Ей это нужно, мне это удобно
Шрифт:
– Да, я в курсе, Лайтмер, спасибо, что просветил, – хмыкнул предполагаемый Нэр. – Да, я знаю, что звучит это все по меньшей мере бредово. Но это я. И сам не рад, что произошли такие изменения.
То, как он говорил, как двигался, какие факты выдавал и как вообще себя вел... Это все наталкивало на подозрения. Взвинченная, напряженная, Нора просто больше не могла сдерживаться, а поэтому быстрее, чем кто-либо из них успел раскрыть рот, метнула в так называемого Нэра заклинание узнавания. И когда незнакомца окутал фиолетовый пояс – положительный результат, лицо Норы просто вытянулось от удивления.
– Н-но, н-но... Н-но как? – только и сумела что вымолвить
– Да уж куда уж женщине понимать такие вещи, – чуть ли не выплюнул предполагаемый Нэр. И в ту же секунду перестал быть предполагаемым. Потому что...
– Ну да, такое никто изобразить не сможет. Идите нахер, Нэр, – “тепло” поприветствовала его Нора. – Вы здесь пять минут, а уже успели меня выбесить. Такое бы ни один двойник не смог повторить. Так что можешь не париться, Ян, все окей. Давайте с нами, Нэр. Расскажете, как докатились до такой жизни.
...Чай они пили по большей части в молчании. Разглядывали этого старого-нового Нэра, теперь, когда первоначальный шок прошел, они пытались узнать в нем того самого, знакомого им Шеппарда. Пытались... И все время вздергивали брови от удивления.
Потому что сидящему на кухне мужчине было ровно тридцать один год. И снаружи, и внутри. Нэра, когда ему было еще семьдесят лет, они запомнили сухим и худым смуглокожим стариком с седыми волосами, очень странно идущими по голове: как будто бы много мелких косичек, но нет. Природу этой странной прически, кажется, не мог объяснить даже он сам. Теперь же Нэр ощутимо помолодел, волосы уже имели темно-каштановый оттенок, двигался он резче, голос не так скрипел, а взгляд казался живее и угрюмее.
Они проглотили тысячу вопросов: “Как?!”, терпеливо ожидая ответа. И были вознаграждены.
Параллельные миры – объяснил Нэр. Параллельные, мать его, миры – добавил он. Параллельные миры – бич и наказание абсолютно для любого разумного существа, а особенно – границы, стираемые между ними в любое время и в любом месте. Доля секунды, но ты уже можешь перейти в другое измерение и даже не заметить этого.
О своем пребывании там Нэр помнил мало. И смутно. Он даже не ощущал ход времени, не помнил, что с ним делали и что вообще происходило. Сознание показывало лишь какие-то столы, больничное вроде бы крыло, он слышал голоса людей, запомнил разве что, что люди там бессмертны за счет чего-то, содержащегося вокруг них, что это вроде бы был Магикс, но какой-то не такой, что они там могут выбирать любой возраст и застывать в нем навечно, что он, Нэр, кажется, как раз таки откатился назад, но не застыл и не обессмертился. Просто помолодел. А потом его выкинуло обратно к чертям собачьим. И теперь он хрен знает что делать.
– Серверджина все уладит, – уверенно произнес Ян, когда Нэр закончил краткий пересказ своих событий. – Надо немедленно ей сообщить.
– Все-таки эта стерва окрутила тебя, парень, и баборабская психология уже прет из тебя изо всех сил, – сочувствующе хмыкнул Нэр. – Но давай. Должны же женщины хоть на что-то сгодиться.
– Нэр, вот честно, лучше бы вы там и остались, в том самом параллельном мире! – от души высказалась Нора, и все потихоньку стало возвращаться на свои места.
Серверджина и правда все уладила: собственно, особой бумажной волокиты не требовалось, разве что Нэру слегка пришлось обновить все документы, которые удостоверяли личность. Плюс для самоуспокоения он прошел медицинское обследование, и вердикт врачей оказался однозначным: Нэру Шеппарду на данный момент был тридцать один год, и только Дракону известно, сколько он еще проживет. Но
На работу Нэр вернулся так, словно бы никуда с нее и не уходил, а его квартира ждала Шеппарда с распростертыми объятиями. Все потекло, как и прежде.
И совсем скоро им начало казаться, будто ничего не изменилось, будто Нэр никуда и не исчезал, настолько привычно протекали их рабочие будни.
...Почти.
Если ты девушка и у тебя в окружении имеется влюбленный парень, а взаимности у вас не наклевывается, проще говоря, ты очень показательно удерживаешь его во френдзоне, то общество, как правило, в таких случаях на стороне парня. Все жалеют его и искренне сочувствуют. Проклинают за спиной и в глаза стерву-обидчицу. Все видят эту ситуацию глазами парня. А вы попробуйте взглянуть глазами девушки.
В век виртуального пространства, прочно ворвавшегося во все сферы жизни, именно интернет диктует, что правильно, а что – нет. И всю мудрость, и все постулаты люди подчерпывают оттуда.
Любить нужно хороших. Добрых. Тех, кто ради вас на все готов. Тех, кто любит вас и на руках носит. Кто заботится. Вот таких любить нужно. Вот таких любить все должны.
Ах, ты любишь мудака? Козла, которому откровенно класть на тебя, он там развлекается со своими шлюхами и начхал на тебя, вспоминая лишь изредка? Морального урода? И игноришь при этом замечательного парня?
“Так рецепт прост, – диктует виртуальная реальность, – разлюби мудака и влюбись в замечательного парня”. Найди свое счастье и пойми, что упускала столько лет.
Вот только все почему-то упускают самое главное.
Порой Норе очень хотелось посмотреть в лица таких советчиков. Она не раз натыкалась на откровения девушек, которые рассказывали, как смогли победить в себе любовь к козлу-уроду и найти счастье с тем, кого так долго не замечали. И призывали влюбляться в правильных.
Нора отчаянно завидовала им. И мечтала найти, припереть к стенке и спросить: ну и как же, черт возьми, у вас это получилось? Где та волшебная кнопка?
Все вроде бы было хорошо, но всех этих историях и советах наблюдалась лишь одна значительная несостыковка. Время. Почему-то всем всегда требовалось время, чтобы разлюбить. Почему-то проходили годы, прежде чем девушки обращали внимание на тех добрых-хороших.
Не забывались почему-то мудаки мгновенно. И не забываются.
Как будто чувства можно контролировать. Как будто их можно отключать или игнорировать. Да если бы можно... Глядишь, и не было бы проблем.
А с этой френдзоной – их еще больше. Упаси Дракон, чтобы у тебя появился воздыхатель, которому ты не ответишь взаимностью. Потому что тогда это край. Злые взгляды в твою сторону. Сочувствующие в его. Тут и там промелькнет замечание о том, что ты специально держишь его на расстоянии, нервы треплешь, все соки пьешь.
И хоть бы кто спросил, а каково тебе? Хоть бы кто поинтересовался, а сколько раз на дню у тебя сердце переворачивается от стыда и чувства вины, которое вроде как ты и не должна по идее испытывать, но испытываешь, глядя в эти влюбленные горящие глаза. Глаза, из которых каждым словом и каждым движением боишься выбить жизнь, потому что если они угаснут – это будет на твоей совести.
Общество настолько давит с этим, что в какой-то момент ты невольно сдаешься и винишь себя во всем. Что такая черствая, что у тебя сердце бьется по другому человеку, что не можешь ответить взаимностью.