Эвтаназия, или Последний парад
Шрифт:
Утренняя благодать пробудила отца Евлампия.
Солнечные лучи пробивались сквозь листву шалаша. Отец Евлампий радостно потянулся и услышал голодное урчание в животе: — Дал Бог день, даст и пищу.
Странный шум привлёк его внимание, и он поспешил выглянуть из своего убогого укрытия.
Увиденная картина потрясла его: вокруг импровизированного стойбища кипел базар!
Русские бабки и турецкие тётки шумно торговались, спорили, смеялись. В обмен на свежие яйца, молоко, сметану, покупательницы
Тут же прохаживались водители огромных большегрузных грузовиков, которые, как оказалось, ночевали поблизости на большой площадке.
Несколько дедов покрепче красили расположившуюся рядом заправку, а один, с умным видом ковырялся в двигателе огромного старого бензовоза.
Возле одного из шалашей сгрудилась группка мужиков, несколько турков и водителей. Евлампий заподозрил неладное и направился к шалашу. Навстречу ему вышел здоровенный детина — водитель с бутылкой самогона в руках и на родном языке приветствовал Евлампия.
— Ну, батя, вас сам Бог послал! Они же сами не пьют и нам втридорога наливают! А мне ещё погрузки двое суток в порту ждать!
Вслед за детиной из шалаша выглянул дед-самогонщик.
— Ты когда же это успел? — дёрнул за руку самогонщика Евлампий.
— Дык, замесил на посадке, а гнал этой ночью! Чуть рановато выгнал, всего-то литров восемь и вышло. Думал, хватит на хозяйство, турок, он же не пьёт, он дурь свою курить. А тут водилы наши набежали! Вот, последнюю литру продал. Эх, мне бы ёмкость приличную… Вот бы такую бочку прикупить! — дед показал на бензовоз. — Я бы такой бузинес наладил…
Евлампий хотел что-то сказать Богу, но так и не решил что. Махнул рукой и направил стопы свои к небольшой речушке.
В этот миг двигатель старого бензовоза заревел страшным звуком, машина окуталась облаками солярного дыма. Все, кто работал на заправке, бросились от неё подальше и попадали в канаву.
Услышав странный звук, русский бык перестал щипать травку, повернул голову в сторону бензовоза и издал не менее угрожающий рёв.
Клубы дыма рассеялись, и турки стали подходит ближе к ожившей машине. Они удивлённо переговаривались, одобрительно хлопали деда-механика по плечу и разводили руками по сторонам.
Хозяин заправки вылез из канавы последним, стал орать на деда-механика и активно жестикулировать руками. По всем его жестам становилось понятно следующее: что дед- механик полный (пи-и-и), что старый бензовоз может взорваться к (пи-и-и), что он, хозяин заправки предлагает деду-механику сесть за руль этого (пи-и-и) бензовоза и отогнать этот (пи-и-и) бензовоз.
— Куда гнать-то? — переспросил механик.
Турок ответил на чистом русском языке.
Русская деревня поднялась и стала собираться в дорогу.
— Докладывайте, — сурово нахмурился командующий Черноморским российским флотом.
— Крейсер «Минск», — докладывал офицер, — следует в сторону порта Хайфа. Его пытались арестовать
— Знаю, знаю, — поторопил офицера адмирал, — Интерполовцы уже весь Афган перевернули, а голландцы по Питеру, да по Москве гуляют. Израильтян предупредили о визите?
Офицер замялся, но всё же рискнул доложить: — Извините, товарищ адмирал, но приказа не было!
— Да вы в своём уме? — вскинул брови адмирал. — Военный корабль под русским флагом идёт на Хайфу, а вы ждёте приказа? Вы понимаете, какой может быть скандал?! Немедленно связаться с Хайфой!
Погода просто баловала путешественников.
Благодатное майское солнце щекотало выставленные под его лучи бледные послезимние лица.
Небольшая команда пассажиров держалась вместе, группируясь вокруг выздоравливающей Галы. Людмила Геннадиевна читала звезде на память Ахматову и Гумилёва, Корень чистил пистолет, а шустрая Маша учила Зарецкую набрасывать верёвочную петлю на оленьи рога. Оленя изображал Баринов, он держал руки над головой и носился по кругу. Но как он не старался проскочить мимо ловкой охотницы, ему это не удавалось. Петля, пущенная сноровистой чукчей, каждый раз затягивалась на его руках.
— О, кей! О, кей! — пыталась повторить её движения Зарецкая, но у неё ничего не получалось.
— Однако, убежал олень, сиди голодная! — комментировала Маша упражнения Зарецкой.
Реактивные истребители-бомбардировщики израильских ВВС пронеслись над судном на бреющем полёте, затем появились штурмовые вертолёты, а на рейде замаячили корабли береговой охраны.
— Какое шоу! — радостно поглядывала в небо Зарецкая. — Как нас красиво встречают!
— Совершенно как во время парада на Неве в день военно-морского флота! — поддержала её восторг Рудина.
— Однако, — поёжилась Маша, — громко очень.
— А вам этот рёв не мешает? — засмеялся Баринов и поправил вуаль на лице Галы, сидевшей в кресле-качалке.
Гала погладила его руку своей рукой и красивым низким голосом произнесла: — Мне доктор, сейчас ничего не мешает.
Людмила Геннадиевна, увидев движение Баринова, язвительно заметила: — Ну, вы, батенька и для курортника гуляка! — она саркастично поджала губы и отвернулась в сторону.
— Я же врач, — смущённо заметил Баринов, — это моя обязанность.
— Не нравиться мне эта суета, — хмыкнул Корень глядя в сторону капитанского мостика.
Там всё пришло в движение.
— Товарищ капитан, — подошёл к Кожанову Луценко, — сдаётся мне, что нас не ждали.
— Того и гляди ракетой шарахнут, — согласился с Луценко Гузь.
— Что там берег? — спросил капитан у штурмана.
— Да я никак не могу объяснить этим, — сдержался Нечитайло, — лоцманам, кто мы и что мы! Не принимают они от нас гражданский нотес! Что мне, в штаб Черноморского флота звонить?