Ей прописали смерть
Шрифт:
– Ну, готов слушать? – насмешливо спросил Володю Капустин, выкапывая из развала документов на столе нужную бумагу.
– Да, – вяло кивнул Володя, согласный на все, лишь бы его не заставляли шевелиться.
– Тогда слушай. Запуск нового лекарственного препарата – процесс долгий и недешевый. Начнем с того, что после изобретения или синтезирования, или как там это у них по-научному называется, формулы лекарства его испытывают сперва на биологических моделях и лабораторных животных. Если результаты положительные, разработчики получают одобрение этического комитета и утвердительное решение уполномоченного органа здравоохранения страны.
Но нам известно, что этот этап разработки препарата был проведен за рубежом, во Франции, хотя остается непонятным, каким образом, не имея официальных данных о прохождении этих стадий разработки, можно получить разрешение для исследований на людях? Подделали? Это вопрос тебе на заметку, – ткнул карандашом в Сидорова майор Капустин. – Далее, экспериментальный лекарственный препарат изучается с участием небольшого количества пациентов или здоровых добровольцев. По мере того как накапливаются данные о его безопасности и эффективности, численность пациентов, вовлеченных в исследование, возрастает, а сам препарат сравнивается с уже известными и широко используемыми в медицинской практике лекарствами, – с видом профессора вещал Капустин, забыв про закуренную сигарету и обильно посыпая пеплом свой пиджак. – Всего существует четыре фазы исследования, причем каждая из них может повторяться несколько раз до получения нужного результата. Представляешь себе геморрой? – взглянул поверх очков Капустин. – Итак. Фаза первая длится от нескольких недель до года, и участие в ней принимают от двадцати до ста человек. Фаза вторая: участвуют от ста до пятисот человек. Чего они там делают, зачитывать тебе не буду, все равно не поймешь. Фаза третья: участвуют от трехсот до трех тысяч пациентов. Ты представляешь себе, какие необходимы ресурсы, чтобы все это организовать? Ведь на протяжении всех трех фаз проводятся исследования, анализы, производятся образцы лекарства, чего-то там сравнивается. И только после этих трех фаз компания формирует так называемое регистрационное досье препарата, в котором описываются методология и результаты доклинических и клинических исследований препарата, особенности производства, его состав и срок годности. Совокупность этой информации представляет собой так называемое «регистрационное досье», которое подается в уполномоченный орган здравоохранения, осуществляющий регистрацию, – прочитал последние три предложения Капустин. – А после регистрации еще дополнительное исследование, для полного спокойствия. Ну как?
– Круто, – кивнул Вова, понимая, какой реакции ожидает от него Капустин.
– Вот. А значит, ты был прав. За этим делом должен стоять заказчик. Крупное фармацевтическое предприятие или НИИ. Кстати, есть компании, которые занимаются проведением клинических исследований, и вообще любых исследований и подготовкой регистрационного досье и регистрацией лекарственных средств под заказчика, то есть, как я понимаю, производство, не обладающее собственной научной базой. Стоит это мама не горюй. Так что, друг мой, надо искать связи наших фигурантов с крупными фармацевтическими компаниями. Ни один из наших участников конференции найти применение похищенной формуле самостоятельно не сможет. – И Капустин выразительно опустил бумажки на стол. – Ну, а у тебя что?
– Ничего, – буркнул Володя. – Ничего конкретного. На первый взгляд зацепиться не за что. Обычные граждане, живут как жили полгода назад, ни грандиозных трат, ни продвижений по службе. Насчет связей перспективнее Бойков. Он работает в МАПО, а это Медицинская академия последипломного образования. У них там есть все, причем в рамках академии. И факультет фармакологический, и собственные научно-исследовательские институты, и лаборатории.
– Ну, что ж. Тогда я займусь пока этим Бойковым, а ты продолжай прорабатывать составленный французом список.
– А может, я продолжу заниматься Бойковым? Уж коли начал, – не захотел так просто уступать начальству перспективную ниточку Володя.
