Эйта
Шрифт:
— Леший, — словно детям, сказала Эйта. — Пошли.
— Леший, — хмыкнул Добрыня. — А мы с тобой дураки, Лада. Ну кто ж ещё в лесу ночью дорогу укажет.
— Точно, — засмеялась женщина. — Кто ж ещё? — и пошла следом за Эйтой.
Полянка оказалась как раз такой как надо, маленькая, чистенькая, свободная от поваленных деревьев. Пока Добрыня распрягал коней, Эйта достала из сумки пряник и отнесла в сторону от поляны, подношение для местного хозяина.
— Э… А ветки рубить можно? — вдруг спросил Добрыня. Как-то раньше его этот вопрос никогда не волновал,
— Можно, — совершенно серьёзно ответила Эйта. — Только сухие руби.
— Само собой, — кивнул мужчина и принялся обрубать ветки с уже облюбованного дерева.
Лада хлопотала с ужином, к сожалению, запас еды был небольшой, пополнить продуктовые мешки планировали на постоялом дворе.
— Эйта, а как ты с лешим разговариваешь? — не сразу, но всё же решилась спросить Лада.
— Так же как и с тобой, — недоумённо ответила Эйта.
— Но он же не человек.
— И что?
— Да так, ничего, — Лада смутилась. — Извини.
Эйта удивлённо посмотрела на подругу.
— Просто мы леших никогда не видели, — вмешался в разговор Добрыня. — Да и в голову как-то не приходило подумать как с ними общаться.
— Лешие людей не любят, — понятливо кивнула Эйта. — Опасаются. Люди, они же если чего-то боятся, убивают.
— Будто нелюди иначе поступают, — хмыкнул Добрыня. — Те же волкодлаки или нечисть какая. Хотя нечисть вообще на людей охотится. И волкодлаки тоже, — добавил он, подумав.
— Волкодлаки разные бывают, — возразила Эйта. — Если врождённые, те обычно не трогают никого, а вот обращённые да, опасны могут быть.
— Ох, не поминайте на ночь глядя, — попросила Лада. — Не накликать бы беды.
— Не бойся, тут тебе бояться нечего. Нечисть не подойдёт, я защитный круг сделала, а если живой кто, леший предупредит.
— То есть он рядом будет? — уточнил Добрыня. — Так может его отблагодарить как-то надо?
— Утром и отблагодаришь, — назидательно сказала Эйта. — Если проснёшься, — добавила она тише и встала. Добрыня и Лада переглянулись, но окликать не решились.
— Эйта, всё в порядке? — спросил Добрыня, оглядываясь, чтобы убедиться что Лада всё ещё умывается и его не слышит. — Ты вчера вернулась не сразу и ночью, я слышал, вставала
— Я впервые вот так в чужом месте на улице ночую, — смущённо улыбнулась Эйта. — Да и замёрзла немного.
— Только поэтому?
Эйта склонила голову к плечу, внимательно разглядывая собеседника.
— Ну да, мне страшновато было, — нехотя признался мужчина. — Сам не знаю почему. Не первый раз я в лесу ночую, отвык наверное, — он опустил голову.
— С Ладой, поди, впервые, — улыбнулась Эйта.
— С Ладой впервые, — согласился Добрыня. — Но и отвык тоже. Раньше как голову на кулак клал, так и не добудиться было, а сейчас и тут дует и там твёрдо, — он улыбнулся. — А тебе, всё же, почему не спалось. Ходил рядом кто?
— Ходили, — кивнула Эйта. — Мавки. Тут река недалеко с большой запрудой. Они жизнь почуяли. Но я разобралась, ты не волнуйся, близко они не подходили.
— Мавки, — Добрыня хмыкнул. – Слыхал,
— Хочешь посмотреть?
— Нет, лучше я и дальше буду думать что это сказки, — покачал головой мужчина.
— А вот это напрасно. От того что ты в них не веришь, менее опасными они не станут. Им вера твоя как вода, стечёт и следа не останется.
— Ты Ладе только не говори ничего, — нахмурился Добрыня.
Эйта была права, врага надо знать в лицо. Эх, стареет он, навыки да любопытство теряет. Кабы ему ещё пару лет назад кто предложил нечисть своими глазами посмотреть. Ну один, само собой, не пошёл бы, а вот с колдуном сильным, уговаривать бы себя не заставил. А теперь боязно, а ну что с Ладушкой случиться. Или с ним самим, как она одна? Эйта смотрела на Добрыню и улыбалась, будто слышать могла, о чём он думает и этот её взгляд, казалось прожигающий насквозь, мужчину смущал даже сильнее собственных трусливых мыслей.
— А–А–а, — раздался от реки крик Лады и в ту же секунду Эйта с Добрыней вскочили и бросились к ней.
Лада изо всех сил цеплялась за скользкий глинистый берег, но силёнок у неё не хватало, и она медленно съезжала в воду. А в воде, старательно, с нескрываемой радостью, ухватив молодую женщину за подол, тянули её на себя два утопленника. Молоденькие ещё совсем. Вернее молоденькими они были когда утопли, а сколько уже в утопленниках ходили не сказала бы даже Эйта.
Добрыня не задумываясь бросился в воду, и ухватил жену за руку, а потом и за талию. На него тут же с визгом набросилось ещё трое водяных обитателя, пытаясь сбить с ног.
— Лада, — рычал, отбивая жену, бывший дружинник.
— Добрыня, — Лада пыталась бить тех кто рвал одежду на её любимом.
— А ну пошли вон, — тихо, сквозь зубы сказал Эйта, в руке у неё плясала голубая молния.
— Ведьма, — крикнул один из утопленников и, отпустив Ладу, резко ушёл в глубину.
— И что? — удивился его товарищ. — Трое даже лучше. Хватайте другую, — велел он товаркам.
— Слушать надо старших, — усмехнулась Эйта и бросила молнию.
Добрыня, которого резко оставили в покое, упал на спину, но жены из рук не выпустил. Не успела Эйта создать второй молнии, как он вытолкал Ладу на берег и выскочил на него сам. Молодая ведьма ударила снова, а потом ещё раз парой огненных шаров. Вода забурлила, и без того перепуганной Ладе стало совсем дурно, на поверхность воды всплыли мёртвые русалки, одна целая, а вторая разорванная на куски.
— Не смотри, — Добрыня отвернул голову любимой к своему плечу и попятился.
Эйта ударила снова, и тела пропали, а вода в омуте вспенилась и, казалось, закипела.
— Батюшка Небо, — прошептал мужчина, прижимаясь спиной к стволу большой старой сосны. Краем глаза он видел, что позади кто-то есть, и чутьё подсказывало ему, что этот кто-то не человек. А Эйта бушевала. Из бурлящей воды полезла нечисть, и девушка тут же убивала её.
— Сжалься, — раздалось с противоположного берега. — Пожалей. Служить тебе будем, только не губи.