Европе не нужен евро
Шрифт:
Членство Греции в Европейском валютном союзе представлялось тогда совершенно абсурдным, если критерии конвергенции имели вообще какой-то смысл. Валютный союз начал действовать в 1999-м без Греции. Два года спустя Греция неожиданно сообщила о сальдо финансирования всего в 1,6 % ВВП и могла, без больших дискуссий по этому вопросу, также вступить в еврозону.
Это показывает, что Европейский совет с самого начала воспринимал критерии конвергенции несерьезно. Уже принятие Италии с уровнем задолженности в 122 % общественного продукта в 1998 г. было явным нарушением правил. Принятие Греции в 2000 г. логически и неизбежно явилось следствием официальных цифр греческого правительства по сальдо финансирования за 1999 год.
После этих двух тяжелых нарушений правил в момент
Отношение Европейской комиссии, Европейского совета и стран – членов ЕС к критериям конвергенции и фискальным установкам Маастрихтского договора в большинстве своем с самого начала было позицией «benign neglect» – «благотворного невмешательства», и немецкое правительство вело себя соответственно.
Греция же занималась только обманом смысла и содержания договора, что делали и другие, когда она беспечно, с левантийской хитростью, для того чтобы добиться вступления в валютный союз, просто искажала цифры. Это могло сойти с рук только потому, что существовало молчаливое согласие с Европейской комиссией и Европейским советом каким-то образом сделать возможным вступление Греции. Оппортунизм и сентиментальность по отношению к маленькой стране на окраине Европы, которая якобы 2500 лет тому назад являлась колыбелью европейской демократии, вступили в неудачную связь.
В 2004-м вновь избранное консервативное правительство Греции созналось, что ушедшее в отставку социалистическое правительство за четыре года до этого фальсифицировало данные, чтобы добиться вступления в ЕС. Реакция из Брюсселя была мягкой. Португальский председатель Еврокомиссии Баррозу, также родом из маленькой южной страны на окраине Европы, относился с большим пониманием к положению Греции. Он похвалил новое правительство за честность и «мужественные шаги» и выразил надежду, что они до 2006-го снова приведут данные в порядок5. Конечно, этого не случилось, государственный дефицит оставался крайне высоким, и в 2006 году он составлял 5,7 % ВВП, в 2008-му подскочил до 9,8 %, а в 2009 г. даже до 15,8 % ВВП. Затем, после того, как консервативное правительство вновь сменило социалистическое правительство, в сентябре 2009 года были сделаны откровенные показания об имущественном положении страны, и это явилось началом кризиса в еврозоне.
Каждый, кто интересовался цифрами, уже заранее знал, что ситуацию в Греции удержать было невозможно. Итальянское правительство, также большой грешник в плане государственного бюджета, во всяком случае, оно традиционно задолжало своим очень экономным гражданам. Иначе обстояло дело с Грецией: там все государственные кредиты шли прямиком из-за границы.
В каждом году до 2008-го абсурдно высокий доходно-расходный бюджетный дефицит Греции был намного выше, чем государственный дефицит. Даже в первый год фазы консолидации, в 2010-м он составлял еще 12,4 % ВВП (см. таблицу 3.7): не только государство, но также и частная экономика жили сплошь за счет импорта капитала. Заграничные кредиты в течение 10 лет подпитывали экономический рост, обеспечивали повышение заработной платы, растущие государственные расходы и в целом явились причиной «европейского чуда». Одновременно большие структуры и без того скромной экспортной экономики разорились из-за слишком высоких издержек. Цены выросли с присоединением к евро на 40 %, затраты на единицу рабочей силы – на 32 % (см. таблицу 3.10).
Случай с Грецией как в увеличительном стекле демонстрирует все те проблемы, которые касаются и других южных стран еврозоны.
Греческий вопрос sine ira et studio (без гнева и пристрастия)
Осенью и зимой 2009–2010-го долгое время существовала большая неуверенность относительно финансовой ситуации в Греции. У управления статистики ЕС, Евростата были большие трудности с получением из Греции достоверных цифр. Туда отправлялись делегации, чтобы составить себе представление на месте. Волнение на рынке росло, повышалась разница процентных ставок по греческим облигациям в сравнении с облигациями ФРГ.
Я тогда работал в правлении Бундесбанка, отвечал за электронную обработку данных и управление рисками и старался получать только реальные данные. Это было непросто. Экономический и статистический отделы подчинялись президенту Бундесбанка Веберу, а тот ревностно охранял доступ к ним6.
От созданного в ноябре 2009-го нового федерального правительства поступали противоречивые сигналы. Вступивший в должность новый федеральный министр финансов Шойбле из-за болезни часто выбывал из строя, но с больничной койки снова и снова высказывался по поводу греческого кризиса, но суть его высказываний всегда была такова, что о банкротстве или о какой бы то ни было неплатежеспособности Греции не может быть и речи и стране нужно как-то помочь. Этим он уже подогревал в политике и на рынках капитала надежды на «программу спасения» и тем самым преждевременно сузил полосу возможностей будущих решений. Федеральный канцлер Ангела Меркель, напротив, долгое время держалась в стороне.
В правлении Бундесбанка мы с необычной для этого органа страстью бесконечно обсуждали случай Греции, его последствия для евро и дальнейшие действия в течение зимы. Аксель Вебер при этом не раскрывал своего мнения.
А так как предварительные оценки из соответствующих отделов в правление не представлялись, то я в начале марта 2010-го завел для себя таблицу с расчетами с проекцией на государственный бюджет Греции. Исходным пунктом был соответствующий актуальный на данный момент – меняющийся – уровень знаний о предварительном фактическом положении в 2009-м согласно цифрам Евростата.
Этот метод в течение всей моей профессиональной деятельности многократно оправдывал себя: так, в 1984-м в федеральном министерстве финансов я теоретически решил проблему консолидации государственных железных дорог ФРГ. А в начале 1991-го я довольно точно предварительно оценил структуру долгов и потребность в дополнительных средствах ведомства по управлению государственной собственностью. В 1992-м я разработал структурную основу для бюджета земли Рейнланд-Пфальц. И точно с такой таблицей в 2002 году я начал успешную стратегию консолидации для бюджета федеральной земли Берлин.
Теперь с марта по апрель 2010-го я загружал эту проекцию меняющимися предположениями, оказалось, что даже при решительной и успешной консолидации потребовались бы – так же как и в Берлине – годы до того, как снизится только первичный дефицит государственного бюджета Греции, то есть дефицит без учета задолженности. А в этот период уровень задолженности и вместе с ним и начисление процентов будут продолжать расти. Стабилизация была бы возможна только при уровне задолженности от 140 до 190 % ВВП. Но при не таких оптимистичных предположениях не было бы даже этого. Вариант проекции, который в апреле 2010-го ближе всего соответствовал моей тогдашней оценке вероятного развития, показан в таблице 4.1. За 2011 год я тогда оценил уровень задолженности в 149 % ВВП, фактически же вышло 165 %7. Только для того, чтобы стабилизировать долю задолженности в валовом социальном продукте на этом уровне, потребовалось бы среднесрочное первичное превышение доходов над расходами в бюджете (то есть превышение перед процентами и погашением) ежегодно в 5 %. Если бы до 2020 года уровень задолженности захотели бы снова довести до 100 % ВВП, то есть на уровень к началу валютного союза, то это потребовало бы из года в год наличия первичного профицита государственного бюджета Греции в 11,5 % ВВП. Исторически этого еще никогда не удавалось сделать. Поэтому экспертный совет по общеэкономическому развитию считал, что у Греции однозначно существует проблема с платежеспособностью8.