Эйс
Шрифт:
— Всё на месте… — сообщает мне Аделина.
— Хорошо… это означает, что здесь никого не было. Этой ночью мы в безопасности.
Я смотрю на слишком большую одежду Аделины и её слегка спутанные волосы. Как только мы окажемся в секторе «A», я поселю её в приличный дом… с бассейном, мягкой кроватью, душем, большой кухней, гостиной… она получит новую одежду… всё то, чего желает женщина. Когда Аделина успокоится, она поймет, что я нужен ей так же, как она мне.
Но что, если сектор «A» вовсе не рай? Что, если этот новый лидер, Кроу, такой же, как Бист? «Ты
Я отворачиваюсь от водопада и иду к ней. Я вполне мог бы жить в джунглях… меня не беспокоит, если у меня чего-то недостаточно или вообще нет. Но чтобы удержать Аделину, я бы поселился в доме и сделал всё возможное, чтобы стать более коммуникабельным. Если «Древа Жизни» больше нет, никто не может запретить мне оставить женщину себе.
Аделина вздыхает:
— Я хочу помыться.
Она встаёт и идёт к водопаду. Лишь неимоверным усилием воли мне удаётся подавить желание последовать за ней.
— Оставайся там, где я могу тебя видеть.
— Забудь об этом!
Я хмурюсь.
— Я не смогу рассмотреть тебя, если ты встанешь за водопадом — буду видеть только, что ты всё ещё там. Или так, или я пойду с тобой.
Аделина посылает мне убийственный взгляд своих зелёных глаз. В этот момент она ещё больше похожа на дикую кошку. Затем она разворачивается и идёт к водопаду.
Я открываю ножом две банки консервов, краем глаза наблюдая за Аделиной. Дров, достаточно сухих для костра, я нашёл мало, но в данный момент еда для меня наименьшая из проблем. Сквозь водопад я вижу рыжие волосы Аделины и очертания её обнажённого тела. Член твердеет, и я ничего не могу с этим поделать. Недовольный, я ставлю банки рядом с огнём. Мне тоже обязательно нужно под этот водопад. Холод поможет вернуть контроль над собой.
Когда Аделина возвращается с мокрыми волосами к костру, я вскакиваю и отворачиваюсь от неё, чтобы она не увидела выпуклость на моих штанах.
— Мне тоже нужен душ, — говорю я быстро и исчезаю.
Пока я снимаю одежду и стою под холодной водой, стараюсь не думать о том вечере, когда слизывал вкус Аделины со своего пальца.
— Проклятье! — Я стою под холодными струями воды, пока мой уровень гормонов не понижается; затем как есть, мокрый, я залезаю в штаны. Футболку я стираю — если положить её рядом с огнём, до завтра она должна высохнуть.
Когда я возвращаюсь, Аделина сидит у огня и черпает не поддающееся определению коричневое месиво из консервной банки. Она избегает смотреть на меня, и я не могу отделаться от ощущения, что это из-за моего голого торса.
В конце концов, она отдаёт мне ложку и отставляет наполовину пустую банку в сторону.
— Порез на твоей руке нужно забинтовать. В металлической коробке есть бинты и дезинфицирующий спрей. Я займусь раной, а ты пока можешь поесть.
Я киваю, умалчивая о том, что моя иммунная система намного сильнее, чем чисто человеческая, и поэтому порез мало меня беспокоит. Перспектива того, что Аделина прикоснётся ко мне и будет так близко, заставляет меня держать рот на замке.
АДЕЛИНА
Почему
Проклиная себя, я беру кусок чистого бинта и дезинфицирующий спрей из металлического ящика. Укрытие — это всего лишь обтянутый брезентом каркас из ветвей, покрытый ветками и листьями, но, по крайней мере, он водонепроницаем. Я раскладываю оба одеяла на земле на максимально возможном расстоянии друг от друга. Укрыться нечем, но я не хочу спать на голой земле, стало быть для ночлега придётся ограничиться этим.
Затем я возвращаюсь к Эйсу, чтобы перебинтовать его руку. Присев рядом с ним на корточки, я замечаю, как много тепла излучает его тело. Он даже не морщится, когда я брызгаю дезинфицирующим спреем на рану. Она глубокая… вероятно, было бы лучше её зашить, но в таких условиях придётся ограничиться перевязкой.
Когда я касаюсь его руки, то ощущаю жёсткие мышцы под кожей. Кажется, Эйс состоит из одной только мышечной массы. Втихаря я смотрю на его обнаженный торс и шесть кубиков пресса, на которых сверкают капли воды. Волос на торсе нет, за исключением небольшой дорожки, которая спускается от пупка и исчезает за поясом брюк. Я ловлю себя на том, что представляю, как бы Эйс выглядел без них. Мое лицо окатывает жаром, и, к сожалению, не только лицо. «Проклятие, Аделина… что с тобой происходит?»
Я быстро заматываю руку бинтом и дрожащими пальцами завязываю концы на узел.
Эйс заставляет меня нервничать… как если бы я снова стала девочкой-подростком, которая ждёт своего большого, сильного спасителя…
Я слишком поздно замечаю низкое рычание, исходящее от Эйса. Он сидит, повернув ко мне лицо, и смотрит на меня. Его ноздри трепещут. Он без предупреждения хватает своей большой рукой меня за шею и притягивает к себе.
— Ты нуждаешься во мне, Аделина.
Мне удаётся вырваться из его захвата и отойти на несколько шагов. Автоматически я выхватываю из-за пояса охотничий нож:
— Не приближайся!
Нож в моей руке мужчину не впечатляет:
— Ты же не думаешь на самом деле, что у тебя есть шанс против меня, верно?
Я прищуриваюсь:
— Может быть, не сейчас… а когда ты будешь спать. Ты же не сможешь держать меня привязанной к кровати до конца жизни!
Его взгляд становится мрачным. Я смотрю на шрам на лице Эйса. Когда я увидела его первый раз, он показался мне уродливыми… сейчас я думаю, что он придает Эйсу вид одинокого, но опасного волка.
Не обращая внимания ни на меня, ни на нож в моей в руке, Эйс встаёт и отправляется в укрытие.
— Рано утром нам надо двигаться дальше, поэтому пора спать, — кричит он изнутри.
Я засовываю нож обратно за пояс брюк и делаю глубокий вдох, потом затаптываю костёр и тоже залезаю под навес.
— Ты можешь взять мое одеяло. Насколько тепло здесь днём, настолько же холодно в ночное время.
— Спасибо… мне вполне достаточно моего одеяла, — отвечаю я и сворачиваюсь калачиком в своем углу, убедившись, что Эйс остаётся в своём.