У него были образование, ум и вера! Их хватало.
106
«Спустя немного, по тому случаю, что одни пытались завладеть царскою властию в так называемой стране мелитинской (Мелитина — провинция Каппадокии в Малой Азии. — Прим. перевод.), другие в Сирии, — вышел указ царя о заключении всех предстоятелей Церкви в темницы и узы» (См.: Церковная история Евсевия Памфила. Т. 1. СПб., 1858. С. 436). Из дальнейшего текста ясно, что случилось это вскоре после пожара в Никомидии, в резиденции Диоклетиана, то есть в самом начале его гонения на христиан.
107
Разумеется, на эту роль претендуют и другие места. Но древнейшие латинские тексты IX века единодушно называют именно Мелитину (Melitene, соврем. Malatian). Подробнее см.: Кирпичников А. И. Указ. соч. С. 68.
Почему именно эти три качества выделил я? Лишь образованный человек мог читать и понимать христианские тексты. Только умный способен сопоставить прочитанное с реалиями. И никто, кроме глубоко верующего, не увидел бы в этом Божье предначертание.
Сегодня мы не знаем точно, было ли тогда у верующих Евангелие. Мнения историков расходятся, скорее всего не было. Но Апокалипсис («Откровение святого Иоанна Богослова») в авторской редакции уже ходил в списках. [108] Вот первые слова из него: «Откровения Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну…» Святой Иоанн Богослов, выходит, письменно изложил весть о приходе Спасителя, которую принес в Средиземноморье Иисус Христос. В этой древнейшей книге христиан не раз говорится о всадниках. Они и дали мне ключ к разгадке.
108
Апокалипсис создан в 68 году, позже его «дописали», соединив в одно разные исторические произведения. В более позднем тексте, говоря о Мессии, писали «Христос», а не «агнец». Апокалипсис — первый документ раннего христианства, но он стоит особняком в списках богословской литературы. И хотя произведение насыщено приметами той эпохи, бесценными свидетельствами главного очевидца событий, к нему неохотно обращаются официальные историки Церкви. Видимо, что-то вызывает смущение теологов: слишком многое не согласуется с другими документами по истории христианства.
Надо заметить, что историки не пришли к единому мнению и в отношении датировки разных книг Нового завета, здесь тоже много спорного, неуточненного. (Подробнее об этом см.: Виппер Р. Ю. Возникновение христианской литературы. М.; Л., 1946. С. 103–107; Ковалев С. И. Основные вопросы происхождения христианства. М.; Л., 1964. С.58–60; Крывелев И. А. Указ. соч. С. 126–143, 190–191.)
«Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан ему был венец, и вышел он как победоносный, и чтобы победить».
«И вышел другой конь, рыжий, и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга, и дан ему большой меч».
«Я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“, и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвертою частью земли…» Такими видели христиане вестников Посланца Божьего. Всадниками! С луками, шашками. Издалека ждали избавителей от римской деспотии… [109] Собственно, в их ожидании и состояла в то время идеология христианства — в надежде на скорый приход Мессии, Посланца Божьего. Текст Апокалипсиса пронизан мессианистическими настроениями и верой в близкое избавление.
109
К сожалению, история мало что оставила о тех событиях, не сохранилось почти ничего достоверного. Есть только их логика, да весть о Мессии, связанная с иудеем по имени Йешуа.
Известие о спасении пришло к грекам от евреев, случилось это в начале II века. Тогда еврейское имя Йешуа было переделано на греческий лад — Иисус по прозвищу «Христос», что по-гречески означало «помазанник», или «человек, соприкоснувшийся с божественным». Апокалипсис, написанный на греческом языке, был обращен к иудеохристианским сектам в Малой Азии.
В Апокалипсисе изложена христианская догматика. Дух мессианства отличал ее. Сначала новая вера находила последователей в еврейских общинах, потом стала интернациональной, но в пределах Римской империи. До IV века и речи не шло о самостоятельности христианства как религии. То были иудеохристианские секты, тайно не приемлющие порядок в империи. Крах Рима они связывали с ожиданием всадников.
По мысли первохристиан, всадники уничтожат римское правление и спасут народы, установив на земле порядок по нормам царствия небесного. К их скорому приходу готовили себя христиане!