Extensio
Шрифт:
– Патрокл, мать твою, – раздался через пару минут язвительный голос откуда-то сверху, когда пара странников уже стояла вплотную к стене. – Ты же обещался быть еще на прошлой неделе?
– Как смог, так и добрался, – продолжал стоять с поднятыми руками Пат. – Ждал спутника.
– И дождался? – поинтересовался голос. – Да опусти ты руки, опусти. Свои же люди. Стрелков нет на стене, все на площади. Так дождался или нет?
– А то не видишь? – опустил руки Пат. – Что в деревне? Что в округе творится?
– В округе пока все по-прежнему, а в деревне
– Надолго? – насторожился Пат.
– Вроде сегодня отбывают, – предположил голос. – Все почти как обычно. Хотят наши угодья под себя подгрести. Разговаривают со старостой.
– А что староста? – спросил Пат.
– Упирается пока, если не слышно эльфийских гимнов, – вздохнул голос. – Думаю, только начали. Но вряд ли наш староста долго продержится. Соперник в этот раз у него… не по размеру. Я ушел. Не могу на такое смотреть. Ты же знаешь…
– А община? – не унимался Пат.
– А община жить хочет! – раздраженно проскрипел голос. – Все жить хотят, поэтому втянули свои языки… Сам знаешь, куда втянули. Или ты эльфов никогда не видел?
– Видел, – кивнул Пат. – Ты долго еще меня тут продержишь?
– Дурак ты, парень, – вздохнул голос. – Я ж сберегаю тебя, можно сказать. И клиента твоего тоже. Негоже вам такое видеть.
– И не такое видели, – ответил Пат. – Открывай.
– Ну, как знаешь, – проскрипел голос, и неожиданно два бревна шевельнулись, провернулись на невидимой оси и взметнулись смоленными комлями наружу и вверх, открывая узкий, но достаточный и для человека, и даже для всадника проход. – Проходи уже, долго мне ждать?
За частоколом обнаружилась самая настоящая деревня, пусть и не слишком большая, второй ряд частокола проглядывал над избами всего лишь в четверти мили, а то и ближе. С высокого помоста в грядки, засаженные капустной рассадой, спускался странный человек. Он был коренаст, но удивительно низок ростом. Вряд ли был выше четырех футов. На его мясистом, гладко выбритом лице играла не слишком веселая ухмылка, а над ехидным прищуром маленьких глаз колыхался войлочный шар с верхушки красного суконного колпака.
– Малин, собственной персоной, да, – протянул человек благостным тоном и подмигнул Пату. – Что? И этот из несведущих?
– Осведомляется с каждым часом, – мрачно пробормотал Пат и толкнул Джима в бок. – Что застыл. Гном перед тобой. Представься хоть.
– Джеймс Лаки Бейкер, – поклонился коротышке Джим. – К вашим услугам. Так положено говорить?
– Да хоть бы и так, – крякнул Малин.
– А почему без бороды? – удивился Джим.
– Жарко летом, – сплюнул Малин. – И вообще, как говорит один мой знакомый филолог, это стереотип. Значит, Лаки Джим? Счастливчик? А не страшно мироздание на слабо брать?
– Вот сейчас и проверим, – пробормотал Пат. – Думаю, нам нужно поторопиться. Где это происходит?
– На центральной площади, где же еще, – разом стер с лица ухмылку гном. – Боюсь, что в этот раз наш староста не выдержит. Третий раз уже его мутузят,
Пат, который уже начал раскручивать в руке глевию, словно споткнулся.
– А кто ведет переговоры? Мексидол?
– Не, – замотал головой Малин. – Он два первых раза вел. С ним все по божески было, хотя староста всякий раз кровью умывался. Но ты и против Мексидола не сладил бы и со скирдом таких как сам. В этот раз Епифаний огра привел.
– Ну хоть не тролля, – прошептал Пат.
– Не скажи, – покачал головой Малин. – Похоже, что разницы никакой.
– И староста еще жив? – спросил Пат.
– Я ж говорю, если эльфийские дудки не дудят, значит жив, – вздохнул Малин.
– Огр большой? – спросил Пат.
– Приличный, – вздохнул Малин. – Футов семь будет. Если не больше. Да и поперек… вроде меня. Хотя, шире, конечно.
– Пошли, Джим, – скрипнул зубами Пат. – Помочь мы ничем не сможем, но ты должен это видеть. Будет лучше любого урока.
Тяжелые удары они услышали еще издали. Миновали грядки Малина, перелезли через плетенный забор и оказались сначала на пыльной деревенской улице, а потом подошли и к площади. Здесь удары казались еще громче. Они происходили редко и сопровождались каким-то странным уханьем, после чего чей-то утомительно занудный голос нараспев повторял одно и то же:
– Неужели и теперь ты не готов признать нашу силу, почтенный Бёрд?
Сначала Джим увидел лишь спины и опущенные плечи сельчан, которые окружали невидимое действо плотным рядом. А потом, когда Пат врезался в этот ряд так же, как он врезался в колючие кусты, Джим, следовавший за ним неотступно, разглядел и происходящее. Огромное чудовище, более всего напоминающее вставшего на задние лапы невиданного зверя, охаживало кулаками светловолосого здоровяка. Человек, который бился с огром, и сам был выше шести футов ростом, но уступал ему в полтора раза в ширине и уж точно в несколько раз в силе. Лицо его уже давно превратилось в кровавую маску, во рту скорее всего не осталось ни одного зуба, но после каждого следующего удара огра он выпрямлялся, и явно уже ничего не видя перед собой, пытался нанести ответный удар.
– Кулачный бой, – прошептал Пат. – Полчаса. Или до пощады. Но просьба о пощаде – однозначный проигрыш. Сколько ему осталось?
– Пятнадцать минут, – пробурчал кто-то в толпе. – Не устоит. Он и после Мексидола едва жив бывал, а тут-то… Видано ли, такой зверь.
– Все равно не сдастся, – откликнулся кто-то, и вслед за этим высокий человек в багровом плаще произнес все то же:
– Неужели и теперь ты не готов признать нашу силу, почтенный Бёрд?
У глашатая были заостренные уши. И такие же уши были у двух десятков высоких воинов за его спиной, вооруженных тонкими копьями. И у седовласого мужчины в расшитой золотом одежде, что сидел, опираясь при этом на посох, на принесенном откуда-то подобии кресла.