Эйсид Хаус

Уэлш Ирвин

Стрелка на панели лифта говорила мне, что минус 89 последний. Больше двух третей этого здания располагалось под землей. Я должно быть мили, ну ярды или метры под поверхностью земли.

Я шагнул из шахты лифта. Двери, казалось, исчезли, и я просто вышел на минус 89. Я по-прежнему внутри своеобразной структуры, и хотя ее стены двигались и дышали, все-таки казалась огромным подвалом. Со всей его тошнотворной пустотой. Гигантские бетонные подушки поддерживали эту странную структуру, сотворенную человеком, но в то же самое время органическую.

Маленькая

человекоподобная фигура в коричневом пальто с головой рептилии прошаркала мимо меня, с шипением толкая то, что было похоже на полную коробок магазинную тележку.

— Извините, — закричал я. — Где это?

— Долбанный нижний этаж, — крикнуло в ответ существо сдавленным голосом.

— А что там? — я указал на знак, обозначающий ВЫХОД, знак, к которому и направлялось это существо.

— Жалобы, — улыбнулось оно мне, и языком ящерицы облизало нижнюю часть своего покрытого чешуей лица. — Какие-то чуваки чертовски успешно разводят тлю в моем центральном отоплении. Я хочу разобраться с этим прямо сейчас. Вы спустились сюда за женщиной?

— Ну нет... я имею в виду, да, — я думал о ней, о том, где же она была, и насколько далеко от меня в этом здании.

Его холодные глаза остановились на мне.

— Я бы выебал тебя сейчас, если ты хочешь. Я бы выебал тебя бесплатно. Тебе не нужны женщины, — выдохнула рептилия, двигаясь ко мне. Я отшатнулся...

БИИИИИИИППППП! — ГЛУПЫЙ УРОД!

Звуки гудка и истошный крик.

Я на Ферри Роуд, запруженной потоком транспорта, направляющимся в доки Лейфа. Мимо меня проносились машины. Рядом затормозил грузовик, его водитель высунулся из кабины и потряс кулаком.

— Тупой урод, мать твою! Я едва тебя не сбил на хуй! — он открыл кабину, спрыгнул и подскочил ко мне. — Я убью тебя, блядь!

Я побежал. Мне плевать, что грузовик мог меня сбить, но я не хотел драки. Это унизительнее из всего. Слишком личное. Нет ничего хуже, чем жестокое избиение обыкновенным заурядным человеком. Физическое насилие очень напоминает еблю. Слишком много Ида вовлечено.

Я чувствовал себя ужасно, но не мог пойти домой. Я не мог вернуться в парк. Я прошелся немного, пытаясь собрать воедино мою голову. Я закончил день у Вейтчи в Стокбридже. Минус 89. Спасибо, блядь, что я выбрался оттуда. Но теперь я дрожал, чувствуя себя хреново. Я мог либо преодолеть это или вернуться назад на уровень минус 89.

— Все в порядке, мудозвон?

— Ха-ха-ха, сам человечище! — улыбнулся Вейтчи и впустил меня в квартиру. — Ты выглядишь так, будто видел призрак.

— Нет. Я видел худшее: Рэйми, Акулу, женщину, рептилию. Никаких призраков.

— Ха-ха-ха, ну ты и псих, Брайан, просто псих. Хочешь пиво?

— Нет. А спид есть?

— Нет.

— Я выпил бы у тебя чашку чая. Молоко, никакого сахара. Пенмэн заходил?

Для Вейтчи это имя, очевидно, как красная тряпка для быка.

— Не говори мне только об этой скотине. Он думает, что может срать где попало в моей квартире. Говорю тебе, Брай, я готов выручить

друга, но он распоясался самым беспардонным образом. Совершенно бесцеремонный и наглый урод. Я не шучу.

Я сел на диван и начал смотреть телевизор, оставив Вейтчи мусолить тему про Пенмэна. На хуй эту жизнь; дайте мне другую, пожалуйста.

На следующий день Иэн Колдвелл сказал мне, что я заходил в его квартиру на Инчмикери Корт в Пилтоне. В эту его многоквартирную башню. Я не мог ничего вспомнить. Однажды я должен буду вернуться в Париж на башню Монпарнасса. С ней. Но она исчезла. Все женщины в моей жизни исчезли. Моя собственная чертова мать исчезла.

Вторая рабочая смена оказалась более богатой событиями, чем я даже мог себе представить.

4

ДИСЦИПЛИНАРНАЯ РАЗБОРКА

На лице Гарланда застыла печаль. Он выглядел человеком больше разочарованным и уязвленным, чем рассерженным.

— И самое худшее, Брайан, — говорил он мне, — что я принял тебя за интеллигентного и приличного молодого человека. Я думал, что ты покажешь себя старательным и добросовестным Парковым Служащим.

— Да, я полагаю, что немного переборщил с лекарствами...

— Это наркотики, Брайан? Наркотики? — взмолился он.

— Нет, это больше своего рода депрессия, вы понимаете?

При этом присутствовал Акула.

— Депрессия, черт побери! Да он вел себя так, будто спятил, будто совсем лишился своих чертовых мозгов!

— Достаточно, мистер Рутерфорд! — рявкнул Гарланд. — Пусть Брайан говорит сам за себя.

— Это произошло потому, что я принял антидепрессанты. Иногда я перебарщиваю, забываю, что уже принял таблетки, и принимаю двойную дозу, понимаете?

Гарланд задумался.

— Как может молодой человек, у которого есть все, чтобы уверенно смотреть в будущее, испытывать какую-то там депрессию?

Как разумеется. Работая на временной работе в парке. Зависая в сером унылом квартале со своим отцом, собирающимся распять любого живущего там психа в своем анти-наркотическом крестовом походе. Не видя свою мать с тех пор, как тебе исполнилось восемь лет. Брошенный своей подружкой... У тебя в руках целый огромный мир... эй, все вы, присоединяйтесь...

— Это экзогенная депрессия, как говорят врачи. Химическое нарушение обмена веществ. Наступает без предупреждения.

Гарланд сочувственно покачал головой.

— Ты не упомянул об этом состоянии на собеседовании.

— Я понимаю, прошу прощения за это. Я просто полагал, что это может вызвать предубеждение при найме на работу в Департамент по Делам Отдыха Окружного Муниципалитета, Отдел Управления Парками.

Нижняя челюсть Акулы дернулась. Мальчик из профсоюза с серьезным видом кивнул. Чувак из отдела кадров оставался безразличным. Гарланд глубоко вздохнул.

— Ты дал нам пищу для размышлений, Брайан. Бросить работу, тем не менее, это серьезное нарушение дисциплины. Не будешь ли так любезен оставить нас на несколько минут.