Евротур. Бешенство
Шрифт:
14. Вылазка
Под утро Виктора все-таки сморил сон. Но, едва зазвенел будильник пять тридцать, как он вскочил на ноги и принялся энергично собираться, сам удивляясь такой бодрости. Перед выходом на улицу он еще раз вышел на балкон, но незнакомца не было.
Может, показалось? Все-таки недельный запой, а потом почти двенадцать часов неспокойного сна в сочетании с тяжелым стрессом… Человеческая психика горазда на выдумки, порой создавая такие реалистичные миражи, что Голливуду и не снилось.
Все одно, сидеть здесь уже не было сил. Пить почему-то больше не хотелось. На крайний случай можно поискать ноутбук и модем, может, Интернет еще работает. Узнать хоть, что творится в мире. Вдруг есть
Добросовестно сделав зарядку и одевшись, Виктор взял свое нехитрое оружие — табуретную ножку да кухонный нож, заткнутый за пояс. Он разблокировал дверь, отодвинув самодельную баррикаду, и посмотрел в глазок. Увиденное заставило его отпрянуть и тихо чертыхнуться. На площадке, спиной к двери, стояла высокая и худая старуха, отстраненно глядя в окно. Тьфу ты, сама смерть приперлась, только косы не хватало — темный плащ и платок на голове наличествовали.
Убедив себя, что бояться женщин ниже его достоинства, Виктор отпер замок. Хорошо, что он догадался снова посмотреть в глазок — старушка была явно не из здоровых. Она повернулась на звук и приблизилась к двери, бестолково разглядывая ее. Виктор быстро взвесил все за и против и решил, что выходить все равно надо сейчас. Навряд ли зомби уйдет отсюда, а вот новые вполне могут подтянуться. И вообще, он никак не узнает, сколько их, пока не покинет безопасность квартиры.
Отступив несколько широких шагов назад, Виктор разбежался и мощным пинком распахнул дверь. Расчет оказался верен — пожилую леди буквально смело ударом и отбросило к лестнице. Зараженная явно не ожидала такой атаки. Она кубарем скатилась вниз, прогремев костями на весь дом. Виктор, раскрасневшийся и с табуретной ножкой наготове, выскочил на площадку и огляделся. Кто-то затопал сверху.
— Русские не сдаются, — проревел Виктор и сделал шаг навстречу источнику звука.
Его взору предстал мальчуган лет десяти в разорванной футболке и шортах парижского футбольного клуба Пари Сен-Жермен. Когда их разделяло несколько шагов, парнишка злобно скорчил личико и плюнул, но откровенно неточно. Плевок размазался зеленой кашей по шершавой стене, а мальчишка прыгнул на Виктора. Тому удалось не растерять мужества и встретить угрозу во всеоружии.
За долю секунды подавив внутренний моральный бунт, Виктор встретил зомби размашистым бейсбольным ударом. Табуретная ножка с треском врезалась прямо в лицо зараженному ребенку. Хотя, какой, к чертям, ребенок. Увы, это уже не невинное дитя, а скорее порождение преисподней. Зомбированные дети и выглядят страшнее взрослых, куда как страшнее.
Мальчик упал на лестницу плашмя, лишившись сознания еще в воздухе. Затылок нашел ребро ступеньки, и все стихло.
Виктор сплюнул и осмотрел свое нехитрое оружие. Да, плохи дела, от первого же серьезного удара пошла продольная трещина. Глубокая она или нет, сказать было трудно. Но одно было понятно, много такой дубинкой не навоюешь. Придется взяться за нож, хоть сама мысль об этом была Виктору отвратительна.
Когда он дрался в последний раз? Кажется, на втором курсе института, когда к его компании, выходящей с рок-концерта, прицепились бритоголовые. Нацистам не понравились проколотые уши, длинные волосы и татуировки. Тогда Виктор неплохо проявил себя, успев расквасить морды двоим, прежде чем самому поцеловать асфальт. Но это было так давно. По прошествии лет, да еще и после достаточно долгой жизни в благополучной стране, сама мысль о насилии заставляла Виктора вздрогнуть. То, что он сделал сейчас, расправившись с женщиной и ребенком, произошло как-то само собой, на автопилоте, что ли. Ну, да ладно, хочешь жить — умей вертеться, и, раз уж все так быстро изменилось, придется измениться и Виктору.
