Евротур. Бешенство
Шрифт:
По дворам и закоулкам они прошли несколько километров, и только тогда Виктор немного успокоился и, усевшись на лавочку в одном из уютных зеленых дворов, позволил себе закурить. Он не делал этого с той самой секунды, как вышел из дома вчера на рассвете. Хамза сперва неодобрительно посмотрел на пачку, а потом вдруг сам попросил сигарету и неумело прикурил.
— Виктор, надо уезжать, — горячо сказал Хамза. — И медлить мы не можем. Нужно покинуть Париж сегодня же.
— Что ты видел? — Виктор повернул все еще перекошенное от пережитого ужаса лицо к арабу. Он чувствовал, как мелко подергивается веко на левом глазу.
— Так, какие-то образы, похожие на сновидения. Я больше чувствовал, чем видел. Во мне все горело, а потом я то летел прямо по воздуху, то нырял в темную ледяную воду. Я не мог дышать. А дальше… А, черт с ним, не стоит об этом говорить. Главное, что мы оба после этого не свихнулись, но я больше не хочу пережить такое.
Под конец фразы голос Хамзы дрогнул. Виктор понял, что бывший боец иностранного легиона к таким вещам решительно не был готов — телепатическим навыкам зомби не было места в давно сложенной картинке окружающего мира, которая устояла даже под натиском Апокалипсиса. Но Хамза все сам видел и чувствовал, и так просто выбросить из головы сегодняшний случай невозможно. Ему просто требовалось время, чтобы в голове все постепенно улеглось по своим местам, как поднятый вверх песок постепенно опускается обратно на дно реки после того, как в воду бросили что-то тяжелое.
Виктор и сам понятия не имел, что нечто подобное может существовать где-то, кроме фантастических книг — зомби-телепаты, как вам? Но стоит один раз увидеть своими глазами, как от скептицизма не остается и следа.
— Нам нужно разбомбить все города к чертям собачьим, — вдруг зло выпалил Хамза. — Как сделали русские. Ядерные удары, только так. Пусть земля отравится, она переживет, она и не такое переживала. Иначе мы не переживем. Они истребят нас, сволочи. А так — укроемся где-нибудь, переждем, и дети наши переждут.
— Сейчас бесполезно об этом говорить, — Виктор сам удивился тому, что лидерство перешло в его руки. — Пойдем, поищем машины для меня и для вас с Анжеликой, а потом сразу отправимся в путь.
Они докурили и поднялись. Немного поразмышляли, в какую сторону лучше идти, потом Хамза сориентировался на местности и повел Виктора в сторону Эйфелевой башни. Виктор никогда прежде не чувствовал себя настолько неуютно. Это были не просто домыслы, нет, он просто начал четко осознавать, что в этом городе вот-вот грянет нечто такое, от чего уже не убежишь. Поэтому уезжать нужно как можно быстрее и как можно дальше, а уж там спокойно подумать, каким будет следующий шаг.
23. Отец и сын
Как же хорошо было провести целый день дома со своей семьей и девушкой, даже при тусклом свете свечных огоньков. Они никогда так много не общались, как в тот день. Играли в карты, отец рассказывал всякие интересные истории из дальних рейсов, много смеялись и веселились, точно ничего не произошло и за окном было все спокойно, как неделю или год назад.
За последние годы Томаш успел напрочь забыть этот приятный вкус семейных посиделок. Прежде отец постоянно отсутствовал из-за работы, мама тоже была вся вечно уставшая, не выспавшаяся, ну а Томаш пропадал с друзьями на футбольных матчах и пьянках. Теперь семья воссоединилась, правда, для этого ей потребовался конец света. Но, как говорится, лучше поздно, чем никогда.
Следующим утром Томаш поведал отцу про пана Збышка из Владиславово. Гжегож, вопреки опасениям сына, не стал сходу отбояриваться от предложения и внимательно выслушал рассказ до конца. Потом он несколько минут молчал, переваривая услышанное. Томаш хорошо знал манеры отца и помнил, что, пока тот пребывает в глубоких раздумьях, ни в коем случае не стоит его беспокоить.
Наконец, Гжегож дал свой ответ.
— Я думаю, что нам стоит поехать. Коль скоро здесь ловить нечего, если верить тебе, Томаш, то, значит, надо перебраться в другое место, более удаленное и безопасное. На крайний случай у нас будет море, куда можно будет в любой момент отойти — там полно брошенных лодок и катеров. Здесь, конечно, мы тоже можем уплыть, но от нашего дома до воды еще добраться надо.
— Отлично, — засиял Томаш. — Когда поедем?
— Я бы предложил поехать завтра с утра, предварительно хорошо выспавшись, а то я что-то совсем никакой, три ночи толком не спал. А сегодня будем готовиться.
— Что задумали? — Барбара вошла в комнату, села на диван рядом с мужем и положила голову ему на плечо.
— Будем переезжать, дорогая.
— Что? Но куда?
— Во Владиславово, у Томаша там есть знакомый, который живет с сыном в огромном доме. Он пригласил нас, и, я думаю, надо соглашаться и ехать.
— Чего тебе не сидится дома? — на лице Барбары отразилось недоумение. — У нас все есть, еда, вода, мы в безопасности!
— Бася, ты как устрица, живешь настоящим моментом, — поморщился Гжегож. — Надо и о завтрашнем дне подумать, за продуктами в магазин больше не сходишь вот так просто, когда вокруг тысячи ненормальных. А там вместо двух защитников у тебя будет три, разве это не здорово?
Барбара поджала губы и умолкла. Гжегож тут же сменил гнев на милость и обнял ее.
— Ну же, дорогая, ты же понимаешь, что долго мы так не проживем. Просидим неделю, может, две или даже месяц, а потом? Допустим, перемрут эти психи с голодухи, а нам что с этого? Жить здесь, среди горы трупов? Владиславово маленький городок, спокойный, там мы сможем сладить с этими тварями, потихоньку будем теснить их, чтобы убрались от нас подальше.
— Хорошо, — вздохнула Барбара. — Только пусть это будет последний раз, когда мы все вместе подвергнем себя опасности, хорошо?
— Конечно, — улыбнулся Гжегож.
— Ладно, я вообще-то пришла позвать вас завтракать. Томаш, буди Наталью и приходите на кухню.
Мать с отцом пошли наливать кофе, а Томаш вернулся к себе в комнату. Наталья еще спала. На ее красивое личико спадали пряди тонких светлых волос, и Томаш невольно залюбовался ей. Этой ночью они побили рекорд ночи минувшей, но ему почему-то было мало. Хотелось и сейчас, но нужно было идти завтракать, да и раскачивать скрипучий диван посреди бела дня, привлекая внимание родителей, было не лучшей идеей. Ночью они наверняка все слышат, но, похоже, его теперь тоже считают взрослым и потому никаких претензий не предъявляют.
— Вставай, крошка, — прошептал Томаш, наклонившись к уху Натальи.
Та сонно разлепила глаза и улыбнулась.
— Сколько времени?
Спросонья в голосе Натальи всегда появлялась сексуальная хрипотца, и Томаш вновь с трудом подавил в себе желание забраться к подруге под одеяло.
— Десять утра, мама уже завтрак приготовила.
— Хорошо, встаю.
Наталья нехотя села на кровати и потянулась, зевая, а затем надела спортивные штаны и поплелась в ванную. Томаш вдруг понял, что очень голоден.