Эйта
Шрифт:
— Что, в озеро лезть? — испугались мужики.
— Не до смерти, не боись, — успокоил колдун.
— Я с вами, — хмуро заявил князь и первым пошёл к озеру. Егор поспешил следом, за ним, нехотя, двое работников, последним шёл колдун.
В озеро лезть не пришлось, первый же вынырнувший утопленник согласился рассказать всё, что знает, за чуток силы самого колдуна, торговаться он отказался и менять одного Третьяка на троих или даже четверых людей не согласился. Получив свою порцию жизненной силы, утопленник рассказал про то, что к Эйте приезжало два
— А я ещё кое-что знаю, — из воды появилась головка русалки.
— Ну так расскажи, красавица, — попросил Третьяк.
— Э, нет, — улыбнулась девушка. — Просто так не скажу. А вот в обмен на силу твою всё, что знаю, поведаю.
— Старый он уже, — вмешался Еремей. — Давай я тебе своих сил отдам. Немного, — добавил он.
— Колдовские-то лучше, — сложив губки так, будто заплакать собирается, сказала русалка. — Ну ладно, — тут же решила она и задорно улыбнулась. — Твои и его, — она указала на Егора.
Еремей повернулся на дружинника, но тот уже снимал сапоги, чтобы в воду лезть.
— Хорошо, — кивнул Еремей.
— Погоди, князь, — вмешался колдун. — Он только что перестал «кормить» своего утопленника.
— Он уже обещал, — возмутилась русалочка, которая очень боялась что её лёгкую добычу сейчас отнимут. Или товарки, поняв что дело дармовой едой пахнет, налетят.
— Ты действительно что-то важное знаешь? — спросил колдун. — Я ведь тебя на месте убью, если обманываешь.
— Эйта, уходя, с водяным и лешим разговаривала, а я слышала, — русалка склонила голову на бок.
— Ой, смотри, я тебя предупредил, — строго сказал Третьяк. — Говори, — велел он девушке.
— Слово дай, — потребовала русалка.
— Слово, — вздохнул колдун. – Ох, научила нечисть на его голову ведьма лесная, — подумал он.
— Эйта говорила водяному, что уходит, — начала русалочка. — Потому как князь, вот он, — она кивнула на Еремея. — Себе колдунов нанял, а это значит она зиму не переживёт. А ещё ей в свою родную деревню надо, потому как там её родня и их спасать надо.
— Какая родня? — удивился Егор. — Она ж сирота.
— А вот не знаю, сказала спасать родных и односельчан надо, а не то колдуны придут и их развеют. А разве можно человека развеять? — тут же нахмурила она свой прекрасный лобик. — А ведь Эйта правда говорила, что нет у неё никого, — русалка сморщила лоб.
— Ты сейчас не думай, говори что слышала, — велел Третьяк. — Ещё что знаешь?
— Ещё сказала, что дом закрывает от нас и от зверей. А ещё от людей, чтобы любопытные не лазали, но скорее всего сюда она больше не вернётся. Прощалась, вот. Леший плакал сильно, — русалка часто захлопала ресницами, от сочувствия к Лешему, едва не плача сама. — И водяной наш расстроился. Он Эйту хоть и боялся, но она помогала всегда. И нас кормила иногда, — русалка поняла, что больше ни колдуньи, ни её посетителей
— Тише ты, не шуми, а не то на шум ещё кто приплывёт, — шикнул колдун, и девушка тут же замолчала, вытирая глаза. — Ты обещал, — напомнила она.
— Обещал, — колдун кивнул Еремею и Егору, мол обещались.
Князь с дружинником зашли в воду по колено, русалка с радостным писком повисла на шее сначала у одного, потом у другого, но очень скоро Третьяк отбросил её в сторону, велев мужчинам на берег выходить.
— Ну мало–о–о, — заныла русалка.
— Тебе хватит, — отрезал мужчина. — Пошли отсюда, — велел он остальным. Работники поспешили послушаться, пока и их в воду лезть не заставили.
Еремей был мрачен. С одной стороны ведьма ушла и теперь на его земле только он и распоряжается, лес свободен, охотникам добычу делить не придётся. Но с другой… Он не знал от чего, но всё же тревожно ему было. Причём не за себя. За молодую колдунью он волновался, куда она пошла? Какая родня? Что за колдуны им угрожают? Князь молча сел на коня и молчал всю дорогу до дома. Егор тоже был не разговорчив, и только колдун иногда переговаривался с сопровождавшими их мужиками.
***
В Устиновке уже и забыли о весеннем визите незнакомой девушки. День был как день, мужики работали на своих небольших наделах или косили траву на лугах.
— Эй, Ждан, я сейчас гостью твою видел, — крикнул соседский мальчишка, прибежав на поле. — В Поляновку шла.
— Какую гостью? — не понял Ждан. — И сам-то ты что в Поляновке делал? Жить надоело?
— Овца туда убежала. Думал, помру со страху, пока ловил, — не без гордости сообщил мальчишка. — А потом смотрю, идёт, эта странная, она у тебя весной была, светловолосая такая. Я ей кричу «нельзя туда» а она не послушала, мешок на другое плечо перекинула и всё равно пошла. А я тебе решил сказать.
— И зачем Ждану это знать? — отец мальчишки отвесил тому звонкий подзатыльник. — Сколько раз я говорил тебе близко к Поляновке не подходить, — мальчишка зажмурился и сжался, подзатыльники следовали один за другим.
— Погоди мальца лупить, — вступился за парня Ждан. — Он овцу ловил. А что, говоришь, прямо туда и пошла? Может куда в другую сторону?
— А какая там другая сторона? — шмыгнул носом мальчик. – Дорога-то одна. Она из лесу вышла и прямо в Поляновку.
— Мороз, коня распряги и домой отведи, — приказал Ждан сыну.
— Батя, не надо, — слабо запротестовал Мороз. — Там же… нельзя же… Ей ничего не будет, а ты…
— Я заходить в село не буду, издали гляну, — Ждан потрепал сына по плечу и пошёл к давно заброшенной дороге, ведущей в соседнее село.
— Случилось что? — к группе односельчан, обсуждавших поступок Ждана, подошёл Добрыня.
— Батя в Поляновку пошёл, — испуганно посмотрев на друга отца, сообщил Мороз. — За ведьмой лесной. Её там видели.
— А тебе что велел?
— Мне велел коня домой отвести.