Эй, улитка, высунь рожки!
Шрифт:
«Светлана Игоревна Кольцова, 19 лет. Беременность и роды – первые. Учащаяся техникума текстильной промышленности. Не замужем» – прочитала Лиза, присев к столу.
– Теперь понимаете? Ей и двоих-то поднять будет ой как тяжело. Жилья наверняка нет, мужа нет, учится в техникуме. Какая жизнь ждет этих малышей? А несчастная женщина, которая поверила, что этот ребенок – её, скорее всего останется бездетной, она и этого ребенка еле выносила. Мальчик вырастет в любви, ни он, ни родители никогда не узнают, что они не родные – у ребенка и матери группа крови совпадает. Я уверен в молчании всех, кто дежурил сегодня. Всех, кроме вас, Лиза.
Лизочка растерянно смотрела на своего руководителя, ковыряя намертво присохшую к бумаге крошку. Милая домашняя девочка, никогда в своей недолгой жизни не сталкивавшаяся с необходимостью решать чью-то судьбу. Она привыкла действовать в созданных другими обстоятельствах, ей не приходилось стоять перед таким серьёзным выбором. Если она сейчас скажет, что ребенка нужно вернуть той, которая его родила, она лишит одну женщину радости материнства, а другой добавит хлопот и бессонных ночей. Лиза представила, что такое растить сразу троих детей, не имея опыта, поддержки мужа, работы. А если эти дети – нежеланные, и мать решит отказаться от такой обузы? Там, в приемном покое женщина была в невменяемом состоянии, почти без сознания, и Лиза была уверена, что она так и не поняла, что родила тройню.
Лиза подняла на Валерия Степановича наполненные слезами глаза и прошептала:
– Я поговорю с ней и решу, хорошо? Наверное, вы правы, но я должна убедиться.
Врач облегченно вздохнул. Он почти наверняка знал, чем кончится этот разговор. Девочке нужна уверенность – ну что же, она её получит.
Рано утром Лиза вошла в палату, где в одиночестве дремала её вчерашняя подопечная. Та сразу же открыла глаза и уставилась на вошедшую медсестру, явно не узнавая её. Лиза помахала градусником и протянула его женщине:
– Давайте-ка померяем температурку, – поприветствовала её Лиза: – У вас была тяжелая ночь, но сейчас все хорошо.
– Что со мной было? – тихо прошептала роженица: – У меня все болит, словно меня избили.
– Ничего страшного, это болят мышцы, так всегда бывает после родов.
– Скажите, он жив, мой ребенок?
– С малышами все в порядке, не беспокойтесь. У вас чудесные сыновья, – осторожно произнесла Лиза.
– Сыновья? У меня родились близнецы?! – почти закричала женщина и вдруг горько истерично разрыдалась. Пришлось звать дежурного врача и делать успокоительный укол.
Когда через полчаса Лиза снова зашла в палату, женщина тихо лежала лицом к стене.
– Скоро детей принесут на кормление, они родились не очень большими, всего по два двести, но вполне здоровыми. Вы покормите их? – боясь услышать отрицательный ответ, спросила Лиза.
– Конечно, покормлю, – сдавленно ответила женщина. Потом повернулась и сказала: – Не думайте, что я брошу их, но я не была готова к тому, что их будет двое. Один – еще куда не шло, но близнецы… Их папаша испарился сразу, как узнал, что я беременна, я живу с матерью, представляете, что нам предстоит?
Лиза присела на кровать и погладила юную мать по плечу:
– Главное, что дети благополучно родились. Конечно, вам будет непросто, но они будут расти и радовать вас, так всегда бывает, иначе никто бы и рожать не стал.
– Все правильно, но лучше бы был один, – вздохнула женщина.
Тут в коридоре послышался галдеж и ворчание дежурной нянечки – начали развозить младенцев на кормление. Лизочка поспешила выйти из палаты.
Она успела как раз тогда, когда в соседнюю палату внесли туго спеленатый сверток, из которого виднелось только крошечное розовое личико. Навстречу ему с кровати приподнялась светловолосая женщина и радостно приняла ребенка на руки, что-то ласково приговаривая. Лиза замерла, потом перевела дыханье и поспешила в кабинет Валерия Степановича.
Наше время. Кирилл
Пробуждение было тягостным и мутным. Кирилл как будто всплывал сквозь грязно-зеленую воду, делал судорожный вдох, и снова погружался в вязкую тину похмельной бессмысленности. В очередной раз, выгребая вверх, он задержался на поверхности и попытался поднять буйную головушку и оглядеться. Голову тотчас прихватило тупой болью, но он успел обозреть помещение, в котором страдал. Помещение оказалось знакомым, поэтому он успокоенно замычал и, откинувшись на скомканную подушку, попытался мыслить. Ну, если не мыслить, то хотя бы вспомнить, с чего это он так набрался. И, главное, с кем.
Воспоминания пришли не сразу. Вроде, были у него Лёха и Митька. Были-были. И еще девица была. А вот чья девица и как звали, неизвестно. Ну и черт с ней!
Кирилл с трудом задвигал руками и ногами и сбросил с себя скомканное диванное покрывало. Потом постепенно, в несколько приемов, уселся и тоскливо уставился на шевелящиеся пальцы голых ног. Был он, как говорится, в чем мать родила. Когда разделся? И сам ли?
Стеная и отдуваясь, он поднялся на трясущиеся ноги, помогая себе непослушными руками, обмотался покрывалом, словно римлянин тогой, и двинулся в направлении кухни. Влек его туда образ банки с солеными огурчиками, которая должна стоять на верхней полке холодильника. С меланхолическим звоном раскатились из-под заплетающихся ног в стороны пустые водочные бутылки и пивные банки.
Желая поскорее припасть пересохшими губами к заветной банке, Кирилл вывалился в коридор и тут увидел совершенно незнакомого ему субъекта – тот сидел в кресле у столика с телефонным аппаратом и мирно спал. Кто такой, почему тут спит? А где ему спать, ведь диван был занят. Кирилл почесал под покрывалом грудь. Только бы неизвестный гость не проснулся до того, как он доберется до холодильника.
К счастью, банка была на месте. Кирилл, стуча зубами о стекло, выпил из неё весь до капли рассол и устроился на табуретке у стола, подперев рукой раскалывающуюся от боли голову. Особенно мучительным был стук в висках.
Посидев с полчаса, он, наконец, сообразил, что неплохо бы узнать, который час. То, что он проспал работу – несомненный факт, значит, следовало позвонить в контору и сообщить о своем болезненном состоянии. Часов на кухне не водилось, и Кирилл поплелся в комнату. В коридоре он снова наткнулся на спящего гостя. Пора бы его разбудить и узнать, кто он такой. Или сначала принять душ и позвонить на работу?
Кирилл нерешительно остановился и уставился на сидящего. Точно, он никогда раньше не видел его – среди его знакомых не было никого с такой рыжей бороденкой. Кто это, черт возьми?