Эйта
Шрифт:
— И как же тогда?
— Да всё просто оказалось. Ему подружка моя лучшая рассказала, что я за дружинника в жизни не пойду, он ко мне пришёл и сказал, что коли выйду за него, он из дружины уйдёт.
— И ты вышла, — заулыбалась Эйта, догадавшись.
— Да, — Лада сияла, но потом вдруг погрустнела. — Только вот…
— Ты сказала, что умрёшь за него если понадобиться, — напомнила Эйта.
— Да, — Лада не понимала куда она клонит.
— А почему ты думаешь, что он ради тебя того же не сделает?
— Он тоже так говорил, —
— Нет, — честно призналась Эйта.
— Я люблю его и хочу чтобы он был счастлив. А какое ему счастье со мной?
— По–моему, хорошее.
Лада грустно усмехнулась.
— Я не о том. Да, мы счастливы вместе, но он ребёночка хочет, я знаю.
— Быть с тобой он хочет больше, — уверенно заявила Эйта. — Поверь мне.
— Правда? — Лада хоть и не сомневалась в муже никогда, но слышать об этом ей всё равно было приятно.
— Правда.
— А если я проклятие снять не сумею?
— Значит умрёшь. А он останется. Или за тобой уйдёт, — пожала плечами Эйта.
— Я не хочу чтобы он уходил, — воскликнула Лада. — Самоубийцы же к отцу Небу не попадают.
— Знаю, — кивнула Эйта.
— За что мне всё это? — заплакала Лада. — Не хочу я чтобы Добрыня умирал. И сама умирать не хочу. Я жить хочу. Детишек хочу, дом свой хочу. Разве это так много?
Эйта не ответила. Она не знала что ответить. А ещё она очень хотела хотеть того же самого, но почему-то не хотела. Она вообще не знала чего хотела. Разве что отомстить кентаврам, да Перву, вот этого она хотела точно, а вот в остальном…
— Как себя чувствует моя любимая жена? — зашёл в комнату Добрыня.
— Хорошо, — сразу же расцвела Лада, вытирая слёзы. — Это мне? — кивнула она на кулёк в руках мужа.
— Конечно тебе, — улыбнулся тот. — С Эйтой поделись, она наверняка такого не пробовала никогда, — Добрыня высыпал на ладонь несколько мелких леденцов и протянул девушке.
— Леденцы, — ахнула Эйта. И сразу вспомнилось, как приезжал из города отец и привозил такие же сладости. И как дралась она с братьями за конфеты те, и как, чаще всего, проигрывала в неравном бою и потом ревела от обиды, а утром находила конфетку у себя под подушкой, и невдомёк ей тогда было, что мать, себе в лакомстве отказывая, отдавала его дочери.
Когда Ладе стало лучше, снова тронулись в путь.
Добрыня большую часть времени был рядом с женой, но Эйту это ничуть не расстраивало. Она вертела головой поражаясь тому как много людей на свете. И вообще свет этот оказался таким большим, она и не думала никогда. Раньше весь её миру умещался в лесу, да паре знакомых с детства деревнях. Ну ещё был Город. Эйта даже не знала как он называется, но батя иногда ездил в город и привозил оттуда всякие необычные вещи, будь то леденцы или красивые атласные ленты матери и старшим сёстрам и маленькой Добронеге. Город представлялся девочке чем-то совершенно сказочным. Правда, столкновение с реальным городом девушку несколько разочаровало.
Эйте
— Не бойся, — пыталась приободрить подружку Лада. — Им до тебя нет ни какого дела, они собой заняты.
— Ему есть, — Эйта кивнула куда-то в сторону.
— То городской колдун, наверное, — предположил Добрыня, заметив что за ними наблюдает богато одетый старик.
— И чего он пялится?
— Работа у него такая, — улыбнулся мужчина. — Он город охраняет, а ты ведьма.
— Так я ж не нападаю, — удивилась Эйта. — Чего ж от меня город охранять.
— Не нападаешь, — согласился Добрыня. — Но ты ведьма, ты чужая, он не знает чего от тебя ждать, вот и присматривается.
— Вот кабы чужой колдун у тебя в лесу появился, — пришла мужу на помощь Лада. — Ты бы не присматривалась?
Эйта нахмурилась, но подумав, решила что всё правильно, ей бы чужак тоже не по вкусу пришёлся и она, пожалуй, долго бы не смотрела, скорее всего, прогнать бы попыталась. Значит и этот скоро погонит.
Но колдун не прогнал и даже близко подходить не стал, а только что-то приказал помощнику и пошёл дальше по своим делам. Того помощника, троица путешественников постоянно около себя видела, ну да он близко не подходил и вопросов не задавал, поэтому, на следующее утро, Добрыня, Лада и Эйта спокойно поехали дальше.
На следующий ночлег решили остановиться в большом придорожном постоялом дворе, выбора особого не было, этот двор был единственным на многие вёрсты пути. Эйта поёжилась, вокруг слишком много было недовольства, даже ненависти.
— Ох ты ж, — тут же крякнул Добрыня.
— Что? — испуганно спросила Лада, хватая мужа за руку.
— Повезло нам, — вздохнул Добрыня. — Вон люди купца Саломея стоят, а вон там, — он указал в противоположную сторону, — дружинники князя Пересвета. Саломей с Пересветом не ладят.
— Только и всего? — удивилась Лада. — А я-то подумала, — но, заметив усмешку Эйты, осеклась. — И что, сильно не ладят? — осторожно спросила она.
— Смертоубийство будет, — пожала плечиком Эйта, голос её при этом был совсем обычным, будто говорила о том, что солнце за край леса зашло.
— Так может не будем тут останавливаться? — испуганно раскрыв глаза предложила Лада. — Уедем, Добрыня, пожалуйста.
Добрыня мялся, с одной стороны он хорошо знал, что одного неверного слова будет достаточно, чтобы дружинники сцепились с купеческими людьми, но с другой, они весь день провели в седле, а устраиваться с женщинами на ночлег в лесу было не менее опасно.
— Добрыня, — окликнул мужчину один из дружинников Пересвета. — Ты ли это?
— Никита, — узнал старого сослуживца мужчина, и тепло обнял приятеля. — Сколько же лет мы не виделись?