Ей прописали смерть
Шрифт:
Но самое удивительное, когда девушки выходили из морга, Амалия выглядела такой же энергичной, собранной и бодрой, как вчера во время их визита в пансионат. Она умела мастерски отгораживаться от мешающих работе эмоций. И теперь Катя задавалась вопросом: была ли это черствость или высокий профессионализм?
– Катька, смотри, «Макдоналдс»! Я так жрать хочу после морга! Эти работнички у меня все жилы вытянули. Давай по гамбургеру рубанем – и на Соляной. Врачиха-то не отвечает, – прервал Катины печальные, полные глубоких
И Амалия потащила подругу к стеклянным витринам «Макдоналдса». Аппетит от посещения пропахшего формальдегидом морга у Амалии не пропал.
На станцию метро «Чернышевская» барышни прибыли в начале первого и пешком двинулись на поиски Соляного переулка. Найти дом и нужную квартиру труда не составило. Поднявшись на четвертый этаж по темной, узкой, черной лестнице, девушки остановились перед старой, выкрашенной в коричневый цвет дверью с множеством звонков и, найдя нужный, нажали старенькую стертую круглую кнопку.
– Вот ужас! – искренне опечалилась Катя, глядя на царящее в подъезде убожество. Старые раскрошившиеся местами ступени, грязно-синие, давно не крашенные стены, окно с разбитыми стеклами. – Как тут люди живут?
– А чего ты удивляешься? Зато центр, и потолки три метра, – пожала плечами Амалия, прислушиваясь к царившей за дверью тишине. – Пожалуй, нужно повторить, – заключила она и нажала сразу на три разных звонка по очереди.
– Ты что делаешь? Это же чужие звонки! – испугалась Катя.
– Расслабься. Не чужие, а соседские. И мы не хулиганы, а серьезные люди, работающие, между прочим, – не дрогнула Амалия. – До пенсии тут стоять не можем. О! А вот и люди, – тут же обрадовалась адвокат Змеюкина, расслышав за дверью чьи-то шаркающие шаги.
– Бегу, бегу! – услышали наконец девушки недовольный одышливый голос. – Ну, кто там? Чего вам? – спросили погромче в самую замочную скважину. Глазка в двери не было.
– Шутикова Нина Пантелеймоновна дома? – громко, четко спросила Амалия, расправляя костистые плечи и готовясь к вторжению в квартиру.
– Ну, я это, – проговорил голос, и замки защелкали, а спустя минуту распахнулась дверь.
На пороге стояла низенькая, сгорбленная, упитанная старушка во фланелевом халате, замотанная в кофту, шарф, в заштопанных перчатках с обрезанными пальцами и с рулоном туалетной бумаги в руках.
– Вот только собиралась спокойно в туалете посидеть, пока соседей дома нет, так принесла нелегкая, – пробубнила старушка, рассматривая гостей сквозь толстые мутные стекла очков в дешевой пластмассовой оправе. – Из собеса? Или из благотворительности? – поинтересовалась бабуля.
– Из коллегии адвокатов, – ответила Амалия, вытягивая вперед руку с каким-то документом. Старушка на него даже не взглянула.
– Откуда? – искренне изумилась она, адвокаты ее, видимо, еще ни
– Из коллегии адвокатов. Муромцева Тамара Константиновна у вас проживает? – решила ковать железо прямо в дверях Амалия.
– Тамара? Да откуда? – все так же растерянно ответила старушка.
– Разрешите, – протиснулась в квартиру Амалия. – Я думаю, нам будет удобнее побеседовать в вашей комнате, – заключила она, смело шагая по темному, заставленному всякой рухлядью коридору.
Нина Пантелеймоновна с грустью взглянула на рулон бумаги в руке и пошла следом за гостями.
– Когда вы в последний раз видели вашу родственницу? – устроившись на узеньком, тесном, промятом от времени, жестком диване, спросила Амалия.
Хозяйка расположилась за круглым накрытым старинной вышитой скатертью столом, стоящим посредине комнаты, и задумчиво смотрела в большое, давно не мытое окно, занавешенное простенькими тюлевыми занавесками.
– Как съехала от меня, так и не видела, – пожала она плечами. – А что стряслось-то?
– Пока ничего, – не желая отвлекаться от главного, ответила Амалия. – Куда съехала от вас Муромцева?
– Откуда ж мне знать? Комнату какую-то сняла и съехала, – демонстрируя патологическое равнодушие к чужой судьбе, ответила Нина Пантелеймоновна.
– Вы знаете, куда она устроилась на работу? – не теряла надежды Амалия.
– Откуда же мне знать? – снова пожала плечами хозяйка. Похоже, она была крепким орешком, и ничего Катя с Амалией от нее не добьются.
– А у меня есть сведения, что именно родственники помогли Тамаре Константиновне устроиться на работу, – не сдавалась Амалия, проявляя удивительную настырность. – У вас есть родственники?
– Да. Племянница троюродная и сын ее. А еще в Харькове племянница с мужем, и в Тосно была племянница, но умерла в позапрошлом году, – рассказывала Нина Пантелеймоновна, кивая себе в такт головой, видимо, чтобы не сбиться со счета.
– И кто из них помог Муромцевой найти работу? – сдвинула брови Амалия, начиная терять терпение.
– Да кто ж из них может? – фыркнула Нина Пантелеймоновна. – Разве что Раиса, так она уже сама на пенсии, да и не знакома она с Тамаркой.
– Тогда о каких родственниках шла речь?
– Откуда ж я знаю? Может, из мужниных кто? У ее мужа, покойничка, тут в Питере то ли сестра, то ли брат троюродный жил. Может, они?
– Как их зовут? Адреса? Телефоны? – напирала на старушку Амалия.
– Понятия не имею, зачем мне? – отмахнулась от Амалии старушенция. – У меня вон сериал начинается, а вы мне совсем голову заморочили. Не знаю я, где Тамарка, и родственников ее не знаю. Пожила у меня с месяц, полы за меня в коридоре помыла и съехала, а больше я о ней ничего не слыхала, – поднимаясь из-за стола, припечатала гражданка Шутикова Н.П., направляя гостей в сторону двери.