Эй, влюбись в меня! Том 2
Шрифт:
— Эй… Алекс, а не специально ли ты это сказал, чтобы я села к тебе поближе?.. — звучно икнув после окончания своей разоблачающей реплики, тыкая пальцем мне в плечо, проговорила девушка.
— Вообще-то это всё Гамбит… — Две верхние расстёгнутые пуговицы на белой блузке собеседницы не давали сконцентрироваться на разговоре. Да и алкоголь собранности особо не способствовал, ведь я и сам ощущал, что постепенно поддаюсь влиянию опасного напитка.
— Пошляк, пошляк… — всё так же продолжая тыкать мне в плечо пальцем и усмехаться, повторяла Ультрэ. Чем постепенно больше и больше накаляла закинувшую ногу на ногу Фортуну, явно мучившуюся
— Что, не можешь потушить вспыхнувший между ног п… — слово «пожар» Краске договорить не дали. Словно затылком чуя летящую в него бутылку, тот наклоняет голову, пропуская сосуд над собой. Будто в замедленной сьёмке, вижу бутылку, летящую прямо в лицо косо таращащейся на нас с Марией Фортуны.
Лишь только в голове промелькнула мысль о столкновение её личика с гранёной бутылью, как та совершенно спокойно ловит сосуд рукой. Шлепок, щелчок, и в её опустелый стакан уже льётся алкоголь.
— Наконец-то. — Отвлёкшись от нас с Марией, Флора делает несколько глотков, звучно обзывает отсутствующую тут Гигантэс безвкусной скупердяйкой, а после, взяв начатую бутылку под руку, поднимается и сама. — Гамбит, поможешь мне на первый этаж спуститься? Хочу посмотреть и взять пару по-настоящему хороших напитков, а то от этого пойла аж глаза чешутся…
Поправив очки, блондин отвечает согласием.
— Ты тоже с нами пойдёшь… — прихватив за шиворот сопротивляющегося Краску, злобно произносит очкарик, утаскивая того за собой. Происходящее вокруг смущает, мы вместе с Марией проводим компанию взглядом, и, когда двое из трёх уже оказываются за открытой дверью, раздаётся звучный щелчок пальцев, после которого свет внезапно становится более тусклым, а мигавшие по углам комнаты камеры, опуская свои объективы, выключаются.
— Будем через час, — сверля взглядом повисшую на моём плече, довольную и улыбчивую Марию, с дрожащей нижней губой проговорил Гамбит, а затем захлопнул за собою дверь и запер ту ключом-картой.
Этот старикан явно навыдумал там себе невесть чего, а мне теперь оправдываться? Я ведь тоже не железный, да и от одного ощущения облокотившейся на мою руку Ультрэ бросало в пот. Казалось, всё вокруг замело, музыка резко стихла, умолкли шумные голоса наших компаньонов, и в этой полуночной тишине я слышал лишь одно… То, как тяжело дышит девушка, сидевшая рядом со мной.
— Алекс… — Её жаркое дыхание, а вместе с ним и мелодичный голос обожгли ухо. Повернувшись, внезапно сталкиваюсь с ней носом. Мария, ойкнув, опускает голову, а после, хихикая, резко поднимает голову и соприкасается со мной губами. Такой детский, такой невинный и робкий поцелуй был у меня впервые. Но на этом казавшаяся робкой Ультрэ не останавливается. Напирая и прижимаясь всё сильнее, она буквально своей большой грудью захватывает мою руку в плен.
— Постой, Мария, если ты… — Её страсть и напор, а также необдуманные действия приводят к тому, что кресло заваливается и падает вместе с нами на пол. Высокая фигуристая девушка с растрёпанными волосами оказывается лежащей на мне сверху. Моя левая рука крепко держит ту за подтянутую задницу, а правая сжимает мягкую и такую упругую грудь. Понимая, что это неправильно, хочу отдёрнуть руки, отпустить её и сказать, что не специально. Но, чёрт, само моё тело требовало хвататься именно за эти места.
Чуть полежав на моей груди, Мария медленно поднимает голову, по её пухлым губкам тоненькой ниточкой свисает слюна. Утерев ту рукавом, своей левой ладонью она прижимает ещё сильнее мою руку к своей груди и неуместно с обидой говорит:
— Мужчины постоянно смотрят на мою грудь. Косятся, обсуждают, однажды я даже слышала, как старая прислуга отца про себя называла меня дойной коровой. Все всегда глазели, искали со мной встречи, желали моего внимания. Но только не ты, злой русский… Как вообще можно обращать внимание на Фортуну, когда рядом есть я?!
Свободной рукой Мария расстёгивает третью, затем и четвёртую пуговку. Уже отчётливо виднеются два холма-близнеца, а также скрывающие их белые кружевные облака лифчика.
— Твоё равнодушие, та безразличность, с которой ты всё время смотришь на меня. Она сводит мой ум с ума… — наклонившись и вновь поцеловав меня в губы, обидчиво произносит она.
— Это не равнодушие, а моя сила. Мария, пойми, вполне возможно, что сейчас я как-то влияю на твой ум…
— Только сейчас? А как же вчерашняя ночь и та, что была до неё, и та, что была на прошлой неделе? Если это и правда сила, то я бы жизнь отдала за подобную, чтобы только влюбить тебя в меня. — Ещё один поцелуй, а затем щелчок бюстгальтера позволяет раглядеть мне доселе невиданный прекрасный, чуть колышущийся в ночи пейзаж.
Не чувствуя моего сопротивления и демонстрируя всю ту же свою пьяную улыбку, ёрзая попкой по моему ремню, Мария сползает чуть ниже. Её сильные пальцы, скользя по брюкам, расстёгивают ремень, затем ширинку, а после, стягивая с меня штаны, добираются и до семейников.
Дальше действовать девушка стесняется и, словно ища поддержки, ладонями притягивает мои руки к своим упругим бёдрам.
— Только на одну ночь, на один оставленный нам час, я хочу, чтобы ты влюбился… Влюбись в меня, Алекс, — скинув с себя блузку и пиджак, смущённо отведя взгляд в сторону, произнесла Ультрамарин.
Глава 28
Движения трущейся о меня задницей Марии становятся всё более смелыми. Сквозь тонкую ткань её расстёгнутых брюк я чувствую, как та заводится, как появляются тёмные влажные пятна на ткани между её сочных ляжек.
Пальцы с её попки скользят ко всё ещё частично прикрытым брюками, выступающим кружевными трусикам. Едва резинка тех чуть оттягивается, а я ноготком задеваю начало её мокрой щёлки, как Ультрэ внезапно замирает. Глядя на свою почти полностью вываленную грудь, а также на то, где сейчас застыли мои пальцы, девушка краснеет, подобно раскалившемуся чайнику. Цвет длинных, уходивших за спину волос принимается меняться: то розовый, то синий, то лазурный, то голубой…
— Всё хорошо? — не желая торопить события, спрашиваю я. — Если хочешь, мы остановимся и…
— Всё просто отлично! — прервав попытку привстать, ткнув меня в грудь своей ладошкой, заявила Ультрэ. — Должно быть, за всю свою жизнь я лишь второй раз так сильно нервничаю.
Лёгкое движение бёдер Марии спускает мои пальцы чуть ниже. Каждое самое непринуждённое касание в интимной зоне заставляет девушку подрагивать, сладостно мычать и рассчитывать на то, что я не прекращу, при этом она раз за разом помогала мне своими бёдрами.