Европейская классическая философия
Шрифт:
Конечно, тогдашние философы вполне понимали, что любой текст создается в определенное время и в определенном месте. Но само это время и место было лишь рамкой для факта, который нужно было толковать во всей его убедительности, чтобы и современная история стала убедительной. Этот проект был вполне эффектен, пока все искусства были объединены в каком-то едином зрелище. Но уже для Леонардо да Винчи языки разных искусств становятся непереводимыми. В его «Споре между поэтом, живописцем и скульптором» ни один из участников не может сказать все и сразу: живописец может показать вещь целиком, но не в движении, а поэт может показать вещь в движении, но его описание идет от одной детали к другой и никогда не схватывает целого. Преимущество живописи оказывается в том, что она может представить множество вещей единомоментно, и отсюда уже путь к философии Декарта,
Глава 2
Философия в университетах живет по-разному
Почему философы создали университет
Жители средневекового города были объединены в цеха и корпорации. Права и обязанности каждого определялись принадлежностью к корпорации: башмачников, оружейников, сукновалов и пр. Не принадлежали к корпорациям только люди, занимавшиеся запретными профессиями: палач или содержатель публичного дома не мог входить в церковь и даже жил обособленно от всех. Остальные ходили в церковь и хранили там знаки своей корпорации. Особенность западного клира – принадлежность не просто к Церкви, но к отдельным орденам, со своими уставами. Можно, было, конечно, совершать служение просто в епархии, на основании общего канонического права, но центрами производства знаний все же становились монастыри, и в некоторых из них располагались первые университеты, потом на средства учредителя и учащихся обзаведшиеся собственными зданиями.
Universitas litterarum, буквально «общность ученых занятий», возникает тоже как корпорация. Слово «университет», просто «общность», подразумевало, что в него могут быть приняты любые люди независимо от происхождения. Итак, начальные свойства университета: 1) университет принимает всех, откуда бы человек ни пришел, лишь бы он отвечал требованиям; 2) университет находится на собственном обеспечении, будучи самостоятельной корпорацией, не завися ни от властей, ни от других корпораций; 3) университет имеет собственные законы, отличающиеся от законов других корпораций, и все в университете должны их соблюдать.
Другое средневековое название университетов, «общее училище» (studium generale), сопоставляло учебу в университете с обучением цеховому ремеслу, скажем, оружейного мастера или ткача; как и цех, университет имел «мастеров» (магистров), давал лицензии, проводил экзамены. Только обучение в университете было «общим», что означало и общедоступность, и изучение общеполезных вещей, таких как юриспруденция и медицина.
Конечно, над любым средневековым цехом стояла судебная власть. Но над европейскими университетами был полномочен только один суд – церковный, суд местного епископа или, при необходимости, суд римского папы. Такое подчинение университетов Церкви позволило им довольно быстро развиваться: если даже в соседних городах местное право могло различаться, то церковное каноническое право было единым для всего Запада, и студент всегда знал, что он будет защищен как клирик.
Парижский университет не позднее 1198 года получил буллу папы Целестина III, приравнявшую всех преподавателей и студентов к клирикам. В 1200 году французский король Филипп II Август признал автономию университета и не применял к его сотрудникам и учащимся светское законодательство. Повод к такому признанию оказался скандальным: после драки в кабаке несколько студентов были убиты полицией при задержании. В ответ университет пригрозил приостановить выдачу дипломов, без которых клирик не мог совершать церковную карьеру. Такой протест не был нужен ни церковным, ни светским властям, так как королевский двор все время пополнялся вышедшими из университета учеными людьми. В 1215 году папа Иннокентий III объявил университетское образование необходимым для важнейших церковных служений, и в Париж со всей Европы хлынули желающие учиться.
