Эйта
Шрифт:
— Сама, — кивнул словоохотливый сосед.
— Но как же так, Добрыня? — Лада посмотрела на мужа.
— Не знаю, — пожал плечами тот.
— Так чего вы от Грушки-то хотели?
— Да так, видать домом ошиблись, — Добрыня повёл жену обратно к дому Желаны.
Бабушка уже вернулась и хлопотала на кухне. Лада снова почувствовала дурноту, едва порог дома переступила. От Эйты это не укрылось.
— Узнали что? — спросила она.
— Нет, — Добрыня покачал головой.
— Бабушка, а ты полоумную Грушу
— Знаю, как не знать. А что?
— А почему она ребёночка своего убила?
Желана обернулась и в глазах её мимолётно, блеснул холод. Мимолётно, но Добрыня и Эйта заметили.
— Дура потому что, — равнодушно ответила бабушка. — Тяжело он ей дался, болезный был, плакал всё время, вот она не выдержала и подушкой его и придавила.
— А потом что? — спросила Лада, вытирая со лба вдруг появившуюся испарину. Её кидало то в жар то в холод.
— Ладушка, — Добрыня подскочил к жене. Эйта наоборот отошла в дальний угол, помочь тут она не могла, но сердце сжалось от жалости к подруге.
— Со мной всё хорошо, — через силу улыбнулась Лада. — Так что потом было, бабушка?
— Потом? — удивилась Желана. — Да ничего. Муж её ушёл, а потом она головой тронулась.
— К тебе ушёл? — спросила Эйта. Женщина резко повернулась и недобро так прищурилась.
— Ко мне, — всё же ответила она. — А что?
— Хорошо вышло, да? — спросила Эйта, вставая и подходя к Ладе. Она положила той руки на плечи, стараясь хоть немного отогнать дурноту. — И ребёночка убила, и от соперницы избавилась, и мужика получила, а главное во всём Грушу обвинили, тебя и не заподозрили.
— Пошла вон из моего дома, — Желана поджала губы и указала Эйте на дверь.
— Бабушка, — Лада попыталась встать, но не смогла. — Бабушка, — повторила она тише. — Эйта колдунья, она говорит проклятие на нас.
— Вон, я сказала, — повторила Желана громче, в голосе звенел лёд.
— Вот теперь я верю что ты не ошиблась, — вздохнул Добрыня, обращаясь к Эйте. — Пошли отсюда, Ладушка, — он помог жене встать. — Проживём столько, сколько боги нам отпустили, а там будь что будет.
Лада заплакала, но послушно пошла к выходу.
— Лада, ты ей веришь? — спросила Желана. — Чужой девке?
— На мне проклятие, бабушка, — Лада устало повернулась. — Его даже снять нельзя, я умираю. Нас осталось четверо, ты, я да мама с папой, остальные все умерли.
— Так что же, твоя колдунья проклятие не снимет?
— Не могу, — ответила Эйта. — Оно сильное слишком. Да и ты не раскаиваешься в содеянном. Кабы каялась, глядишь, хоть внуков твоих это спасло бы.
— Мне не в чем каяться, — отрезала Желана. — Всеслав на мне сразу жениться должен был, кабы не Грушка, и женился бы.
— И за это ты её ребёночка убила? — с ужасом прошептала Лада.
— А потом мужика приворожила, —
— И что? — с вызовом спросила Желана. — Он никогда не жаловался.
— Бабушка, — Ладе стало совсем дурно. — Как же ты могла?
— Не тебе меня судить. Кабы не я, тебя б на свете не было.
— Да уж лучше б совсем не было, — прошептала Лада. — Добрыня, уйдём отсюда.
Мужчина подхватил Ладу на руки и вышел из дома.
— Довольна? — зло спросила оставшуюся Эйту Желана.
— Нет, — покачала головой колдунья. — Она умрёт. И дочь твоя умрёт, а потом умрёшь ты. Но ты заслужила, а они всё нет. Только ведь тебе всё равно. Даже сейчас всё равно.
— Пошла вон, — зло крикнула Желана.
— Прощай, — Эйта вышла на улицу, тяжело вздохнула, прислонилась спиной к воротам и подняла глаза к небу. — Ты же справедливый, — прошептала она. — Помоги Ладе. Что за смысл наказывать, если наказание впрок не идёт? Смерть Лады ничего ведь не даст.
Но отец Небо как всегда не ответил, может, нечего ему было ответить, а может, не счёл нужным.
Пока Добрыня с Эйтой ходили за вещами в дом Желаны, Лада сидела на постоялом дворе у окна, а потом вдруг побежала на улицу.
— Груша, — окликнула она оборванную женщину, с большим кулём, похожим на младенца в руках. — Вы ведь Груша?
— Я… — женщина кивнула улыбаясь, потом нахмурилась, а потом и вовсе попятилась.
— Не бойся, я не обижу, — ласково сказала Лада. — Я… я рассказать тебе должна. Это не ты сыночка своего задушила.
— Я, — лицо Груши исказилось от боли. — Но я не хотела. Я любила. Я…
— Это не ты, — Лада взяла женщину за руки. — Не ты, слышишь? Это Желана его убила.
— Нет, — Груша покачала головой, на лице её отражались все мысли, сначала это было отрицание, потом попытка вспомнить, потом ужас, а затем злость. — Нет? Желанка?
— Да, — кивнула Лада. — Это… Это… Прости её, пожалуйста, — она опустилась перед женщиной на колени. — Я знаю, такое простить нельзя, но…, — Лада заплакала.
— Желанка, — скова повторила Груша. — Желанка, — она прижала к себе свой кулёк и покачивая его, пошла прочь, оставив плачущую Ладу посреди улицы. А потом вдруг бросила свёрток и с диким криком побежала к дому Желаны.
— Бабушка, — Лада вдруг поняла что натворила. — Бабушка, — закричала она и бросилась следом.
Добрыня не сразу понял что случилось, но да только вернувшись с вещами жены он на месте не застал. Занервничавшая Эйта только сильнее испугала.
— Она Груше всё рассказала, — крикнула Эйта, говорившая с постояльцами и побежала к дому Желаны. Добрыня кинулся следом. Но в доме никого не оказалось, только двери все были распахнуты настежь, да кое–где валялись обрывки одежды и битая посуда.