– Нет, лейтенант. Чтобы разрабатывать линию Бойкова, придется с ректором и с директорами НИИ встречаться, а ты, друг мой, пока что чином не вышел. Так что бери следующую парочку, кто там у тебя на очереди?
– Вютрих А.В. и Готлиб А.В., – мрачно взглянул в список Володя.
– Вот ими завтра и займешься. А теперь ответь на звонок. Кому там неймется? Уже битый час долдонят, – посоветовал Капустин, косо посматривая на Володю, будучи абсолютно уверенным, что трезвонит наверняка девица.
Капустин не ошибся. Звонила Катя. И хотя Володя, войдя в кабинет, предусмотрительно убрал звук на мобильном телефоне, виброзвонок надрывался так, что даже Капустин его расслышал. Если верить дисплею телефона, Катя за последние сорок минут звонила раз двадцать. Может, что-то стряслось, заволновался Володя, нажимая кнопку вызова, Катя была не похожа на дурочек, которые трезвонят часами, чтобы сказать какую-нибудь глупость. Но ответила ему не Катя.
– Сидоров! Ну, наконец-то! – вонзился в Володин мозг пронзительный, визгливый голос Амалии. – Ты почему до сих пор не дома? Мы с Катькой уже битый час тебя дожидаемся!
– Где? – не сразу въехал в суть проблемы Сидоров.
– У тебя дома, естественно! – как само собой разумеющееся, проговорила Амалия.
– Зачем? – Не сказать, чтобы подобное известие сильно обрадовало Володю.
– Дело есть, срочное. Труп надо найти.
– Чей? – чувствуя, что холодеет от дурных предчувствий, спросил Володя.
– Приедешь – узнаешь, – самодовольно бросила Амалия и закончила разговор.
– Ну что, дома срочно ждут? – насмешливо спросил Капустин, не предполагая, что так оно и есть.
– Да, – озабоченно ответил Володя. – Сергей Семенович, я могу идти?
– Можешь. Завтра по плану. Я занимаюсь Бойковым, ты, – майор снова заглянул в список, – Вютрихом и Готлибом.
– Есть.
Глава 24
Когда Володя, взволнованный и мучимый неизвестностью, добрался до дома и, скинув в маленькой тесной прихожей пуховик, кое-как зацепил его за крючок на вешалке и ввалился в гостиную, то застал картину, полную умиления.
Его семейство с Катей и Амалией дружно смотрело криминальные новости, которые, к слову сказать, его родители терпеть не могли.
– Ну, что у вас стряслось? – грозно спросил Володя, подозревая, что привела их к нему очередная глупость.
– У нас труп пропал. Точнее, человек, который наверняка уже труп. Так что раздевайся. Садись за стол, и мы тебе все расскажем, пока будешь есть. Потому что потом мы будем искать человека. Раиса Михайловна, наливайте ему щи.
– Очень решительная девица, – покачал головой Геннадий Петрович, идя за сыном в прихожую. – Катя как-то помягче будет. Поспокойнее. Вообще хорошая девушка. Пригласил бы ее куда-нибудь.
– Есть у меня время, – буркнул в ответ Володя, заходя в крохотную ванную.
– Ну, чего у вас там? – уже сидя с девушками на кухне, спросил Володя, стараясь скрыть собственное любопытство.
– У Катьки родственница в Сыктывкаре живет. Ее мать сюда осенью приехала подработать, она врач по специальности. И вот пять дней, – нагло врала Сидорову Амалия, – как пропала. Телефон не отвечает, в комнате, которую снимает, она тоже не появлялась. Родственники, у которых она останавливалась после приезда в Петербург, ее уже больше месяца не видели. Дочь в панике. Вот фотку прислала. Надо срочно искать. Больницы и морги мы уже обзвонили. Ее нигде нет. Вывод один: надо искать среди неопознанных тел. Поможешь? – скорее утвердительно, чем вопросительно проговорила Амалия.