В Англии автономия университетов была признана в эти же годы после забастовки, длившейся целых пять лет. Профессора Оксфорда были обвинены в убийстве женщины и арестованы, и университетские коллегии потребовали их немедленного освобождения. Слово «коллегия», или колледж, означает «совместно избранные», иначе говоря, люди, принятые в корпорацию примерно в одно время. Профессора Оксфорда считали себя так же прямо подчиненными римскому папе и не шли ни на какие переговоры с властью. Не имея заработка, часть из них перебралась на континент, а часть – в Кембриджскую школу, которая благодаря такому переезду так же получила статус университета.
Главное для нас в этих событиях то, что университет учреждался, за редким исключением вроде Неаполитанского, созданного Фридрихом II, папской буллой [2] , и таким образом все преподаватели университета автоматически объявлялись клириками. В восточнохристианском мире учебные заведения также получали от патриархов «ставропигию» – право напрямую обращаться к ним, минуя местного епископа, прямое подчинение (например, ставропигия Львовского братства и его учебных заведений, полученная в 1586 году), и там профессора (по-гречески, категеты или дидаскалы) были фактически в административном аппарате патриарха.
2
Булла (букв. «круглая печать») – учредительный документ, изданный римским папой. В восточнохристианском мире ему соответствует томос («том», коллективно подписанный уставной документ) или простое письмо патриарха.
Университет сразу создал лекцию как главную форму изучения наук, соединявшую внимание к тексту и непосредственный переход к комментированию. Учащиеся следили по готовому тексту за лектором чуть ли не до конца XIX века. Это умение следить по тексту требовалось не только студентам: на многих средневековых и ренессансных изображениях Благовещения Святая Мария держит книгу во время разговора с архангелом. Она читала библейские пророчества, и архангел объяснял ей, как они исполнятся. Конечно, можно было признать Мадонну непорочной и прекрасно понимающей все пророчества, но ясное понимание символов не отменяло того, что архангел как профессор ей истолковал ей эти символы словами. Так профессор показывает, как применить готовое знание, и как это применение соответствует общей логике мироустройства. Можно сравнить это с тем, как сейчас студенты внимательно перед началом семестра изучают учебные планы.
Университеты никогда не оставались одинокими: параллельно с ними существовали монастырские школы, низшие грамматические школы, выполнявшие местные задачи и потому не нуждавшиеся в превращении в университет по указу папы, а начиная с эпохи Возрождения – самообразование и частные уроки. Но все эти типы учебных заведений были объединены общим свойством: мультимедийностью занятий. Лекция читалась как комментарий к книге, которая была у учащегося, использовались схемы и таблицы, вместе рассматривались, пояснялись и обсуждались одни и те же вопросы. Такая наглядность устной и письменной речи и стала основой диспутов, неведомых восточной мудрости: поэтому средневековый Запад, а не средневековый Восток преуспел в развитии критического знания. Хотя Аристотеля переводили с арабского, и поэзия трубадуров создавалась под влиянием любовной поэзии халифата, но диспутов исламский мир не знал, кроме богословских споров, которые могли быть сколь угодно жесткие, но это не публичный диспут, а специальное выяснение богословских истин. Православная Византия в этом отношении стояла ближе к исламскому миру, чем к католическому Западу: ее сотрясали богословские споры, в которых могли принимать участие даже императоры, откладывавшие государственные дела ради создания догматических формулировок, но эти споры велись только для того, чтобы больше никогда не повториться: одни будут объявлены правомыслящими, другие – еретиками, и жизнь продолжится.
Вторым в Италии, после основанного в 1088 году Болонского университета, стал университет в Ареццо, открывший свои двери в 1215 году. Возник он просто – в Болонье уже не помещались все желающие учиться, а Тоскана оказалась удобным местом потому, что многие тосканские аристократы, принадлежавшие партии гибеллинов, иначе говоря, сторонников императорской, а не папской власти, хотели выучить своих детей на юристов, чтобы партия гибеллинов смогла во всех спорах брать верх над партией гвельфов, в которой было сильное влияние духовенства – и поэтому Аретинский университет был не просто первой местной, но первой партийной школой.