Эй, влюбись в меня! Том 2
Шрифт:
— Простите, вы сказали Тэн младший, что вы имели в виду?
Лицо девчушки недовольно дрогнуло. Застыв на противоположном конце стола, Дюйм задумчиво смотрит на своих подопечных, что в ответ лишь жмут плечами.
— Александр Андреевич Тэн, девятнадцать лет. Отличные боевые навыки, умелое управление кинетикой и контролем сознания. Минусы — полное отсутствие теоретических знаний, низкая коммуникабельность и слабая адаптация к окружению.
Награждённый герой инцидента, сорвавший планы Олимпа по похищению Марии Ультрэ. Замечен в обществе
— Есть две сестры, Алёна и Екатерина, обе старшие, а значит, ты младшенький. Всё правильно, или я где-то ошиблась? — Она знала обо мне достаточно, а в области способностей больше, чем хотелось бы.
— Верно, только мне казалось, вы говорили не о моих сёстрах… — Создавалось впечатление, что женщина знала нечто ещё. И её коварная улыбка, а следом кивок подтвердили мои догадки.
— Верно. Я всё же специалист разведки. К тому же я хорошо помню твоего отца: чистильщика и подлеца. Честно говоря, подобных ему даже в кругах третьего уровня не так уж и много. — Встав позади, ребёнок положил мне на плечо свою крохотную ручку.
— Как он там сейчас?
— Мой ответ зависит от того, кто спрашивает, друг или враг? — Перед тем, как открывать рот, требовалось разузнать о том, что знает эта женщина об отце.
Сильные пальцы Дюйма, схватив за ухо, потянули в сторону:
— Наглый мальчишка, как ты со старшими разговариваешь?! — лёгкая боль показалась какой-то знакомой. В груди слегка защемило. Какое-то старое, детское ощущение, словно я вот так же сижу в кругу семьи, за столом с сёстрами, а где-то вдалеке, вечно ругаясь, сновали мать и отце.
— Простите, отца вы моего знаете, но что на чёт матери?.. — внезапно для себя выдал я, после чего пальцы, тянувшие моё ухо, ослабли. Женщина в облике ребёнка притихла. Внутренне я ощущал: ей есть что мне сказать. — Мы с сёстрами давно ищем её, и я чувствую, вы что-то знаете, можете нам помочь…
От моих слов, словно ошпарившись, Дюйм делает несколько шагов назад. Взгляд её падает на поднявшую руку Латсика.
— Я стёрла его, босс… — Дюйм испугалась, что её мысли могли прочитать. И если они испугалась возникшей ситуации, что даже взглядам стала искать помощи от черноволосой Лас, то это означало лишь колоссальный обобьём нужной мне информации, коей та располагала.
— Что ты знаешь о своей матери? –решившись немного пооткровенничать, спрашивает Дюйм.
— Лишь то, что она всегда была хорошей, доброй женщиной, а также героем, служившим на благо родины. — Собрав все те известные мне о ней крупицы, ответил я, отчего настроение коротышки слегка улучшилось.
— Это тебе так о ней отец рассказывал?
— Нет, батя называл её эксцентричной стервой и истеричкой… — честно ответил я.
— Вот как… — Кружка в левой руке Дюйма треснула, казалось, женщина хорошо знала Елену и подобные слова пришлись ей не по вкусу. — Тогда почему ты так лестно о ней отзываешься?
— Потому что она до конца оставалась верной своему делу. От тех дней, когда мы жили вместе, и до сего дня, уверен, она с гордостью служила стране, народу. Наверняка она делала всё, что только могла, и спасала всех, до кого спобны были дотянуться её пальцы. Уверен, сейчас она где-то здесь, неподалёку, выполняет очередное секретное задание и…
— Она мертва, парень, — холодно оборвала мою тираду Дюйм.
За тишиной, последовавшей за этими тремя словами, пришёл отчётливый болезненный звон в ушах.
— Ты лжёшь, — словно проглотив ком из тысячи иголок, отвечаю я.
— Нет, не лгу. Она умерла прямо на моих глазах. После, если хочешь, я отведу тебя на её могилу. В здешних местах такое редкость, но думаю, это позволит тебе слегка остыть.
В сердце полыхнула ярость, кулаки сжались, и единственное, что я мог ответить на её болезненные слова:
— Кто это сделал?! — Встать со стула мне не дали чёрные, окутавшие тело с ног до головы, бинты. — Кто убил мою мать?! — вновь вскрикнул я, не в силах сдержать срывающиеся с глаз слёзы. Я не верил, не хотел верить, но отчего-то тоска, грусть и печаль брали контроль над телом и разумом, превращая меня из мужика в сентиментальную размазню.
— Не мы, так что не гляди на нас, как на врагов, — разочарованная моим поведением, скривилась Вор. Мои слёзы вызывали у неё отвращение? Серьёзно, неужели в этих зачерствевших сердцах нет ни капель сострадания? Кто вообще может так спокойно говорить о…
«Я веду себя, как ребёнок…» — злость, неконтролируемый гнев и жажда мести отступили. Мне вновь удалось взять себя в руки.
— Кто это сделал: Цивини, Олимп, Ла Фамиль? — напрягая связки и пытаясь убрать дрожь из своего голоса, вновь спрашивал я.
— Того, кто убил Елену, больше нет, как и нет смысла тебе кому-либо мстить… — Ещё один словесный удар от малышки выбивает почву из-под моей задницы.
— Нет смысла? Последние годы я жил лишь целью узнать о том, что с ней, попытаться увидеть, поговорить или на крайний случай продолжить её дело и отомстить. Но вместо всего этого я узнаю, что она, а также её убийца, мертвы. Дюйм, ты отняла у меня всё. И даже возможность отомстить…
Вновь вижу на себе эти презрительные взгляды Ластика и Вора. Сила, талант, развитые до предела способности — в них я вижу всё то, что так долго пытался развить в себе. Их взгляды полнятся отвращением, как жестоко, как же бесчеловечно.
Поднявшись, не чувствуя внутри себя способностей, сил и желания что-либо делать, молча двинул обратно в комнату. Всё, что мне сейчас оставалось, разузнать, как это произошло, принять жестокий факт, постараться посетить могилу, а после, вновь ощутив силу, вернуться на поверхность. Больше под землёй меня ничто не держало.
— Эй! Малец… — Попытавшись встать со стула и преградить мне дорогу, дёрнулась Вор.
— Пусть идёт, — холодно рыкнула Ластик, скрутив ту при помощи тёмных тканей.