На лестничной клетке больше никто не встретился. В нескольких квартирах были выбиты двери, и Виктор проходил мимо них с настороже, с занесенной для удара табуретной ножкой. Все внутри было перетянуто, точно гитарная струна после неумелой настройки, и могло лопнуть от малейшего шороха. К счастью, обошлось. Разум и чутье вместе подсказывали, что в квартирах наверняка затаились зомби, готовые ринуться навстречу любому источнику звука. Но что, черт подери, так гнало этих тварей? Они ведь не ели своих жертв, могли покусать, поколотить, ненароком убить, но они не питались плотью. Так что, по существу, это и не зомби вовсе, а так, бешеные, больные какой-то непонятной дрянью. Но заморачиваться и думать о том, как называть безумцев, не хотелось. Зомби так зомби, хоть франкенштейны.
Подъездная дверь на магнитном замке была закрыта. Стекло было выбито и рассыпано мелкими осколками по серому холодному полу. Теперь понятно, как сюда попадали эти чудовища. Они были неаккуратны и не боялись травм, или просто не знали, что если ломиться башкой через стекло, то можно здорово пораниться. Осколки были перемазаны кровью, которая уже успела побуреть, и крупные следы от кровавых капель вели наверх, на первый этаж, заканчиваясь возле угловой двери. Сама дверь была плотно закрыта, никаких следов борьбы. Странно, очень странно.
Рука Виктора потянулась к кнопке, которая размыкала замок и открывала дверь, но в последнюю секунду он замер. Все дело в том, что нажатие сопровождалось короткой мелодией, громким мажорным трезвучием, и наверняка этот звук услышат те, от кого Виктор так старательно скрывается. Значит, придется осторожно пролезть через пролом.
Наверное, впервые в жизни Виктор пожалел о своем немалом росте и богатырской комплекции, которую несколько подпортил сидячий образ жизни. Он сам не понял, как ему удалось осторожно и, главное, бесшумно протиснуться наружу, не изрезав руки и лицо. А ведь поранься он об острое стекло, уже помеченное кровью зараженных, инфекция этих тварей могла передаться и ему. Кто знает, насколько живуч этот вирус?
Рассвет был прекрасен. Именно такие дни Виктор больше всего любил в Париже — теплые, безветренные, с небом, затянутым высокими молочными облаками, которые изредка пронзаются игривыми золотистыми лучами. Вот и сегодня рассветное солнце с трудом пробивалось через белесую пелену, придавая всему вокруг холодноватый стальной оттенок.
Тишина, прекрасная тишина. И невероятно обманчивая, и Виктор понимал это. Стоит только оступиться, наделать шуму, и тут же начнется сумасшедшая погоня. Он окинул взглядом улицу. Вот полицейская машина посреди дороги, а чуть поодаль хорошо знакомый голубой Пежо, замерший в объятиях с фонарным столбом. Виктор прекрасно помнил, что здесь творилось и как все это выглядело из окна. Оказавшись, что называется, в эпицентре минувших событий, он понял, насколько страшной была развернувшаяся здесь драма. Это с третьего этажа прекрасно видно, кто откуда бежит и как можно спастись. А здесь, внизу, охваченный паникой и не отдающий себе отчет о происходящем человек не имеет практически никаких шансов.
Путь был недолгий, нужно было преодолеть каких-то пятьсот метров. Виктор пошел вдоль припаркованных у тротуара машин, пригибаясь и постоянно оглядываясь. Дом, куда ему требовалось попасть, был на противоположной стороне дороги, которую требовалось перейти. Виктор не знал, на каком участке это лучше сделать. Сейчас зараженных не видно, но, покажись он даже на секунду на открытом пространстве, они могут обозначить свое присутствие. Интересно, что они делают, когда рядом нет жертвы? Впадают в спящий режим? Из того, что Виктор видел, зомби не чужды насилия и по отношению к себе подобным. Тогда тем более странно, что все вот так стихло. Наверное, не стоило так безбожно пить два дня (или все-таки три?). Тогда бы Виктор уж точно успел собрать больше информации о происходящем. Кто знает, может, вообще была эвакуация, а улицы зачистили, и потому тут такая тишь, будто неведомый звукорежиссер нажал на кнопку «Mute».